Королевская кровь-13. Часть 2 (СИ) - Котова Ирина Владимировна

Дармонширский ударный кулак рос и уже начал движение на столицу. И, как и предсказывал Майлз, двигались они практически без препятствий: иномиряне спешно отступали в Блакорию, а делом армии стало зачищать городки от отбившихся инсектоидов, оставлять в каждом районном центре крошечный гарнизон и временную военную комендатуру — пока не наладится гражданская жизнь и не восстановится светская власть, и идти дальше.

Люк знал, что для наведения переправ через реки с рухнувшими или раздавленными мостами использовали, пока не восстановилась леди Виктория, понтонные машины, которые теперь таскал с дальних складов Тамми. Их потребовалось не меньше десятка, и бедняга герцог выматывался за день так, что потом несся охотиться и спать. Раньяров он больше не опасался — если и встречались ему они, то единичные, без всадников, и он легко сбивал их вихрями.

К отступающим лорташцам посылали листолеты, с которых сбрасывались листовки.

«Ваши боги мертвы, — было написано в них на иномирянском, — ближайшие врата в ваш мир закрыты. Сдавайтесь и сможете вернуться в свой мир. Или будете уничтожены. Чтобы сдаться, сложите оружие, поднимите над собой руки, можно зажать в них белую тряпку».

Кто-то из иномирян ждал дармонширских военных и действительно сдавался группами в несколько человек, кто-то продолжал бегство в Блакорию, надеясь неизвестно на что. Стычки случались редкие, в основном с небольшими заблудившимися отрядами.

С инсектоидами, вместе с которыми лорташцы сдавались, тоже нужно было что-то делать, как и с людьми. Люк подумал-подумал и решил использовать метод Нории — отправить пленных под надзором военных на расчистку городов. А еще — на засев полей. Посевная была давно просрочена, но долгое тепло и влажность в Инляндии позволяли надеяться, что удастся собрать хотя бы один урожай. Вот и копали сейчас пленные поля, а тха-охонги поднимали пласты земли, охонги тащили тракторные плуги. Ими управляли иномиряне под надзором хорошо вооруженной охраны — даже если бы кому-то пришло в голову натравить инсектоида на людей, убить бы злоумышленника успели.

Но никто из пленных самоубийственных движений не совершал.

Поля засевались вручную теми семенами, которые находили в единичных неразграбленных хранилищах: картофелем и морковью, свеклой и капустой. Кое-где и пшеницу удалось посеять, и рожь, и подсолнечник. И, конечно же, овес.

Этого бы не хватило, но Таис Инидис, регент Маль-Серены, связалась с Люком и написала, что ее страна готова предоставить им посевные материалы. Однако флот островитянок был почти весь разбит, подходы к портам — закрыты затонувшими судами, а грузовых листолетов у них, традиционно предпочитавших корабли, было немного.

Тут-то и пригодились большие военные листолеты эмиратского флота — по согласованию с адмиралом Хосием Убараком десяток воздушных судов были выделены под задачу и теперь курсировали между островом и складами Дармоншира, доставляя семенной материал и гуманитарную помощь. Василина Рудлог также сообщила, что к Инлянской границе выдвинулась сотня грузовиков с продуктами, фильтрами для воды и прочими необходимыми товарами. Этого все равно было мало, но Люк надеялся, что помощь поможет пережить голодный период до первых урожаев, а там уже, затянув пояс, осень и зиму Инляндия переживет.

Инсектоиды были огромной проблемой — мало того, что они разбежались во все стороны и нескольких недавно уничтожили у самых фортов, держать их вместе было попросту опасно. Раньяров уничтожали сразу, тха-охонгов было немного и, пока они помогали в посевной, их держали в крытых ангарах. Но они от голода становились неуправляемыми, и, как со страхом говорили иномиряне, могли сожрать и наездника, несмотря на ментальное управление. А чтобы насытиться, им требовалось много корма — но и потом они могли неделю жить без него.

Люк подумал-подумал: возможность засеять несколько полей для выживания людей против вероятности того, что тха-охонг разнесет ангар и вырежет ту же деревню, для которой вспахивал землю. И приказал кормить тха-охонгов их мелкими сородичами. На несколько посевных недель их должно было хватить. А как сожрет всех, кто есть в доступности — сносить башку гранатометом без сожалений.

Тварей ему жалко не было.

Пленные иномиряне говорили, что срок жизни инсектоидов — три-четыре года, после чего они начинали разваливаться и сжирались своими же сородичами. То есть Тура должна была самоочиститься от этой дряни максимум через четыре года. Если кто-то из сбежавших не приживется в глуши, не совьет гнездо (или как там они размножаются) и не оставит потомства.

Люка передернуло, и он пообещал себе организовать патрули, которые будут прочесывать леса, чтобы исключить подобные случаи.

— Благо, нежить перестала восставать, — оптимистично бурчал Жак Леймин каждый раз, как передавал Люку информацию. И действительно — с возвращением Корвина Черного ни одного случая нападения нежити не произошло. Это не заставило людей начать мертвых хоронить в земле, но оптимизма прибавляло.

Кормили пленных негусто — овсянкой на воде. Овса в Инляндии всегда было достаточно. Но на фоне того, что стране грозил голод, а хранилища и склады были разграблены, это уже являлось актом гуманизма.

Люк, занятый бесконечными делами герцогства и отбитых территорий, проводил своеобразный аудит активов, оставшихся в государстве. Давно вставшие поезда и автобусы и порванные авто- и железные дороги, истощившиеся запасы топлива: часть машин ездила сейчас только на магических накопителях, — разрушенная канализация, электросети и водопроводы, отсутствующие специалисты, которые могли бы все это починить… Он хватался за голову, он курил как не в себя, и каждый раз выдыхал и напоминал себе, что все разгребет, сделает потихоньку, что иномирян не было в Дармоншире и разграбления не случилось, потому все, кто сейчас чинит инфраструктуру герцогства, потом пойдут дальше в сторону столицы. А там, может, и обещанные Эмиратами и Йеллоувинем специалисты и рабочие прибудут.

Майлз передавал Люку развединформацию, в том числе и ту, что получал Тамми при облетах страны. И выходило, что иномиряне практически покинули Лаунвайт, а инляндской армии остается роль метлы — выметать тех, кто по какой-то причине задержался. А вот в Блакории вокруг столицы и перед наступающей блакорийско-рудложско-бермонтской армией собиралось под сотню тысяч иномирян, и они могли долго еще представлять проблему.

Люк понимал, что инляндская армия, двигаясь с такой же скоростью и зачищая страну дугой от моря до границы с Рудлогом, дойдет до столицы за две-три недели. И после этого чуть больше месяца потребуется для того, чтобы дойти до границы с Блакорией.

То, что столица была так близко, наполняло Люка и предвкушением, и тревогой, и возбуждением. Будет освобожден Лаунвайт — тут же, не дожидаясь полного освобождения страны, надо будет провести церемонию выбора нового короля. Новой династии Белого престола.

И он одновременно осознавал, что обязан быть там, и понимал, что останется в Вейне. По причинам, которые он часто проговаривал себе. Так часто, что казалось, что он себе врет.

Марина больше не говорила с ним о коронации. Она становилась все расслабленней и все больше погружалась в себя, но иногда Люк ловил ее внимательный, чуть насмешливый и будто все понимающий взгляд, будто она чего-то ждала от него. И он даже понимал, чего.

Но он не хотел от нее такой жертвы.

На близость к вечеру у них часто не хватало сил, но Люк, каждый раз ложась в кровать с Мариной, словно окунался в ровное, живительное тепло, мгновенно расслаблялся и засыпал. Не все ночи проходили безмятежно. Один раз он проснулся от того, что Марина обернулась соколицей и мягко выпорхнула в окно. И Люк, чтобы не испугать ее, заскользил следом теплым ветром, глядя, как играет она с огнедухами Вейна и фортов. Наутро она не помнила ничего, словно ее человеческий разум спал.

Второй раз она улетела, сонно попарила над лесом час-полтора, а затем, сложив крылья, рухнула вниз. Люк увидел ее, рвущую крупного зайца, и только пожелал, чтобы она не очнулась — если уж что-то в ней захотело крови, то вряд ли человеческая ее часть обрадовалась бы, оказавшись выпачканной во внутренностях попавшей под удар животины.