Девушки бури и тени - Нган Наташа

– П-прошу прощения? – отвечает Майна.

– Это... такого не может быть, – произносит Цаэнь.

Взгляд леди Дуни скользит по всем нам, столь же ледяной, как и воздух, дующий из высокого окна:

– Сегодня нам принесли официальное уведомление из Сокрытого Дворца. Эксперты проверили печать и почерк. Они подтвердили, что письмо принадлежит Королю. Таким образом, он не может быть мёртв, если, конечно, не скончался за последние несколько часов.

– Нет! – восклицает Нитта.

То же самое слово поднимается у меня внутри, но застревает в горле, раздуваясь и перекрывая доступ воздуху. Воспоминания нахлынули на меня, яркие от красок и страха, каждое – как удар в сердце.

Изуродованный, окровавленный глаз Короля.

Хруст и разрыв хряща под моим клинком.

Ужасный крик Зелле: “Надо закончить, что начали!”

Я же убила его – видела его тело, он был мёртв.

Но тоненький змеиный голосок в уголке моего сознания шепчет: "Уверена?"

По коже пробегают мурашки, когда до меня доходит смысл слов леди Дуни. Наджа оторвала меня, когда я продолжала набрасываться на него. Когда мы с Майной убегали из рощи, а Кензо отвлёк её на себя, я видела лишь неподвижное тело Короля на земле, забрызганное кровью. Я думала... то есть, оно выглядело так, будто он мёртв. Но что, если это было не так? Что, если я ошиблась? Что если он лежал окровавленный и неподвижный, но по-прежнему в сознании, ещё живой? Я была слишком далеко, чтобы разглядеть, вздымается ли его грудь от неровного дыхания, двигаются или дрожат ли его веки – один глаз ещё мог двигаться за ними в погоне за своими снами.

Снами Короля. Моими кошмарами.

Ужас поднимается во мне. Потому что, если он выжил, если в нём тогда осталась хоть крупица жизни, какой бы рваной она ни была...

Шаманы не могут спасти того, кто уже мёртв. Каждый ихаранец знает, что в момент смерти душа отделяется от тела. Нет смысла чинить пустую смертную оболочку. И всё же даже тяжело раненных шаманы способны лечить и латать, соединять разорванную плоть обратно.

Пока отсиживались в храме, Хиро потребовалось две недели, чтобы заново сшить разорванную кожу на моих плечах и срастить сломанное ребро, причём каждый сеанс длился несколько часов. Это был один шаман, а у Короля их сотни.

Тысячи.

И, как сказал мне на днях Цаэнь, он призывает их себе всё больше и больше. У него столько магии, сколько он пожелает, и сердце, жаждущее власти.

Земля уходит у меня из-под ног, как будто стекло подо мной плавится, и я в любую секунду могу выпасть сквозь облака к голодным зубьям гор. Потому что, если Король не умер — если я потерпела неудачу, — тогда всё было напрасно. Члены клана Ханно подтвердили, что они предатели. Двор не рухнул. Король ещё способен зачать наследника. И теперь добраться до него будет в миллион раз сложнее, потому что дворец будет находиться в состоянии повышенной готовности до конца его правления. Они могут даже перекрыть ему доступ к Бумажным Девушкам, чтобы одна из них не завершила то, что начала её сестра — то есть я.

Сколько раз я мечтала покончить с традицией Бумажных Девушек. Сколько ночей я мечтала о будущем, в котором такие девушки, как я, будут свободны.

Я бы никогда не поверила, что мысль о такой возможности вызвала бы у меня страх.

Мы с Майна одновременно поворачиваемся друг к другу, как будто нас тянут за верёвочки. Хотя её лицо ничего не выражает, в глазах столько замешательства, ужаса и глубокой, невыразимой печали, что это разжигает пылающий уголёк гнева у меня под ложечкой.

После всего, через что мы прошли, как смеет Король иметь наглость жить? Как посмел он отнять у нас нашу победу?

Лицо Майны превращается в невозмутимую маску, она снова поворачивается к Белому Крылу.

– Леди Дуня, – начинает она при нашем потрясённом молчании, её голос отдаётся эхом сдерживаемых эмоций, – не знаю, что именно говорится в этом письме, но я настоятельно призываю вас прислушаться к нашему предложению. Правление Короля привело к увеличению раскола между Кастами, а Порча усиливалась с каждым годом, не подавая никаких признаков ослабления. На всём пути сюда Меррин — демон-филин, которого вы поймали ранее, — заметил ухудшение воздушных потоков. Что будет, когда вы не сможете больше летать по своим землям?

У командира Тео встрепенулись перья. Некоторые стражники щёлкают клювами, словно Майна сошла с ума, предположив, что они, возможно, не контролируют собственное небо. Но леди Дуня остается неподвижной.

– Отец не стремится ни к славе, ни к диктатуре, – продолжает Майна, набираясь сил. – Он просто хочет передать власть обратно в руки кланов. Он борется за свободу, равенство, за восстановление прежнего величия Ихары. Чем дольше мы сидим сложа руки, тем быстрее умирает наша земля и тем более раздробленными становятся наши люди, – она сжимает руки в кулаки. – Нужно действовать немедленно.

В зале повисает тишина.

Затем раздаётся повелительный голос леди Дуни:

– Отведите их в камеры.

Нитта начинает шипеть. Цаэнь разражается речью, изрыгая хвалу Кетаи и делу Ханно, а также тому, почему нам нужна помощь птицедемонов. Его аргументы производят на двор Белого Крыла не большее впечатление, чем наполовину растаявшие снежинки.

Я смотрю непонимающими глазами. Леди Дуня выглядит невозмутимо; мне хочется схватить её, потрясти, просто чтобы посмотреть, есть ли у неё что-нибудь внутри. Как она может оставаться такой отстранённой? Неужели ей всё равно, падёт ли остальное королевство, лишь бы устояли её стены?

Слева от себя я вижу, как Майна изо всех сил пытается сдержаться. Кетаи сказал нам не сопротивляться без крайней необходимости. Нам нужно привлечь кланы на свою сторону, а не давать им ещё больше поводов к подозрению. Она бросает на меня свирепый взгляд, глаза вспыхивают сожалением, отчаянием и любовью, но потом наши взгляды расходятся, когда командир Тео заламывает мне обе руки за спину.

Боль пронзает плечи. Я сопротивляюсь, но её когтистая хватка непоколебима. Она снимает пару железных наручников с пояса, перекинутого через грудь, и защёлкивает их у меня на запястьях. Холодный металл впивается в кожу, напоминая мне о другом разе, когда я была вот так скована – и тут я будто пробуждаюсь.

Они сажают нас в тюрьму — а Король по-прежнему жив. Он со дня на день пошлёт армию на дворец Ханно, чтобы отомстить, а там мой отец, Тянь, и так много других из Касты Бумаги.

Это будет кровавая баня.

– Леди Дуня!

Мой крик эхом отражается от полированных мраморных стен.

Командир Тео начинает разворачивать меня. Я знаю, что не смогу её пересилить, поэтому вместо этого внезапно уступаю, чем вывожу её из равновесия. Пользуясь тем, что её хватка на мгновение ослабла, я отступаю и целюсь сжатыми кулаками в то место, куда я ударила её ранее кинжалом.

Металлическая цепь впивается в её открытую рану. Она шипит, её хватка ослабевает ровно настолько, чтобы я могла стряхнуть её и броситься вперёд.

Я падаю на колени перед властной леди клана Белого Крыла.

– Леди Дуня, – умоляю я. – Вы не знаете, кто я, и моя жизнь ничего для вас не значит. Но, пожалуйста, просто послушайте меня — как одна женщина другую. Как ту, кто прожил свою жизнь в отдалённой части королевства, считая, что власть Короля никогда не коснётся их. Кто верил, что находится в безопасности.

Демон-лебедь рассматривает меня поверх своего длинного носа с клювом. Позади меня щёлкают когти командира Тео. Леди Дуня поднимает голову, и шаги прекращаются.

– Говори, – приказывает она мне.

– Мы с вами разные, – начинаю я, вытягивая пальцы по полу, чтобы скрыть дрожь. Цепи на запястьях звякают. – Я не демон, даже не из Касты Стали. Но, как и вы, я девушка, а в этом королевстве это отдельная каста. Часто она даже ниже Касты Бумаги, – я прерывисто выдыхаю. – Мне было примерно столько же, сколько вашей младшей дочери, когда солдаты Короля впервые пришли в мою деревню и забрали мать. Мне было столько же, сколько вашей старшей дочери, когда они вернулись за мной. Они убили мою собаку и угрожали убить всю семью, если я попытаюсь сопротивляться. Это было... только начало. За следующие несколько месяцев я узнала, что есть ещё много способов сломить человека, особенно девушку.