Легенда о Белом Тигре (СИ) - Алферов Екатерина

У поворота ручья, в тени раскидистой сосны, я увидел четверых мальчишек. Сяо-бо, Чен Мин и ещё двое, которых я знал в лицо, но имён не помнил. Они сидели кружком на земле, а в центре металась маленькая рыжая лисичка.

Зверёк был совсем молодой, размером с котёнка, с пушистым хвостом и огромными тёмными глазами. Одна из его передних лап была повреждена — видимо, он попал в силок или капкан. Мальчишки привязали к его хвосту верёвку и по очереди дёргали, заставляя бегать по кругу, пока он не падал от изнеможения.

— Смотри, как он кувыркается! — смеялся один из детей.

— А давайте посмотрим, умеет ли он плавать! — предложил другой, указывая на ручей.

Во мне поднялась волна ярости — такой силы, что пришлось сжать кулаки и сделать глубокий вдох, чтобы не дать тигру вырваться наружу. Дети не чувствовали моего приближения, увлечённые своей жестокой игрой.

— Достаточно, — сказал я негромко, но в голосе прозвучали нотки, которые заставили всех четверых подпрыгнуть и обернуться.

Увидев меня, мальчишки растерялись. Сяо-бо выпустил верёвку из рук, а лисёнок тут же заковылял к кустам, волоча за собой привязанную к хвосту бечёвку.

— Дядя Бай Ли… — начал Чен Мин. — Мы просто…

— Играли? — я шагнул ближе, и дети невольно попятились.

— Ну… да, — неуверенно сказал Сяо-бо. — Мы же его не убивали…

— Это всего лишь лисёнок, — добавил третий мальчик. — Вредитель. Они цыплят воруют.

Я присел на корточки перед ними.

— Скажите мне, — начал я спокойно, — вам было бы больно, если бы кто-то привязал верёвку к вашей руке и дёргал до тех пор, пока вы не упали?

Дети переглянулись, но не ответили.

— А если бы кто-то заставлял вас бегать по кругу с повреждённой ногой, пока вы не упадёте от боли и усталости?

— Но мы же люди, — возразил Чен Мин. — А это просто зверь.

— Просто зверь, — повторил я. — Боится ли «просто зверь»? — продолжил я. — Хочет ли он жить так же сильно, как вы?

На этот раз никто не ответил. Я видел, как меняются их лица — приходит понимание, а вместе с ним и стыд.

— В деревне принято убивать животных, — сказал я, поднимаясь. — Но только когда это необходимо. Для еды, чтобы прокормить семью. Чтобы защитить урожай или скот от настоящих хищников. Или чтобы избавиться от больных зверей, которые могут заразить других.

Я обвёл взглядом всех четверых:

— Но мучить слабое существо ради забавы… Это недостойно.

На мгновение я сам задумался, не вру ли я им? Но нет, и я-человек, и я-тигр, мы оба считали, что есть правила поведения и мы обязаны их соблюдать. Как будто когда-то давно я выучил некий кодекс и продолжаю следовать ему, даже если и не помню.

Кодекс…

Какое сложное слово. Явно из моей прошлой жизни. У кодексов обычно есть точные названия. Надо вспомнить его. Я должен. Если я найду тех, кто ещё ему следует, я смогу узнать о себе.

Под моим взглядом Сяо-бо вздрогнул, словно я ударил его.

— Мы… мы не хотели, — пробормотал он.

— Тогда скажите мне, — я скрестил руки на груди, — стоит ли сильному обижать слабого?

— Нет, — хором ответили мальчики.

— А если я, раз уж я сильнее вас, решу, что вы заслуживаете наказания за жестокость? — я сделал паузу, давая им подумать. — Может мне схватить вас и потаскать за волосы, пока вы не заплачете? Я сильный, подниму всех сразу, как морковок с грядки.

Глаза детей расширились от ужаса.

— Нет! — воскликнул Чен Мин. — Это будет несправедливо!

— Почему несправедливо? — спросил я. — Вы же мучили того, кто слабее вас. Разве я не имею права сделать то же самое?

— Но… но вы же добрый! — выпалил Сяо-бо.

— Значит, доброта в том, чтобы защищать слабых, а не обижать их? — подытожил я.

Дети согласно закивали, и я увидел, как до них наконец дошла суть урока.

— Хорошо, — сказал я, смягчая голос. — Тогда найдём лисёнка и поможем ему.

Лисёнок не ушёл далеко — раненая лапа не позволяла ему быстро двигаться. Мы нашли его в кустах малины, где он забился в самую глубь колючих веток, дрожа от страха и боли. Верёвка запуталась в ветках, и маленький зверёк не мог освободиться.

— Отойдите, — попросил я детей. — Он боится.

Я медленно приблизился к кустам и присел рядом, позволяя учуять мой запах. К моему удивлению, лисёнок отреагировал — перестал дрожать и внимательно посмотрел на меня своими тёмными глазами.

Наверное, звериная часть моей природы позволяла мне общаться с животными лучше, чем обычным людям. Я осторожно протянул руку тыльной стороной, и лисёнок, помедлив, обнюхал мои пальцы.

— Тихо, малыш, — прошептал я. — Не надо бояться.

Аккуратно распутав верёвку, я взял лисёнка в руки. Он был совсем лёгким, тёплым комочком жизни, который дрожал от пережитого страха. Я ощупал его. Повреждённая лапа была вывихнута, но не сломана — это можно было исправить.

— Смотрите, — сказал я детям, которые собрались вокруг. — Он боится нас. Для него мы — огромные чудовища, которые могут его убить.

Сяо-бо протянул руку, чтобы погладить лисёнка, но тот испуганно прижался ко мне.

— Он меня боится, — грустно сказал мальчик.

— Конечно боится, — ответил я. — Ты причинил ему боль. Доверие нужно заслужить.

Я осторожно осмотрел повреждённую лапку. Вывих был несложный, и я аккуратно вправил сустав на место. Лисёнок пискнул от боли, но не попытался укусить меня.

— Ему нужен покой и время, — сказал я. — Я заберу его к себе и выхажу. А когда он поправится — отпущу в лес.

— А можно… можно мне помочь? — неожиданно спросил Сяо-бо.

Я посмотрел на мальчика внимательно. В его глазах читалось искреннее раскаяние.

— Можно, — кивнул я. — Но только если будешь делать всё, что я скажу. И никогда больше не обидишь слабого.

— Обещаю! — горячо воскликнул Сяо-бо.

— И мы тоже! — подхватил Чен Мин, а остальные мальчики согласно закивали.

Я улыбнулся. Но расслабляться было рано. Мой нос уловил незнакомый запах — тяжёлый, мускусный, с примесью чего-то гнилостного. Где-то рядом было крупное животное, и что-то в его запахе показалось мне знакомым и тревожным.

— Дети, — сказал я, инстинктивно прижимая лисёнка к груди, — нужно в деревню. Сейчас же.

— Но почему? — удивилась Мэй Лин.

Её слова оборвал громкий треск ломающихся веток где-то в чаще. Потом раздался протяжный, утробный рык — не такой, какой издают обычные лесные звери. В этом звуке была злоба, голод и угроза.

Моя кровь похолодела. Я узнал этот запах.

Скверна.

— Бегите, — приказал я детям, и они услышали в моём голосе что-то, что не посмели ослушаться. — Прямо в деревню, не оглядывайтесь.

Из чащи выломился кабан. Но это был не обычный лесной вепрь — зверь был огромным, почти с корову, его бока покрывали чёрные наросты, а глаза светились нездоровым светом. Клыки выросли до неестественной длины, а по шкуре пульсировали тёмные вены.

Кабан-мерзость. Ещё одно создание, искажённое скверной. Слишком близко от деревни!

Зверь увидел нас и заревел, роя передними копытами землю. Дети закричали от ужаса, но, к моему облегчению, побежали в сторону деревни, не оглядываясь.

Я осторожно опустил лисёнка в мягкую траву под деревом — здесь ему было безопаснее, чем у меня в руках во время боя.

— Лежи тихо, малыш, — прошептал я. — Скоро всё закончится.

Кабан опустил голову и рванул вперёд. Даже искажённый скверной, он сохранил звериные инстинкты — атака была стремительной и точной, рассчитанной на то, чтобы проткнуть меня клыками или сбить с ног.

Но я никогда не был беспомощным человеком. В момент атаки время словно замедлилось — обострившиеся чувства позволили мне просчитать траекторию броска и найти идеальный момент для уклонения.

Шаг Ветра — техника, которую я практиковал каждую ночь в горах. Моё тело растворилось в воздухе, переместившись на несколько метров в сторону. Кабан пронёсся мимо, его клыки полоснули воздух там, где секунду назад была моя грудь.

Зверь затормозил, взрывая копытами дёрн, и повернулся ко мне. В его красных глазах не было разума — только слепая ярость и голод скверны.