Император Пограничья 5 (СИ) - Астахов Евгений Евгеньевич

— Двадцать процентов с оборота для начала, — ухмыльнулся Еремей, показывая жёлтые зубы. — И ещё пятьсот рублей за наше беспокойство. Ты ведь причинил нашим ребятам кое-какой ущерб. Коляну вон какой-то хмырь ногу сломал. Из твоих, верно? Поэтому плати или…

— Нет, — равнодушно ответил я.

Улыбка сползла с лица Хромого:

— Тогда, боярин, у нас проблема. Если будешь кочевряжиться, останешься здесь, в карьере. А твоя лавка сгорит. Для начала. А потом мы наведаемся в ту захолустную деревню, где ты обосновался. Говорят, ты там воеводой заделался? Будет весело, когда вся деревенька запылает. Бабы, детишки — всё как полагается. Горелый вон очень любит это дело.

Его прихвостни одобрительно загоготали. Даже Спица скривила губы в подобии улыбки.

— Довольно разговоров, — Горелый сделал шаг вперёд, и его правая рука полыхнула настоящим пламенем.

— Ты действуешь исходя из предпосылки, что я приехал сюда договариваться, — игнорируя пироманта, спокойно обратился я к Хромому, — но это не так.

— Большая ошибка… — процедил Еремея, делая знак подручным, что один за другим вскинули оружие.

— Подожди, Еремей, — Спица нервно переступила с ноги на ногу, её голос заметно дрогнул. — Мне это не нравится. Что-то здесь не так. Он слишком спокойный…

— Знаешь, что говорил мой отец? — спросил я, не обращая внимания на угрозы и издевательский тон.

— Что же? — хмыкнул Еремей, скрестив руки на груди.

— Победа любит подготовку, — я улыбнулся, глядя поверх их голов на темнеющие вершины сосен. — А вы, соколики, не подготовились.

Я сделал жест двумя пальцами прочь от себя.

Воздух взорвался серией хлопков, настолько приглушённых расстоянием, что они почти потерялись в ночной тишине, но результат был очевиден. Четверо бандитов, ещё секунду назад стоявших с оружием наготове, рухнули на землю, словно марионетки с обрезанными нитями. В их застывших лицах читалось недоумение, сама смерть застала их врасплох.

Пятый успел сделать судорожный вдох, но и всё. Три пули, выпущенных моими охотниками с трёх разных позиций, превратила его голову и грудь в кровавое месиво.

Стрелки, рассредоточившиеся по склонам карьера, били без промаха. В оптических прицелах их винтовок человеческие фигуры, должно быть, казались просто мишенями в тире — неподвижными, подсвеченными, позволяющими поразить жизненно важные органы с почти анатомической точностью.

Я не сомневался в мастерстве своих людей, но всё равно не мог не восхититься безупречностью исполнения. Пятеро вооружённых головорезов были устранены в мгновение ока, без лишнего шума, почти без видимого движения. Просто пять человек, мгновение назад представлявших угрозу, теперь лежали на холодных камнях с остекленевшими глазами.

Еремей и маги замерли, не успев даже осознать, что произошло. Я достал из ножен саблю из Сумеречной стали. Её лезвие, казалось, поглощало лунный свет, оставаясь угольно-чёрным с едва заметными синими прожилками.

— Вы пришли, как у вас это говорят, на стрелку, — я вытянул клинок в сторону магов, сохраняя на лице равнодушное выражение, — а я пришёл на охоту. И вы — моя добыча.

Горелый первым пришёл в себя. Его руки вспыхнули оранжевым пламенем, а глаза налились яростью. Спица отступила на шаг, её пальцы совершали странные, режущие движения, будто перебирая невидимые нити. Еремей лихорадочно шарил под кафтаном, видимо, в поисках оружия.

Пора было начинать танец, иначе это действительно оказалось бы слишком просто.

Неуравновешенный пиромант атаковал первым. С его пальцев сорвались огненные шары, напоминающие искривлённые солнца — три снаряда, летящие по сложной зигзагообразной траектории. Я не стал даже уклоняться, просто провёл саблей по воздуху, будто отмахиваясь от назойливых мух. Клинок из Сумеречной стали вспыхнул холодным синим сиянием, рассекая пламя на части. Огненные всполохи разлетелись в стороны, затухая прежде, чем коснуться земли.

— Что… — растерянно начал Горелый, но я не дал ему закончить.

— Это всё, на что ты способен, ничтожество? — скучающе спросил я. — Это тот самый лютый огневик, которого боятся люди Сергиева Посада?

Паузу заполнил Спица, метнув в меня гроздь невидимых обычному взгляду, но от этого не менее смертоносных воздушных лезвий. Я бы мог разрезать их, но гораздо проще было моментально сместиться в сторону, пропуская их мимо себя.

Горелый же подался назад и выставил перед собой руки, создавая огненный вал. Жар волной прокатился по карьеру, растапливая камни под ногами и заставляя воздух над нами подрагивать.

— Сдохни! СДОХНИ! — заорал Горелый, выпуская из рук настоящий огненный шторм.

Я не шелохнулся. Моя ладонь, выставленная вперёд, на мгновение покрылась древними рунами, светящимися сквозь кожу. Магическая энергия потекла по моим венам, выискивая точки напряжения в заклинании противника.

Я вдохнул и нащупал ту невидимую нить, которая связывала Горелого с его пламенем — тончайшая связь между магом и его творением. Одним ментальным усилием я перехватил контроль над потоком.

Огненный вихрь замер, трепеща в воздухе между нами, будто не решаясь выбрать сторону. Лицо протвника исказилось от напряжения и непонимания. Он пытался силой воли удержать своё заклинание, но чувствовал, как его ускользает, словно живое существо, решившее сменить хозяина.

— Невозможно, — прошептал он, когда пламя развернулось на сто восемьдесят градусов.

— Для тебя — да, — ответил я, отпуская стихию.

Огненная буря обрушилась на своего создателя. Горелый попытался собрать защиту, но было поздно. Пламя охватило его фигуру, проникая под одежду, выедая глаза, сжигая волосы и плоть. Человек вспыхнул, как свечка. Его крик пронзил ночную тишину, заметавшись в стенах карьера, но быстро оборвался, сменившись тихим шипением горящей плоти.

Еремей всё это время лихорадочно копался в кармане своего кафтана и, наконец, вытащил револьвер, весьма похожий на тот, которым обладал покойный староста Угрюмихи. Его руки тряслись так сильно, что он едва мог прицелиться.

Я посмотрел ему в глаза, чувствуя, как внутри меня пробуждается древняя сила — та, что заставляла когда-то склоняться передо мной королей. Императорская воля. Она поднималась изнутри, наполняя каждую клетку моего тела, вибрируя в моём голосе.

— ТРЕПЕЩИ! — приказал я, вкладывая в это слово всю мощь своего дара.

Эффект был мгновенным. Лицо Еремея исказилось от первобытного ужаса. Револьвер выпал из ослабевших пальцев, глаза расширились до предела, рот открылся в немом крике. Он упал на колени, затем на четвереньки, трясясь всем телом. Изо рта потекла слюна, штаны на его ногах потемнели от влаги.

— Н-нет… нет… пожалуйста… — скулил он, сжимаясь в комок и раскачиваясь взад-вперёд.

Спицу задело самым краешком, ведь эффект был направлен на другого человека. Она отшатнулась, съёживаясь и глядя на обугленное тело своего компаньона. В её глазах читался ужас, смешанный с яростью.

Я мгновенно почувствовал, как воздух вокруг меня становится разреженным, а через миг исчезает.

— Как бы хорош ты ни был, но ты не сможешь драться без воздуха, — прохрипела она с ненавистью.

Я чувствовал, как невидимые тиски сжались вокруг моего горла, как моё тело требовало кислорода. Её Талант — манипуляция воздухом, создание вакуума. Действительно опасная способность.

Спица торжествующе улыбнулась, видя, как я замер. Её пальцы продолжали сжиматься, словно она физически душила меня на расстоянии

— Не так уж ты и силён, а? — прошипела она, делая шаг вперёд.

Иной маг испугался бы, занервничал и это стало бы причиной его смерти.

Я же, сконцентрировавшись, усилием сформировал заклинание Молниевого скачка прямо в центре образовавшегося вакуума. Мне не нужны были ни вербальные, ни соматические компоненты. Моя воля, а не тело управляло магией, обуздав её первородную мощь. В конечном счёте магия есть ни что иное как навязывание своей воли чужой реальности.