Легенда о Белом Тигре (СИ) - Алферов Екатерина

Кузнец Ван достал из кармана кусок металла — не больше ладони, тёмный, с красноватым отливом. Он задумчиво вертел его в руках, рассматривая на свету.

— Что это? — спросил я из вежливости, хотя уже по запаху понял — железная руда, только какая-то странная, с примесями.

— Руда из новой жилы, — Ван скривился. — Ерунда, а не руда. Плавится плохо, в работе капризная, инструменты из неё — на один-два раза, потом гнутся или крошатся.

Я взял кусок в руки, повертел. Действительно, металл казался пористым, неоднородным. Сдави я сильнее, я смог бы раскрошить его пальцами.

— Плохо? — спросил я.

— Ещё как, — вздохнул кузнец. — Раньше железо с Южной горы шло отличное — крепкое, в самый раз для ножей, топоров, плугов. А теперь… — Он махнул рукой. — Теперь половина инструментов, что я делаю, ломается в первую неделю. Крестьяне ворчат, а что я могу? Из дерьма конфету не сделаешь.

Сяо Хэ, его молодой помощник, подсел ближе:

— Мастер Ван рассказывал мне историю о настоящем железе, — сказал он с энтузиазмом. — О том, что было в древние времена!

Кузнец усмехнулся, но было видно, что ему приятен интерес ученика:

— Не просто железо, а «сердце горы» — так его называли. Металл такой твёрдый, что из него делали мечи, способные разрезать камень, как масло.

— Где оно бралось? — спросил я, заинтересовавшись.

— В старых шахтах, — ответил Ван. — В тех, что на Западном хребте. Их забросили, когда я ещё мальчишкой был. Говорят, случилась там беда — обвал или что похуже. Много людей погибло.

Мне сразу вспомнились слова духа-оленя о скверне в копях…

— Похуже? — переспросил я.

Ван понизил голос:

— Болтали, что в шахтах завелась нечисть. Шахтёры пропадали один за другим. Находили их тела… или то, что от них оставалось. Одни говорили — подземные воды подмыли крепи, другие — появились злые духи. Как бы там ни было, шахты забросили и забыли о них.

— Не совсем забыли, — возразил Сяо Хэ. — Мальчишкой я туда лазил с друзьями. Правда, недалеко — страшно было. Но вход цел, и первые галереи тоже. Дальше мы не совались.

— И правильно делали, — проворчал Ван. — Мало ли что там осталось. После столетий темноты и одиночества даже камни могут стать опасными.

— А где точно находятся эти шахты? — спросил я.

Все посмотрели на меня с удивлением.

— Зачем тебе? — Ван прищурился. — Или решил попытать счастья?

Я уклончиво пожал плечами:

— Просто любопытно. Если там и правда было особое железо…

Кузнец усмехнулся:

— Ну да, было. Мой дед рассказывал, что его дед видел меч из такого железа. Почернелый от времени, но острый как в день ковки. Даже если там и осталась руда, всё равно никто не рискнёт.

Мы вернулись к работе, и к вечеру вход в пещеру был надёжно завален камнями и землёй. При этом меня не покидало странное чувство — словно мы закопали что-то что не надо прятать, что-то, что надо бы раскрыть и вычистить полностью. Или, возможно, это было эхо того явления, что поразило Линь-Линь — отголосок тьмы, спрятанной теперь под слоем камней. Но приказ старейшин — это приказ старейшин, сказали закопать, значит, закопать, кто будет слушать пришлого мальчишку?

— Славно поработали, — сказал Ван, отряхивая руки. — Осталось укрепить заслон.

Я огляделся. Нам нужны были крепкие жерди, чтобы создать подобие решётки перед каменным завалом.

— Я могу срубить несколько молодых деревьев, — предложил я, указывая на рощу неподалёку.

— Давай, — кивнул Ван. — Сяо Хэ, иди с ним, поможешь.

Мы с молодым помощником кузнеца направились к роще. Когда мы отошли от основной группы, Сяо Хэ понизил голос:

— Ты ведь правда хочешь найти те шахты, верно? Я видел твой взгляд, когда говорили про особое железо.

Я пристально посмотрел на него. Сяо Хэ был невысоким жилистым парнем лет восемнадцати, с умными глазами и быстрыми движениями. От него пахло углём, металлом и, почему-то, мятой. Он не вызывал у меня недоверия, и я решил ответить честно:

— Да, хочу. Если там есть руда лучшего качества, она пригодится деревне.

— Я могу показать дорогу, — предложил он. — Знаю, где вход. Но туда опасно идти — не только из-за обвалов и прочего. Шахты правда считаются проклятыми. Даже самые отчаянные охотники обходят то место стороной.

— А ты? — спросил я. — Ты боишься?

Сяо Хэ замялся:

— Боюсь… но любопытство сильнее. И если найти там настоящее «сердце горы», мастер Ван будет так доволен, что, возможно… — Он оборвал фразу, но я понял, к чему он клонит.

— Что он примет тебя как полноценного помощника, а не просто мальчика на побегушках? — предположил я.

Сяо Хэ кивнул:

— И не только. Есть кое-кто… в общем, если я сделаю что-то значительное, возможно, на меня посмотрят другими глазами.

Я улыбнулся. Это было так по-человечески — желать признания, особенно от тех, кто дорог. Мы начали рубить молодые деревья, и я решил подождать с расспросами, но Сяо Хэ сам продолжил:

— Знаешь внучку старого лекаря, Сяо Юй? — спросил он, не глядя на меня.

— Конечно, — ответил я, чувствуя, как внутри что-то дрогнуло. — Я живу в их доме.

— Ну да, — Сяо Хэ нервно усмехнулся. — В общем, она… мне давно нравится. Ещё с детства. Но я сирота и простой подмастерье, а она…

— Внучка уважаемого лекаря, — закончил я за него.

— Именно, — парень вздохнул. — К тому же, сын старейшины Чжао тоже заглядывается на неё. Говорят, его отец уже наводил справки о приданом. Даже Ли Ян ей восхищался, пока ему не нашли невесту. А я… кто я такой?

Я молча продолжал рубить ветки, не зная, что ответить. Внутри меня боролись странные, новые чувства. Сяо Юй стала мне близка за эти месяцы. Её доброта, её улыбка, её нежные руки, перебирающие травы — всё это вызывало во мне тепло, которое я не испытывал раньше. Но могло ли это быть больше, чем дружба или благодарность? И имел ли я право на такие чувства, учитывая мою звериную природу?

Я вспомнил строгие слова Лао Вэня, сказанные мне однажды вечером, когда мы остались одни: «Будь осторожен с сердцем моей внучки, Бай Ли. Ты не задержишься в нашей деревне надолго. Твой путь ведёт дальше, и мы оба это знаем».

А ещё я слышал, что дети болтают про сына старосты Чжао. Малышня была от него не в восторге. Им от него частенько доставалось. Я ни разу не сталкивался с этим парнем, но уже составил о нём своё мнение.

— Чжао Мин — хвастун и бездельник, — наконец сказал я. — Сяо Юй слишком умна, чтобы заинтересоваться таким, как он.

— Может и так, — Сяо Хэ слабо улыбнулся, — но его отец — староста. А такие вещи обычно решают семьи, а не сами девушки.

Он был прав, и мы оба это знали. В деревнях, подобных Юйлину, браки часто устраивались по соображениям выгоды и статуса, а не по любви. Мой тигр презрительно фыркнул, мол, люди! Он-то знал, что это красавица-самочка первой должна обратить своё благосклонное внимание на храброго воина, а не наоборот.

— Так что, если я найду «сердце горы», стану настоящим кузнецом, может быть… — он не закончил фразу, но в его голосе звучала надежда.

— Я помогу тебе, — решительно сказал я. — Мы вместе найдём эти шахты и это железо.

Сяо Хэ просиял:

— Правда? Но… почему ты хочешь помочь мне?

Я задумался. Действительно, почему? Потому что мне понравился этот честный, работящий парень? Потому что я хотел, чтобы у Сяо Юй был достойный жених? Или потому что в глубине души я знал, что сам не смогу им стать, как бы мне ни хотелось?

— Потому что старый Ван прав — деревне нужно хорошее железо, — ответил я. — А тебе нужен шанс показать, чего ты стоишь.

После завершения работы у пещеры мы договорились встретиться через два дня на рассвете. Сяо Хэ обещал принести инструменты и факелы, я — еду и воду. Мы решили никому не говорить о нашем плане — по крайней мере, пока не убедимся, что в шахтах есть что-то ценное.

Вернувшись домой, я обнаружил, что Лао Вэнь и Сяо Юй ужинают. Девушка тут же поднялась, чтобы налить мне похлёбки — густой, ароматной, с кусочками овощей и редкими вкраплениями мяса.