Искательница бед и приключений (СИ) - Корсарова Варвара

– Только к тем, что попали в беду. А ваша невеста сама решила хлебнуть лиха, никто ее с нами не приглашал. Вам бы меня пожалеть, Иверс – мне вот ехать вовсе не хотелось.

– И это хорошо сказано, – молвил Аджиб.

– Сами виноваты, Грез, – припечатал профессор. – Если бы вы уступили мне карту в лавке Шульца, сидели бы теперь в доме Молинаро и попивали чай с плюшками. А мне не пришлось бы спорить с вами попусту. Так что будьте добры, идите и выполняйте, что велено.

Я лишилась дара речи. Поэтому только презрительно фыркнула, отвернулась и зашагала к гостевому дому.

За последние дни я немного смирилась с Иверсом, и даже порой испытывала к нему нечто вроде сдержанного дружелюбия – но теперь оно испарилось начисто.

Невыносимый мужчина! Будь я чуть менее цивилизованной, я бы выдрала ему бороду по волоску и выцарапала бы глаза.

– А когда явится Озия, пошлите его ко мне немедленно! – проорал Иверс, и его крику вторил заунывный вой шакала за околицей.

Ночи в Но-Амоне холодные, и когда мы на рассвете выползли из дома, мигом озябли. Солнце еще не согрело камни и улочки, Озия дрожал, и когда зевал, мелко клацал зубами.

К Озии подошла местная пастушка и, мило улыбаясь, подала пиалу с горячим чаем. Тот принял пиалу с благодарностью и легонько приобнял девицу. Та покраснела и прошептала ему что-то на ухо.

Сразу стало понятно, где аспирант пропадал прошлым вечером. На свидании, конечно! Афар менял парня на глазах. Но в деревушку ему лучше не возвращаться – если родители девицы узнают о ее ночных похождениях, Озии не поздоровится.

Сонная Эвита куксилась и хлюпала носом, меня же холодок приятно бодрил.

Несмотря на ранний час, проводить отчаянных путешественников собралась вся деревня. Староста выделил нам целый табун – «из глубокого уважения к почтенному профессору», как он непрерывно повторял. Уважение старосты обошлось Иверсу в круглую сумму. Зато каждому участнику экспедиции досталось по крепкой лошадке, да еще три вьючных нагрузили мешками с амуницией и припасами.

– Одумайтесь, вернитесь! – с надрывом вещал староста, свирепо вращая глазами. – Мне жаль вас, таких молодых, отважных, но глупых! В ущелье вас настигнет проклятие!

Его жены причитали, старики укоризненно качали головами, прочие жители деревни хранили похоронное молчание.

Я с облегчением вздохнула, когда мы оставили позади Кранипетрас, последний оплот цивилизации, и двинулись вдоль русла высохшей реки к ущелью.

Однако радости надолго не хватило. У меня не получалось расслабиться и наслаждаться диким пейзажем. А все потому, что всадницей я оказалась никудышной.

В детстве, во время каникул у бабушки, я несколько раз каталась на соседской дряхлой коняшке. Однажды она меня скинула, и после я не испытывала желания забраться на лошадиную спину.

Отец предпочитал отправляться в походы пешком, потому что лошади – лишние хлопоты. Нужно заботиться об их пропитании, отдыхе. От них труднее избавиться, если придется прятаться и удирать. Отец считал лошадей хитрыми и ненадежными тварями, и я невольно переняла его отношение.

Моя нынешняя лошадь по имени Рама, пузатое животное грязно-серой масти, только укрепила неприязнь.

Сидеть в седле я умела – теоретически. На практике через полчаса у меня заболела спина, а на ягодицах места живого не осталось.

Рама то тащилась, как на последнем издыхании, то пускалась рысцой. Беспрестанно дергала головой и делала вид, что хочет укусить меня за голень.

Самое обидное, что остальные чувствовали себя прекрасно. Аджиб, сын кочевого племени, казался одним целым со своим конем. Эвита небрежно потряхивала поводьями, красиво выпрямив спину. Она наверняка много практиковалась на частных уроках верховой езды. Даже Озия ловко устроился в седле и дремал на ходу.

Немного злорадного удовольствия мне доставил вид Иверса. Местные скакуны выносливые, но низкие, ростом чуть повыше осла. Долговязый профессор выглядел так, как будто оседлал карусельную лошадку. Колени и локти растопырены, вид донельзя самодовольный. Но было заметно, что в верховой езде Иверс мастак и никаких неудобств не испытывает. Конь слушался его как миленький.

Я ехала, тряслась и злилась. Чтобы никто не заметил моего состояния, изображала на лице счастливую улыбку, так что вдобавок к спине у меня скоро заболели и щеки.

Скорее бы закончилась эта пытка! Еще час, и мы остановимся на привал. А к вечеру доберемся до ущелья, там, скорее всего, надобность в лошадях отпадет.

В этот момент Раме вздумалось ускорить ход. Не слушая приказов, она вылетела вперед и догнала Эвиту. Эвита похлопала свою лошадь по холке, та резво поскакала, Рама не отставала, и все мои силы ушли на то, чтобы не сверзиться с седла.

Нас настиг Аджиб и с неодобрением молвил:

– Джемма, скажи второй госпоже, чтобы не гнала так быстро. Земля неровная, лошадь может подвернуть ногу и захромать.

Проводник до сих пор наотрез отказывался обращаться к Эвите напрямую, и нам всем приходилось выполнять роль посредника.

– Эвита, Аджиб говорит, что... – начала я на автомате.

– Передайте этому олуху: я прекрасно знаю, что делаю, и выбираю маршрут так, чтобы лошади было удобно идти, – с раздражением бросила Эвита. – Я не вчера в седло села. У меня, между прочим, есть свой конь. Я на нем каждый день выезжаю в столице.

– Аджиб, Эвита говорит, что осведомлена о проблеме и знает, как с ней справиться.

– Скажи второй госпоже, что камни Афара не такие ровные, как дорожки в парках ее родины, и если госпожа упадет, то больно ушибет ягодицы.

– Эвита, дайте уже вы ему разрешение обращаться к вам напрямую! – разозлилась я. – Сколько можно играть в глухой телефон?

– Еще чего! – Эвита задрала нос. – Я вообще не собираюсь с ним разговаривать. И что за идиотский обычай? Эти дикари считают женщин таким ничтожеством, что даже не желают с нами беседовать, как нормальные люди? Ах да, вы же сказали, что кочевники за людей нас не считают!

– И да, и нет, – я покачала головой. – Культура кочевников – дело тонкое. Они считают женщин существами гораздо выше людей. Как, например, кошек.

– Что?!

– Ну да. Древние афарцы боготворили кошек. Мы, современные люди, недалеко от них ушли. Восхищаемся кошками, балуем их. По сути, мы их рабы. Хотя считаемся их хозяевами и отвечаем за их благополучие. Соплеменники Аджиба точно так же относятся к женщинам.

– Как же им живется, бедняжкам, с такими хозяевами? – презрительно спросила Эвита. – Мы ведь все же не считаем кошек равными себе.

– Большинство из них довольны. Их мужчины сопровождают караваны в пустыне. Они добытчики, воины и охранники. Женщины во время путешествий следуют за мужьями, отцами и братьями в удобных фургонах. Им не нужно гнуть спину на огородах или на фабриках. Даже за детьми они сами не приглядывают – мужья нанимают нянек из других, более бедных племен. Хотя ограничения есть: женщины не имеют права жить сами по себе. Важные решения мужчины тоже принимают без их участия.

– Само собой, – язвительно отозвалась Эвита. – Кто же позволит кошкам давать советы хозяевам и распоряжаться деньгами.

– Ну да. – согласилась я. – Однако кочевники ни одну кошку... тьфу, то есть, женщину, не отдадут замуж без ее согласия.

– Ох, как мило! Они позволяют им самим выбирать себе хозяина.

– И если она пожелает сменить хозяина – то есть, мужа, ей не будут препятствовать. Некоторые даже имеют двух мужей. И уж не дай бог кочевнику поднять на жену руку – его будут строго судить.

– Вы пытаетесь убедить меня, что соплеменники Аджиба – не дикари? У вас не получилось. У них отсталые, идиотские законы.

– Просто хочу, чтобы вы поняли культурные различия. Аджиб не разговаривает с вами лишь потому, что вы ему не позволили. Он вас глубоко уважает.

– Как-то не похоже, – Эвита покосилась на невозмутимый профиль проводника. У Аджиба странно подергивались щеки. Можно подумать, его распирало от хохота. Эвита тоже это заметила.