Гостья - Майер Стефани Морган

Мелани неодобрительно заворчала, но мне не было до нее дела. Я перебрала бутылки в поисках початой, и тут до меня начало доходить.

Со смутной тревогой я дважды пересчитала запас воды. Пустых на две больше, чем полных. Осталось меньше половины.

Говорила же, много пьешь.

Я молча надела рюкзак, не сделав ни глотка. В пересохшем рту стоял привкус рвоты. Стараясь не водить сухим, как наждачная бумага, языком по зубам, я двинулась вперед.

Солнце палило все жарче. Игнорировать противный вкус во рту оказалось легче, чем жалобы желудка. Внутренности бунтовали, требуя пищи. К середине дня голод стал невыносимым.

Ничего,– усмехнулась Мелани.– Бывало и похуже.

Не сомневаюсь, – огрызнулась я. У меня не было настроения предаваться воспоминаниям о ее стойкости.

Я уже почти утратила надежду, когда нам наконец улыбнулась удача. Машинально окинув взглядом горизонт, я заметила на севере куполообразную вершину с небольшой щербинкой и повернула в ту сторону.

Мы близко,– решила Мелани, столь же взволнованная.– Ищи следующий ориентир. – Она явила мне очередной образ, и я принялась оглядываться, хотя и понимала, что еще рано.

Надо смотреть на восток. Север, восток, снова север. Вот он, маршрут.

Воодушевленная находкой, я продолжала упрямо идти вперед, невзирая на растущую усталость. Мелани подгоняла: скандировала подбадривающие слоганы, стоило мне замедлить шаг, напоминала о Джареде и Джейми, когда я падала духом. Медленно, но верно я приближалась к цели. В пересохшем горле нещадно саднило, но я не делала ни глотка без разрешения Мелани.

Надо признать, я стала гордиться своей выносливостью. И, словно в награду, рядом зазмеилась тропа, ведущая на север. Однако Мелани заупрямилась.

Не нравится она мне.

Сквозь кустарник вилась утрамбованная полоса желтоватого песка – полустертые следы шин, сходящиеся в тропку.

Пройдем по ней, сколько сможем.– Я уже шагала между колеями.– Все лучше, чем продираться сквозь колючки.

Мелани не ответила, однако ее беспокойство передалось и мне. Я продолжила искать следующий ориентир – два одинаковых вулканических пика, сросшихся в идеальную букву «М», – и одновременно вглядывалась в пустыню в поисках опасности.

Благодаря повышенной бдительности мне удалось заметить в отдалении серое пятно. Сперва я решила, у меня просто рябит в глазах, и сморгнула, стряхивая пыль с ресниц. Цвет слишком яркий для камня, форма слишком ровная для дерева. Странно…

Я снова моргнула, и пятно приобрело четкие очертания. Небольшое выцветшее строение, совсем рядом.

У Мелани случился приступ паники. Я соскочила с узкой тропки и бросилась под сомнительное укрытие чахлого кустарника.

Не волнуйся ты так. Дом наверняка заброшен.

С чего ты взяла? – Мелани упиралась так сильно, что ноги едва меня слушались.

Кто здесь поселится? Мы, Души, живем сообща. В моем объяснении слышалась горечь – еще бы, ведь я в прямом и переносном смысле нахожусь на краю света. Почему я оставила общество Душ, будто… не хочу к нему принадлежать? Может, именно по этой причине я прожила столько жизней и не смогла найти дом? Я всегда была ущербной или стала такой из-за Мелани? Эта планета изменила меня или выявила заложенное изначально?

Мелани не желала пережидать мой кризис личности – ей хотелось убраться как можно дальше от строения, и поскорее. Ее мысли вмешивались в мои, не давали сосредоточиться.

Успокойся,– приказала я.– Если здесь кто-то и живет, то человек. Уж поверь, среди Душ отшельников не бывает. Может, твой дядя Джеб…

Мелани решительно отвергла это предположение.

Здесь, на открытой местности, не выжить. Ваши тщательно прочесали все жилища. Хозяева этого дома сбежали или стали одними из вас. У дяди Джеба должно быть укрытие получше.

Если они стали одними из нас, то их тут нет. Так может жить только человек… – Я осеклась.

Что такое? – Мелани просканировала мои мысли, пытаясь понять, чего я испугалась.

Вдруг здесь люди… но не дядя Джеб, Джаред и Джейми? А если нас найдет кто-то другой?

Мелани тщательно обдумала эту мысль. Ты права. Нас немедленно убьют. Точно.

Я попыталась сглотнуть, смыть из пересохшего рта привкус ужаса.

Никого там нет. Откуда?– рассудительно проговорила она.– Вы же всех нас повыловили. Спастись могли только те, кто и раньше прятался. Давай сходим посмотрим. Ты уверена, там нет твоих, а я уверена, там нет наших. Вдруг найдем что-нибудь полезное, что пригодится в качестве оружия.

При ее мысли об острых ножах и металлических инструментах, которыми можно орудовать как дубиной, меня передернуло. Никакого оружия.

Уф-ф. И как нас победили столь бесхребетные твари?

Числом и хитростью. Любой из вас, даже ребенок, в сто раз опаснее любого из нас. Но вы действуете поодиночке, как термит в муравейнике, а нас – миллионы, и вместе мы достигаем общей цели.

И снова, описывая единство Душ, я испытала растерянность и панику. Кто я?

Прячась за кустами, мы приблизились к небольшому сооружению. Обычный жилой дом, невзрачная лачуга. Зачем его построили здесь, в жаркой пустыне?

Признаков жизни не наблюдалось: дверь сорвана с петель, в оконных рамах торчат осколки стекла, пол и подоконники засыпаны песком, серые обшарпанные стены покосились от ветра.

Стараясь унять тревогу, я несмело ступила на крыльцо; похоже, мы здесь одни… как вчера и сегодня. Желание оказаться в долгожданной тени пересилило страх. Ноги уверенно и быстро несли меня вперед. Я прошмыгнула внутрь, прижалась спиной к стене: сработал инстинкт, выработавшийся у Мелани за годы скитаний. Темнота ослепила: пришлось ждать, пока глаза привыкнут.

Как и ожидалось, хижина была пуста, никаких признаков присутствия хозяев. Посреди комнаты стоял скособоченный стол, кренясь на двух целых ножках; рядом – ржавый металлический стул. Сквозь дыры в потертом засаленном ковре проглядывал бетон. Кухонный уголок с проржавевшей раковиной, буфетные шкафчики, низенький холодильник с дверцей нараспашку, демонстрирующий черное заплесневелое нутро. У дальней стены – остов дивана без подушек. Над диваном – чудом уцелевшая, лишь слегка покосившаяся картина в раме: собаки играют в покер.

Уютно,– заметила Мелани; вместе с облегчением к ней вернулся сарказм.– Даже наряднее, чем у тебя в квартире.

Я бросилась к раковине.

Мечтать не вредно.

Разумеется, содержать водопровод в столь глухом месте – недопустимое расточительство; Души слишком дотошны, чтобы позволить подобное недоразумение. Тем не менее я покрутила ветхие ржавые краны; один развалился прямо у меня в руках.

Я опустилась на колени на жутком ковре, осторожно открыла дверцу одного из шкафчиков и пугливо отшатнулась, опасаясь потревожить какого-нибудь представителя местной фауны.

Первый оказался пустым; вместо задней стенки зияла дыра. В следующем, без дверцы, лежала пыльная стопка старых газет. Я с любопытством вытащила одну, стряхнула песок на грязный пол, прочитала дату.

Еще с человеческих времен. Но для подтверждения на дату можно было не смотреть.

«Мужчина заживо сжег трехлетнюю дочь», – гласил заголовок, сопровождаемый фотографией белокурой девочки с ангельским личиком. И это еще не первая страница, где публикуют самые ужасные новости. Далее – фото мужчины, разыскиваемого за убийство жены и детей, совершенное за два года до выхода газеты; в статье говорилось, что его видели в Мексике. Пьяный водитель сбил насмерть двоих, еще трое получили травмы. Преуспевающий местный банкир найден мертвым; возбуждено дело о мошенничестве и убийстве. Растлитель малолетних пошел на сделку со следствием и выпущен на свободу. В мусорном баке нашли трупы домашних животных.

Я с отвращением сунула газету подальше в буфет.

Это исключение, а не правило, – тихо произнесла Мелани, стараясь не позволить моему ужасу просочиться в ее воспоминания о тех годах и изменить их окраску.