Девушки бури и тени - Нган Наташа

Тёмные глаза леди Дуни сверкают.

– Я только мельком увидела то общество, которое вы здесь создали, – говорю я, ещё выше поднимая подбородок. – Несмотря на это, я вижу, что оно является чем-то особенным. Я понимаю, почему вы держитесь подальше от бурной политики Ихары. И дело не только в ужасных потерях птицедемонов во время Ночной Войны. Вы защищаете нечто большее, чем свои жизни, — свои ценности, свой образ жизни. Но вы не сможете вечно сохранять их, игнорируя то, что происходит вокруг. По мере обострения Порчи Король будет впадать в ещё большее отчаяние. А когда Король в отчаянии, он начинает бояться. Когда он боится, он думает только о восстановлении своей власти. Скоро угнетать Касту Бумаги будет недостаточно. Он обратится к Касте Стали, другим кланам демонов – ко всем, где почувствует несогласие со своим правлением или слабость, которую можно использовать.

– Она права, мама, – говорит дочь-подросток, которую я узнала. Как и у младшей сестры, у неё высокий и ровный голос с аристократическими интонациями. Но он полнее, насыщеннее, наполнен страстью, которая застаёт меня врасплох. Девушка сжимает когтистыми руками подлокотники своего трона. – Вчера на тренировке с оружием Шифу Пру сказал мне, что на прошлой неделе напали на один из волчьих кланов в горах – на тех самых демонов, которые Королю всегда были верны.

– Я тоже об этом слышал, миледи, – раздается голос стражника, удерживающего Хиро. – Солдаты короля утверждали, что это было в ответ на акт государственной измены со стороны солдата-волка, чьи предки принадлежали к одной из семей клана, но не стали сообщать других подробностей.

– Они вырезали весь клан! – заявляет дочь с отвращением в голосе.

Кензо.

Мне хочется обернуться, посмотреть по выражение лица Майны, думает ли она о том же, что и я. Но я заставляю себя оставаться на коленях.

– Пожалуйста, леди Дуня. Мы просим лишь выслушать нас. Если вам не нравится то, что мы хотим сказать, мы уйдём без лишних сцен.

В зале тихо, как в могиле, мой пульс оглушительно отдаётся в ушах.

Наконец, леди Дуня едва заметно кивает:

– Я выслушаю вас.

Я вздрагиваю от облегчения. Я опускаю лоб на холодный стеклянный пол. По залу проносится потрясённый шёпот.

– Спасибо вам, леди Дуня, – говорю я, затаив дыхание.

Она поднимает руку:

– Ты поужинаешь с нами сегодня вечером и расскажешь о своём плане. Предупреждаю — за каждым твоим движением будет следить стража. Если будут угрозы кому-либо из моего клана, у них есть разрешение отвечать.

Поднимаясь на ноги, я держу голову опущенной.

– Снимите с них кандалы, – приказывает она. – Отведите их в комнаты для гостей на 19-ом уровне. Дайте каждому по горничной и свежую одежду.

– Небольшой перекус перед ужином тоже был бы весьма кстати, – вставляет Нитта. – И, возможно, у вас найдётся пара свободных массажисток? У меня после всех этих пеших прогулок болят ноги.

Леди Дуня ведет себя так, словно не слышит её. Пока командир Тео расстёгивает мне наручники, леди клана смотрит на меня, сверкая своими проницательными глазами:

– Как тебя зовут, девушка?

Что-то внутри меня замирает при этом слове.

Девушка. Так просто. Так меня называли всю жизнь. Но нигде меня не называли так, как в Сокрытом Дворце: этим словом плевалась госпожа Химура, презрительно шипела Наджа, с насмешкой бросался генерал Ю. Но в Облачном Дворце, когда передо мной великолепная леди Дуня и её смелые, неистовые дочери, я впервые ощущаю скрытую силу, заключённую в одном-единственном скромном слове.

Потому что я именно такая. Я больше не Бумажная Девушка, а просто “девушка”. Как я сказала леди Дуне, нас можно считать отдельной кастой – угнетённой, но более отважной и способной на большее, чем любая другая в этом мире.

Перед моим мысленным взором встают лица всех невероятных девушек, которых я знала: Зелле, Аоки, Лилл, Ченна, Чжэнь и Чжинь, Марико. Даже Блю, которая, несмотря ни на что, просто делала всё возможное, чтобы выжить, просто действовала так, как считала лучше всего, в рамках ограничений, наложенных на неё миром. И, конечно, я думаю о своей девушке, Майне.

– Меня зовут Леи, – говорю я леди Дуне, прежде чем командир Тео поворачивает меня взмахом своей покрытой перьями руки.

Майна встаёт рядом со мной, и мы проходим обратно через зал со стеклянным полом.

– Ты спасла нас, – говорит она.

Но, как и у меня, её облегчение испорчено. Она кладёт свою руку в мою – и все обиды нашего предыдущего спора улетучиваются, едва нами овладевает осознание, холодное и окончательное. Мы молча смотрим правде в глаза, желая схватить друг друга за руку, чтобы не упасть на пол от невыносимой тяжести её ужаса.

Король ещё жив.

Ты спасла нас.

У меня внутри всё сжимается от того, насколько слова Майны не соответствуют правде. Потому что если Король жив, то всё как раз наоборот: я потерпела неудачу. Я обрекла нас на трудное и мрачное путешествие. Мы всё и всех потеряли во дворце той ночью напрасно. И это значит, что когда всё это время мне казалось, как что-то преследует меня, я была права. Это не страшные сны или тень, отбрасываемая плохими воспоминаниями.

Вас не может преследовать призрак того, кто не умер.

10.

Нас приводят в комнаты на средних уровнях дворца. Майна спрашивает, можем ли мы занять одну из них вдвоём, и стражники ведут нас в красивую анфиладу смежных комнат с высокими потолками и полированными мраморными полами. Свет заходящего солнца льётся сквозь резные окна, окрашивая пол в розовато-бронзовые тона. Между комнатами висят шифоновые занавески, которые трепещут, когда мы проходим. Две служанки сопровождают нас и зажигают фонари на стенах. В комнатах тихо, но густая и болезненная тишина действует мне на нервы. Ужас того, что мы только что узнали, струится по венам и переполняет кровь.

– Майна, – хриплю я. – Нам нужно поговорить.

– Не сейчас, – она избегает моего взгляда, когда мы входим в комнату, где стоит огромная кровать, застеленная бежевыми простынями. – Нужно отдохнуть перед вечером. Это может подождать несколько часов.

— Но Король...

Она отпускает мою руку, будто обожглась.

– Я знаю, Леи, – шипит она, и помимо твёрдости в её голосе слышится паника. Она поджимает губы, затем кивает служанкам, зажигающим благовония неподалёку. – Спасибо. Вы не могли бы вернуться через час, чтобы отвести нас помыться?

– Конечно, леди Майна, – обе кланяются.

Как только мы остаёмся одни, Майна неловко останавливается у занавешенной арки. Я присаживаюсь на край кровати, вытаскиваю спутанные волосы из-под потрёпанного золотого ободка и встряхиваю их. Ветер задувает из окон, шевеля занавески и струйки дыма от благовоний, поднимающиеся от горелок в углах комнаты. Майна стоит прямо, расправив плечи. Если бы вы не знали её так, как знаю я, вы бы подумали, что она спокойна и уверена в себе. Но я вижу напряжённую линию её губ, и то, как её грудь поднимается и опускается немного быстрее обычного.

Мне хочется обнять её, сказать, что всё будет хорошо, но я знаю, что она сама придёт ко мне, когда будет готова. Кроме того, если я скажу ей, что всё будет хорошо, это будет ложью.

Король жив.

От этих слов сжимается сердце. Они острые, как лезвие меча.

В конце концов, Майна поворачивает голову в мою сторону.

– Ты пачкаешь простыни, – говорит она.

Я смотрю с притворным ужасом:

– Я? Я и не заметила! Тогда лучше не буду, – со злорадной ухмылкой я плюхаюсь обратно на кровать в грязных сапогах и всём остальном.

– С тобой опасно появляться на людях, – фыркает она.

– Но ты сама этого хочешь, – понимая, что именно этого ей нужно от меня прямо сейчас, я подыгрываю, со вздохом вытягивая конечности на простынях. После недель сна на мёрзлой лесной подстилке, мягкий матрас – приятная перемена. – Иди сюда, – стону я. – Ты ещё никогда не лежала на чём-то столь же мягком.