Воплощение Похоти 6 (СИ) - Некрасов Игорь

— Начинаем, — скомандовал Вротослав. — Проверить всё.

Воины света действовали как отлаженный механизм. В кладовой, заваленной бочками и мешками, они нашли лишь пару трупов упырей, от которых, видимо, успели избавиться владельцы или постояльцы таверны. В погребе, куда вели скрипучие ступени, царила ледяная сырость и стояли ряды бочек, некоторые из которых были вскрыты, и их содержимое выпито или разлито. На кухне царил тот же беспорядок — горшки опрокинуты, ножи разбросаны. Ничего из того, чтобы они искали.

Поднявшись по скрипящей лестнице на второй этаж, они оказались в длинном коридоре, по обе стороны от которого располагались комнаты для гостей. Двери некоторых были распахнуты, другие заперты. Паладины поочерёдно входили в каждую, проверяя под кроватями и в шкафах. Казалось, здание было пустым.

И это ощущение было смертельной ловушкой.

Тени за спинами воинов сгустились, заколебались, а затем из них выплыли они. Не просто призраки, а существа из чистой тьмы и жажды небытия. Их формы были расплывчаты, но длинные, холодные косы в их руках отливали тусклым, воронёным металлом.

Они двигались бесшумно, не нарушая тишины, но от их присутствия воздух стал леденящим, а свет от доспехов и мечей паладинов померк, словно его стали всасывать в чёрную дыру.

Атака была мгновенной.

Один из инквизиторов, ощутив скверну, развернулся, чтобы прикрыться щитом. Но он не увидел, как из пола позади него тут же поднялась тень с косой. Удар был быстрым, как мысль. Фантомное лезвие прошло сквозь его латные доспехи, словно их не существовало, и пронзило его насквозь.

Он не издал ни звука. Лишь его глаза расширились от невыразимого ужаса и пустоты, наступающей изнутри. Он не упал — он начал рассыпаться. Его плоть, его доспехи, его оружие — всё обратилось в мелкий, холодный пепел в один миг. От доблестного воина не осталось ничего, кроме быстро рассеивающегося облачка праха на полу.

В это же время само существо, будто бы созданное лишь для нанесения одного удара, и, добившись своего, моментального растворилось. А другое, появившееся первым, уже метнулось к паладину. Тот успел отпрянуть, и коса лишь чиркнула по его латной перчатке. Но этого касания хватило. Сталь перчатки, а затем и плоть под ней мгновенно почернели и рассыпались, обнажая кость, которая тут же истлела. Он с криком, в котором смешались боль и ужас, отшатнулся, глядя на свою исчезающую руку.

В это же время от еще трёх таких же теней остальным воинам света удалось отбиться, кто-то смог уклониться, кто-то выставил щит, успев произнести защитную молитву, а Вротослав же, даже увидев смерть собрата, не дрогнул.

Его лицо оставалось маской холодной ярости. Он не бросился вперёд с мечом, он знал, против такой угрозы грубая сила была бесполезна. Вместо этого его рука молниеносно рванула к свитку на его поясе. Свиток был старый, пергамент пожелтел, но письмена на нём выступали чётко и, казалось, даже сияли, наполненные силой.

— Да-при-буди-с-тоби-све-ти-к! — его голос громыхнул, как удар грома в этом замкнутом пространстве.

Он не читал, он провозглашал. Свиток вспыхнул ослепительным светом, и слова молитвы обрели физическую форму, став сияющей, пульсирующей сетью, которая на мгновение опутала призраков. Монстры завизжали — беззвучным, разрывающим душу визгом, который был слышен лишь разуму. Их формы стали чёткими, материальными, и они застыли, ослеплённые и сдерживаемые священной силой.

— Тащи его! На улицу! Немедленно! — крикнул Вротослав, и паладины, опомнившись, схватили полубессознательного собрата и бросились прочь, к лестнице.

Теодор, отступая последним, стоял над тем местом, где секунду назад был его брат по оружию. Его взгляд упал на небольшую горстку серого пепла, уже развеиваемую сквозняком. Леденящий ужас и знание сжали его сердце.

Он вспомнил слова Вротослава: «Мгновенно. Без боли, без агонии. Просто… конец. Душа вырывается из тела и поглощается. От жертвы не остаётся ничего. Ни трупа, ни призрака. Разве что горсть пепла». Раньше это были лишь слова. Теперь это была истина, пахнущая пылью и смертью.

Он взглянул на умертвия, дёргающиеся и тающие на глазах, они исчезали, будто стирались полностью из этого мира. И, дождавшись, пока они растворятся, превратившись в ничто, он последовал за остальными наружу.

Они вывалились на площадь, запыхавшиеся, потрясённые. Раненому тут же начали оказывать помощь, пытаясь остановить расползающийся некроз заклинаниями. Отряд, ещё несколько минут назад бывший несокрушимой силой, теперь понёс первую невосполнимую потерю.

И едва они успели перестроиться, как из всех окрестных переулков, из окон и дверей домов начали выплывать новые тени. Их было несколько десятков. Эти существа были меньше, чем умертвия, но зато их формы были ещё более призрачны и нестабильны.

В их руках не было кос — лишь длинные, острые, как бритва, теневые когти. Но в их бездонных глазницах горел голод, неистовая жажда поглощения. Они казались слабее, но их было много, и они окружали их, медленно сжимая кольцо, и пожирая своим присутствием свет и надежду.

Священный гнев, холодный и острый, как клинок, вытеснил леденящий ужас в душе Теодора. Он не дал себе ни секунды на раздумья, на панику. Пока его разум ещё хранил жуткий образ рассыпающегося в прах Кассиана, его воля уже была сконцентрирована в заклинании.

— Свят-доспе-укре-пи-ты-мфен! — его голос, хриплый после недавней схватки, прозвучал с новой, стальной силой.

От его нагрудника и плеч вспыхнул свет, будто внутри доспехов зажглось миниатюрное солнце. Золотистое сияние не слепило, а обволакивало его, сгущаясь в призрачные, переливающиеся пластины, накладывающиеся поверх стали.

— Кар-ающ-огни!

В ту же секунду его меч воспылал яростным, карающим золотым пламенем, в котором трепетала жажда справедливого возмездия.

Он не ждал атаки.

Он сделал шаг навстречу надвигающимся теням, его пылающий клинок описал в воздухе широкую дугу, и снопы ослепительных золотых искр полетели в сторону призрачных созданий. Тени завизжали, отшатываясь от священного пламени, которое прожигало их эфемерные формы.

Его пример стал сигналом. Вротослав, с лицом, окаменевшим от ярости и скорби, поднял свой меч.

— В строй! Кольцом! Защищайте раненого! — скомандовал он, и его голос был подобен удару молота о наковальню.

Паладины и инквизиторы, всего мгновение назад потрясенные гибелью товарища, мгновенно среагировали. Щиты сомкнулись, образуя сияющий барьер вокруг раненого брата, над которым продолжали трудиться паладины-послушники.

Их мечи вспыхивали священной энергией. Золотистое и серебристое сияние озарило площадь, оттесняя гнетущую тьму. Они больше не были застигнуты врасплох. Они были готовы. И в их глазах горел огонь мести.

* * *

Капец… — пронеслось в голове, когда я увидел, как группу паладинов окружили непонятные чудища, какие-то тени или призраки. Но тут мое внимание привлекло уведомление, и я на мгновение отвлекся.

Внимание! Был создан новый вид стража — боевой костяной голем (уникальный).

Боевой? — удивился я и тут же резко обернулся с предвкушением. — О-о! Блядь, да! У меня тут и своих чудищ хватает! Но! Позже! Позже проверю окно статуса нашего новобранца, а пока… — подумал я и, вернув взгляд к экрану, тут же записал в свой блокнотик новый тип врагов, встреченных паладинами, предварительно дав ему название: «Какая-то хрень».

Глава 8

За дверью в личные покои графа стоял ад, слышался оглушительный лязг стали, дикие крики, нечеловеческие вопли и тяжёлые, шаркающие шаги, доносившиеся из коридоров его же собственного замка.