Потерянная душа (СИ) - Ефиминюк Марина Владимировна

От воспоминания о том, что случилось на складе, по спине побежал холодок. Девушка боялась даже допустить мысль, что закравшийся под кожу страх — не плод воображения, не галлюцинация из-за отравления химическим запахом, а правда. И если она не ошибалась и не сходила с ума, то получилось, что ночные кошмары вырвались в жизнь, стали реальностью. Разве может такое происходить наяву?

— Американец в ярости от нашего «профессионализма». — Передразнивая заокеанского гостя, Катерина изобразила пальцами кавычки. — Заявил, что больше не приедет, ни за какие деньги. Артемий нас прибьет.

— Вряд ли он захочет свернуть шею курице, несущей золотые яйца, — справедливо заметила певица. Снова сестра сосредоточилась на переживаниях о том, как случившиеся повлияет на реноме Нежной Соловушки.

Катерина с расстроенной гримасой сделала глоток воды, но тут же поперхнулась:

— Это же тебе! Врач сказал, что ты должна больше пить.

Настя протянула руку, чтобы забрать стакан, и не поверила собственным глазам. Половинки лазурита оказались будто бы источенными изнутри. Сердце кольнуло от дурного предчувствия. Девушка резко села.

— Что случилось? — удивилась сестра, едва успев убрать стакан, чтобы не расплескать воду.

Певица потрогала одну из половинок, и под пальцами она рассыпалась песком. Следом раскрошился и второй камень. Ошеломленная певица не верила собственным глазам. Сердце нехорошо сжималось. Девушке не хотелось думать, что амулет превратился в прах, в последний раз сохранив жизнь неосторожной хозяйки. И если так, то… чем это грозит Настасье?

Во всей квартире горел свет, и громко работал телевизор. Окна были наглухо зашторены — Настя боялась случайно глянуть в темное окно, отражавшее комнату, обнаружить за плечом какое-нибудь потустороннее создание.

Даже дома девушка ощущала резкий запах краски. Краской же пахла вода, и рис, накануне оставленный в холодильнике Катериной. От навязчивого душка-преследователя Настасья чувствовала себя по-настоящему больной и разбитой. Чтобы избавиться от вони, будто заполонившей квартиру и въевшейся в стены, певица открыла настежь окна, проветривая и выстуживая комнаты.

Она устроилась на диване, поплотнее закуталась в толстый плед и, пока воздух насыщался влажным холодом, с огромным удовольствием смотрела фильм «Девчата». К собственному удивлению, Настасья вспоминала большую часть диалогов. Видимо, до комы черно-белое, трогательное в своей наивности кино находилось в списке ее самых любимых кинолент.

На самом интересном месте в дверь позвонили. В столь позднее время придти в гости не постеснялся бы только сосед-репортер. Вылезать из тепла не хотелось, так что открывала Настя, наглухо завернутая в шерстяной плед.

— Соседка? — Ярослав стоял в спортивном костюме и в дутом жилете, отчего складывалось ощущение, будто мужчина собирался предложить певице совместную пробежку вокруг дома. Причем девушка подозревала, что вдохновителю спортивных развлечений полагалось только дуть в свисток, а приглашенной в компанию гостье — нарезать круги.

— Врач прописал мне постельный режим, — пропустив приветствия, тут же заявила она, чтобы сразу отсечь любые попытки завлечь ее физкультурой.

— А врач случайно не прописывал тебе оздоровительное голодание? — полюбопытствовал сосед.

Она пожала плечами.

— Тогда собирайся, мы устроим праздник живота! — объявил Ярослав и блеснул неотразимой улыбкой, от какой у любой женщины, наверняка, учащалось сердцебиение.

После пахнущего краской риса, запитого пахнущей краской водой, аппетит у Насти отсутствовал.

— Я занята.

— Чем же?

— Просто занята.

— Угу.

Ярослав бесцеремонно вошел в выстуженную квартиру, и девушке ничего не оставалось делать, как посторониться. Он по-хозяйски осмотрел гостиную, заглянул в кухню, проверил коридор.

— Ты одна, везде включен свет, холодно, как в склепе, орет телевизор, идет фильм «Девчата». Постой, «Девчата»?! — Мужчина одарил девушку выразительным взглядом. — Если ты смотришь ретро, то явно занята тем, что киснешь. Собирайся, тебе понравится объедаться на ночь!

— Слушай, избирательный слух — это черта, которая у мужчин всегда проявляется ближе к сорока, или твой случай эксклюзивный? — недовольно заворчала Настя, как хвостик, шлепавшая за беспардонным гостем, пока тот, не разувшись, рыскал по дому.

— Ты брюзжишь, как пенсионерка, — отшутился Ярослав и подтолкнул девушку в сторону входной двери. — Меня весь день мучает совесть, что я съел твой завтрак, так что ужин за мой счет. Пойдем, иначе все закроется.

— Что все? — насторожилась Настя, упрямо натягивая до самого подбородка плед.

— Я не могу поверить, что ты привез меня в торговый центр! — воскликнула Настя пятнадцатью минутами позже, когда сосед припарковался у сверкающего разноцветными огнями комплекса. Под закрытие огромная автостоянка была практически пуста, а из стеклянных дверей просматривался безлюдный холл, где, умирая от скуки, туда-сюда сновали охранники.

— Не суди о конфете по невзрачной обертке, — заявил Ярослав, заглушая мотор. — Здесь можно отлично поесть.

В его ухмылявшемся лице девушка никак не могла прочесть — издевался он или совершенно серьезно предлагал отужинать в одной из местных забегаловок.

— А если меня кто-нибудь узнает? — от собственного предположения у Настасьи нехорошо заныло под ложечкой, и отчего вдруг страшно захотелось есть.

— Вряд ли, — беспечно отмахнулся сосед и, открыв дверь, поторопил: — Идем?

— Катя меня четвертует… — пробормотала сквозь зубы Настя, выбираясь из салона в уличный холод. Она надеялась, что никто не поверит, будто девчонка в спортивных штанах и с хвостом на голове — это известная певица, появившаяся в торговом центре, чтобы поужинать в компании взрослого мужчины.

Они шли по широким ярко-освещенным коридорам, между разнообразными магазинчиками. Запах краски истаял, и в воздухе витали ароматы косметики, впрочем, тоже неприятно царапавшие нос. Вокруг царил дух бесконечной праздничной круговерти, постепенно утихающей на ночь. Ярослав выбрал удобное время, когда почти все покупатели разошлись по домам.

Мужчина пребывал в отличном настроении, и оно невольно передавалось девушке. Вдруг Настасье в голову пришла мысль, что сосед специально притащил ее в торговый центр, ведь ничто не развлекает лучше откровенного нарушения глупых правил.

На втором этаже, где располагалась ресторанная зона, красовался большой баннер с изображением мультяшных помидоров, прыгающей на тонких ножках кукурузы и огурца с длинной, как у Деда Мороза, бородой. В самом конце «обеденного дворика» находился вход в вегетарианское кафе.

— «Бородатый огурец»? — прочла Настя название разнокалиберными буквами. — Они это серьезно?

За стеклянными витринами кафе виднелись разноцветными пластиковые столики, ярко-оранжевая барная стойка с прозрачным стеклом, прятавшим целые ряды спелых апельсинов и желтых лимонов. Зал был практически пуст. Видимо, у любителей похрустеть пупырчатыми огурцами к ночи пропадал аппетит.

— Это единственное вегетарианское кафе, которое мне удалось найти в нашем районе. В другие мы бы не успели до закрытия, — пояснил Ярослав, распахивая перед девушкой дверь.

— Впервые встречаю мужчину, который не ест мясо, — фыркнула Настя.

— У тебя амнезия, так что ты не знаешь наверняка.

— Справедливо.

— Ну, а я не вегетарианец.

— Тогда что мы тут делаем? — удивилась девушка, позволяя попутчику выдвинуть для нее стул. — Ты узнал что-то о той женщине, о которой я спрашивала?

— Пока нет, но я прочел статью, что белые и зеленые овощи не вызывают аллергии…

— Остановись немедленно! — резко выставив руку, Настасья категорично перебила объяснения. — Если ты скажешь, что не только нашел забегаловку, но и изучил правила питания аллергиков, то я решу, что ты маньяк, и сбегу домой.

Меню вегетарианского кафе действительно обещало любому аллергику праздник чревоугодия. Правда, Ярослав отказался попробовать местных изысков. Заказ принесли удивительно быстро. От еды шел приятный аромат, и на вкус оказалось весьма неплохо. После хека с пустым рисом даже постные кушанья показались Настасье не иначе как пищей богов.