Легенда о Белом Тигре (СИ) - Алферов Екатерина

На этот раз он не стал разгоняться. Кабан двинулся медленно, методично, готовый среагировать на любое моё движение. Умный.

Я почувствовал, как в груди разгорается знакомое тепло — энергия третьей звезды, которая питала мои способности. Пальцы начали трансформироваться, превращаясь в когти, способные разрезать металл. Но кабан был огромным и покрытым наростами — простых царапин было бы недостаточно.

Кабан почувствовал изменение и заревел, бросаясь вперёд с удвоенной яростью. Скверна не терпела чистой энергии жизни — она причиняла ей настоящую боль.

Я увернулся от очередной атаки, выпустил когти и распорол зверю бок. Кабан взвыл — звук был полон такой агонии, что даже у меня мурашки побежали по коже. Он извернулся и ударил меня крупом.

Сила удара отбросила меня назад, но и зверь пошатнулся. На его боку зияла чёрная, будто обугленная рана, из которой сочилась густая жидкость. Но мерзость ещё не была побеждена. Скверна быстро затягивала рану, и кабан, хоть и ослабленный, готовился к новой атаке.

Я понял, что нужно действовать быстро. Пока зверь восстанавливался, я собрал всю энергию третьей звезды в правую руку, усилив её. Ци циркулировала по меридианам, наполняя мои когти силой.

На этот раз я не стал ждать атаки кабана. Шаг Ветра перенёс меня прямо к зверю, и я вонзил горячую ладонь в его шею, туда, где под кожей пульсировали тёмные вены скверны.

Кабан содрогнулся всем телом. Я прорвался туда, где находилось ядро и одним ударом раздробил его, уничтожая источник искажения. Яростный свет в глазах зверя угас, наросты на шкуре начали отваливаться, а сам он медленно оседал на землю.

Через несколько секунд от страшной мерзости остался только обычный лесной кабан. Я тяжело дышал, чувствуя усталость, но зверь был побеждён, дети в безопасности, и это главное.

Лисёнок всё ещё лежал под кустом, наблюдая за происходящим своими умными тёмными глазами. Когда я подошёл к нему, он не дёрнулся — наверное, понял, что я защищаю, а не нападаю.

— Пойдём, — сказал я, осторожно поднимая его, — Тебе нужно подлечиться, а мне — рассказать Лао Вэню, что в наших краях появилась ещё одна мерзость.

На обратном пути я размышлял о случившемся. Кабан был заражён скверной — но откуда он пришёл? Неужели где-то поблизости есть ещё одно гнездо тьмы? Олень упоминал о копях. Эта мысль не давала покоя. Если скверна распространяется, значит, деревне грозит опасность.

Но с этим я разберусь потом. А сейчас у меня был урок, который нужно было завершить.

Дети ждали меня у околицы деревни — все четверо мальчишек и Мэй Лин. Они столпились в кружок, взволнованно переговариваясь, но когда увидели меня с лисёнком на руках, бросились навстречу.

— Дядя Бай Ли! — закричал Сяо-бо. — Вы живы! А что случилось с тем зверем?

— Зверь больше никого не потревожит, — спокойно ответил я.

В доме старого лекаря Сяо Юй помогла устроить лисёнка в небольшой корзине, выстланной старой тканью и травой. Лао Вэнь осмотрел зверька более тщательно — кроме вывихнутой лапы, у него были ссадины и синяки, но ничего серьёзного.

— Поправится, — заключил наставник, нанося на раны целебную мазь. — Дня через три будет бегать как ни в чём не бывало. Только корми его часто и не давай много двигаться.

Дети наблюдали за лечением с искренним интересом. Особенно внимательно следил Сяо-бо.

— Дядя Бай Ли, — тихо сказал он, когда мы закончили, — я понял.

— И что именно ты понял? — спросил я.

Мальчик задумался, подбирая слова:

— Что… что он живой. Как мы. Что ему больно и страшно. И что нельзя причинять ему боль просто потому, что можем.

— Правильно, — кивнул я. — А что ещё?

— Что сильный должен защищать слабого, а не обижать его, — добавил Чен Мин.

— И что доверие нужно заслужить, — подхватила Мэй Лин.

Я улыбнулся. Урок был усвоен.

— Хорошо. Следующие дни лисёнок будет жить здесь, пока не поправится. Кто хочет помочь мне за ним ухаживать?

Все пятеро подняли руки, и их лица светились искренним желанием помочь.

— Хорошо, — сказал я. — Но помните — он всё ещё боится. Нужно быть терпеливыми.

В следующие дни дети сменяли друг друга возле корзины с лисёнком. Они приносили ему молоко и мелко нарезанное мясо пойманных мной кроликов, тихо разговаривали с ним, осторожно гладили. Постепенно зверёк привык к их присутствию.

Сяо-бо проводил возле корзины больше всех остальных. И лисёнок, казалось, понимал — он перестал дрожать при приближении мальчика и даже позволял себя погладить.

— Он меня простил, — сказал Сяо-бо на третий день, когда лисёнок впервые лизнул его палец. На глазах мальчика стояли слёзы радости.

— Животные умеют прощать быстрее людей, — ответил я. — Но помни — нельзя обманывать доверие.

К концу недели лапка полностью зажила, и зверёк начал проявлять беспокойство, стремясь выбраться из корзины. Пришло время выпускать его в лес.

— А нельзя оставить его здесь? — спросила Мэй Лин. — Он же привык к нам…

— Лисы — дикие, — объяснила им Сяо Юй. — Они должны жить на воле, в лесу.

Дети притихли, но кивнули. Мы отнесли лисёнка на опушку леса, недалеко от того места, где произошла встреча с кабаном-мерзостью. Я поставил корзину на землю.

Лисёнок выглянул наружу, принюхался к лесным запахам, потом посмотрел на нас. В его тёмных глазах не было страха. Он выпрыгнул из корзины, сделал несколько шагов к лесу, потом обернулся и посмотрел на детей. Потом отвернулся, махнул пушистым хвостом и скрылся в кустах. Мы ещё немного постояли, прислушиваясь к шорохам, но он не вернулся.

На обратном пути дети шли тихо, каждый погружённый в свои мысли. Наконец Сяо-бо поднял голову:

— Дядя Бай Ли, а можно вопрос?

— Конечно.

— Когда на нас напал тот страшный кабан… Вы его победили… как настоящий герой-культиватор?

Я глянул на него:

— А как ты думаешь?

— Думаю, да, — серьёзно ответил мальчик. — И думаю, что вы защищаете всех слабых.

— Правильно, — кивнул я.

— Тогда когда я вырасту, я тоже хочу стать таким, как вы, — заявил Сяо-бо. — Хочу защищать слабых.

— И я! — подхватили остальные дети.

— Не нужно ждать, пока вырастете, — сказал я. — Начинайте сейчас.

Дети согласно закивали. Урок был усвоен полностью.

Хотелось бы надеяться…

Интерлюдия: Лисья гора

Лисёнок семенил по лесной тропе, время от времени останавливаясь, чтобы принюхаться к знакомым запахам. Его рыжая шёрстка блестела в лучах заходящего солнца, а зажившая лапка больше не напоминала о себе болью. Инстинкт вёл его домой — туда, где высокие сосны уступали место древним дубам, а обычные лесные звуки затихали.

По мере того как он углублялся в чащу, мир вокруг начинал меняться. Воздух становился гуще, насыщенней, словно пропитанный невидимой энергией. Листья деревьев шелестели без ветра, а между стволами мелькали призрачные тени — не то игра света, не то что-то особенное.

Лисёнок не боялся. Эти места были его домом.

Тропа вывела его к подножию Лисьей горы. Здесь граница между обычным и необычным окончательно стёрлась. В сумерках замерцали лисьи огни — крошечные сияющие шарики, что танцевали между деревьев, освещая путь наверх. Один такой огонёк подлетел к лисёнку, игриво покружился вокруг его морды и поплыл дальше, словно приглашая следовать за собой.

Склон горы был усеян норами и логовами, но большинство из них казались пустыми. Лишь изредка в тени мелькали силуэты — другие лисы. Некоторые имели по два хвоста, некоторые — по три. Все они с любопытством следили за маленьким путешественником, но не препятствовали его пути.

Лисёнок знал, куда идти. Его лапы сами несли его к вершине горы, где среди древних камней, оплетённых плющом, зияла пещера. Не простая нора, а настоящее логово — широкое, глубокое, уходящее в самое сердце горы.

У входа лисёнок остановился. Внутри царила тьма, но в глубине пещеры горели два глаза — огромные, мудрые, цвета расплавленного золота. Они не мигали, не двигались, но лисёнок чувствовал, как они изучают его от ушей и до хвоста.