Слабость Берсерка (СИ) - Верескова Дарья

Ради чего? Ради Мод, которая теперь куда спокойнее принимала помощь? Эйлунда, который окончательно понял, что в присутствии Иво я больше не смотрю на него?

Или ради собственной гордости и упрямства?

Решение пришло в тот же день.

— Означает ли это, что ты будешь жить в моих покоях? — хрипло спросил Иво, увидев, как я укладываю свои нехитрые пожитки, в то время как грустная Мод без конца приносит всё новые и новые припасы.

— Это означает, что мы возвращаемся в Ашенхолд, — коротко ответила я, не решаясь сказать, насколько его присутствие там необходимо.

— И ты не сможешь избегать уединения со мной так, как здесь, — спокойно произнёс он, принимая холщевую сумку, доверху набитую лепёшками. — Спасибо, Мод.

— И берсеркам тоже передай моего вяленого мяса! Я столько про них слышала — вот бы поглядеть хоть одним глазком!

— Поглядишь, — уверенно произнёс Иво. — Приезжай в Ашенхолд через три месяца. Увидишь, многое изменится.

Но Ашенхолд уже изменился.

Полгода назад он представлял собой полуразрушенную крепость с осевшими стенами и покосившимися крышами, у подножия которой ютилась крошечная деревушка на несколько домиков. Теперь над крепостью возвышалась новая башня, обшитая свежим деревом и укреплённая частоколом. Каменные постройки латали бережно и основательно, соединяя старое с новым. Внутренний двор вымостили плитняком, вырыли два колодца и поставили склад для припасов. Жилища обрели ставни, двери, чисто подметённые пороги.

Над Ашенхолдом развевалось знамя — волк на фоне гор, символ клана Ульвхейм.

— Ора! — Ирма, заметив меня, выскочила из одного из домиков. — Вернулась, коза такая! Знаешь, какие у нас с берсерками проблемы!

Время не смягчило её языка, но в глазах я читала неподдельную радость. Особенно потому, что я вернулась не одна — с Иво.

— Я тоже рада тебя видеть, — ответила я с улыбкой.

Прежний разрушенный вход теперь заменили резные ворота, укреплённые железом, и возле них я заметила Гримира, невольно вспомнив о другой девушке, что была с нами в рабском караване.

— А леди Муради?.. — осторожно спросила я.

Иво громко хмыкнул, но сплетничать не стал.

— Думаю, женщины клана расскажут тебе о ней больше и лучше, чем я, — отозвался он, не глядя.

Они действительно рассказали, но лишь после того, как Иво лично провёл меня в новые покои — с широкой дубовой кроватью на резных стойках, покрытой шкурой лося и сшитыми вручную одеялами. Я только растерянно уставилась на всё это, не понимая, к чему такая роскошь, пока Иво не сказал, что эти покои предназначены мне.

Только мне.

— Не сходи с ума! У наместника комнаты хуже, чем эти покои. Как ты себе представляешь, чтобы я жила здесь⁈ — спросила я, краснея при одной только мысли о том, как Иво старался… Он ведь говорил, что у меня будут новые покои, но я, как всегда, не верила.

— Король Райлен согласен выделить тебе особую роль в клане Ашенхолд, — твёрдо произнёс Иво, стоявший за моей спиной. Его грудь прикасалась к моим лопаткам, я почти тонула в аромате его кожи — резком, диком, волнующем. Одна рука легла мне на плечо, и он склонился к самому уху: — Поэтому, если ты чувствуешь вину за такую роскошь и не хочешь становиться моей женщиной полностью, как хозяйка, работай усерднее. Берсерки по-прежнему с трудом идут на контакт.

Пока он говорил, его мизинец едва заметно касался моей шеи, вызывая такой шквал мурашек, что я с трудом различала слова. Поняла только одно — нужно работать. И я взялась за дело в полную силу, помогая Иво и наместнику Яреку с берсерками и даже работая на стройке, если для меня находилось дело.

— Как только король Райлен прибыл, Лилеану сразу же взяли под стражу, — сообщила мне на следующий день Ирма. — Отправили сперва в столицу, а потом и в Ксин’теру. Домой.

Я присвистнула, никак не ожидая, что леди Муради окажется преступницей. Её манеры, горделивая осанка, манера говорить — всё в ней выдавало настоящую аристократку, воспитанную в любви и восхищении.

— А что она сделала?

— Пыталась убить жену союзника короля и подругу самой королевы Даниэлы — герцогиню. Причём не один раз, а два! Да и барон д’Арлейн, тот самый её «жених», оказался бывшим мужем той самой герцогини. Единственная причина, по которой Лилеану сразу не кинули в темницу, заключалась в том, что она заявила о своей беременности — якобы от него.

Вот тебе и невинная аристократка.

Чего у Лилеаны Муради было не отнять — так это упорства. Она не только избежала темницы, но и несколько раз оказывалась в рабстве, каждый раз убеждая работорговцев в своей высокой ценности. Её перепродавали другим, но всегда обращались с ней бережно.

И чему-то у неё действительно стоило бы поучиться. Например, не размениваться на сомнения.

Я не могла представить себе будущее в Ашенхолде… без Иво. Не замечала других мужчин — ни симпатичного молодого воина Эйлунда, ни берсерка с кроликом, который постепенно становился предводителем пещерных людей.

Но глупая гордость и упрямство не позволяли мне отпустить всё, что случилось с нами в прошлом, несмотря на то, что я видела: Иво делает всё, чтобы я чувствовала себя как дома и не ощущала себя обязанной. Казалось, он заранее знал каждую мою мысль, предугадывал все возражения, появлялся именно там, где мне хотелось бы его видеть — и при этом не пытался вынудить меня принять решение о нас.

Единственное, с чем он не мог мириться, — это с отсутствием прикосновений. И в этом он был откровенен. Каждый раз, когда мы случайно оставались наедине, он касался меня — шеи, запястий, ключиц — так, что я почти растекалась под его пальцами.

Но дальше он не заходил. Только предупреждал:

— К полной луне я не буду таким терпеливым и понимающим. И ты — тоже, — почти прорычал он, медленно проведя пальцем по выемке у меня на шее. — И не смей приближаться к берсеркам в это время.

Проклятье, иногда мне действительно хотелось, чтобы он не сдерживался.

Но в памяти снова и снова всплывали его слова — о том, что он живёт одним днём, не строит планов и не думает о будущем. И я не могла сделать шаг навстречу.

Я боялась последствий.

Болото с ним — с моим телом — оно уже принадлежало Иво, пока разум ещё сопротивлялся. И болото даже с моим сердцем, потому что, если я не попытаюсь дать нам шанс, то буду жалеть об этом всю жизнь. Моё сердце всё равно будет разбито, уж лучше жалеть о том, что сделала.

Но что, если я забеременею? Буду ли я нужна Иво с ребёнком? Нужна ли я ему вообще — такая юная, полная сомнений?

— Херсир с каждым днём всё злее. Скоро полнолуние, — Касон присел рядом со мной, глядя на растущую луну. — В последние месяцы он совсем не свой в это время. Лезет в самые страшные драки — по поводу и без.

— Как давно вы знакомы?

— Я пошёл на службу сразу же, как только король Райлен прибыл в Блекхейвен вместе с Иво. Видела бы ты их тогда… Два бывших раба. А херсир и вовсе никогда не знал ничего, кроме рабского лагеря. Они не понимали, что такое семья, и думали только о выживании — до недавнего времени.

С каждым словом Касона сердце сжималось всё сильнее. За мальчика, чьё детство состояло лишь из боли, насилия и рабства. За того, кто никогда не знал ласки матери, не слышал тёплого отцовского голоса, кто не имел ни семьи, ни даже представления о том, что она значит. За мужчину, которому всё приходилось вырывать силой, сражаясь за каждую крупицу свободы и уважения. За воина, живущего так, словно каждый день может стать последним — и потому не позволяющего себе ни привязанностей, ни слабостей.

У Иво никогда не было его женщины — в том смысле, чтобы он разделял с ней дом, чувства и любовь. Но были, наверное, десятки, если не сотни тех, с кем он просто забывался, словно верил, что может умереть в любой момент.

Полнолуние подступило внезапно — хотя я готовилась к нему больше недели. Иво с каждым днём становился всё злее, всё беспокойнее, но самое странное — я тоже. Хотелось то ли подраться, то ли добраться до Иво.