Плюсик в карму. Книга четвертая (СИ) - Штефан Елена

— Ну-ну, попробуй, покомандуй, — предложил Шенол и ухмыльнулся, разглядывая нахала, как Паганель букашку. Видимо, пытался научно классифицировать по степени придурочности.

— А и попробую! — неожиданно повелся Вит, игнорируя спокойствие более опытного соперника. — Как тебя? Туря! Иди ко мне!

Тыря стояла рядом со своим альфой, как вкопанная, даже с лапы на лапу не переминалась. Пашка приказал не позориться, она и старалась.

— Иди сюда, Туря! — поднажал голосом Вит, и «Туря» отмерла: повернула голову к безразлично спокойному Свапу, чтобы убедиться, что тот слышал настырного чужака. Заодно скосила глаз на этого самого претендента в командиры. Левый. Потом лениво так, ме-едленно, повернула голову — посмотрела правым глазом. Дернула ушками — кто-то что-то сейчас промямлил? Со смаком потянулась, да и зевнула, открыв пасть так, что весь ее клыкастый арсенал желающие разглядели в подробностях. Мотнула башкой, стряхивая зевковую одурь, пустила по медноцветным шипам кокетливую волну, с громким чпоком выпустила убранный бивень и свесила на бок язык. Трибуны стенали и всхлипывали, набирая воздуха для очередного хохотательного спазма.

— Иди сюда, я сказал, — гаркнул полунаследник, видимо, не желая расставаться с полюбившимся образом щены–идиотки.

Чудуся постояла с полминуты, как будто прислушиваясь к чему-то далекому, но очень занимательному.

И пошла.

Да с таким видом, что любой гопник обзавидуется — вразвалочку, загребая песок задними ногами. И голову свесила, чисто бодливый козел, застуканный в капусте. Только что молчала, а не спрашивала: «ну, чё, фраер, побазарим?»

Те, кто хоть сколько знал неугомонную щену — наездники Восточного, группа поддержки на приставной скамье и оба короля в ложе, прятали улыбки в кулаки, не желая испортить Пашке бенефис. А Паха даже опустился на одно колено, чтобы быть со своей девочкой на одном уровне. Оля стояла рядом, крепко опираясь на локоть Косты и внимательно вслушивалась в ментальные Пашкины команды. Ей не нравилось, что Восточные пошли на обострение, но кто она такая, чтобы вмешиваться в серьезные мужские игры? Раз Пашка решил поработать ментальным суфлером при нгурульем КВНе, то так тому и быть. Раим все команды отслеживает через Свапа, а значит способен правильно отреагировать. Вот сейчас, к примеру, шеф учтиво убрался с Тыриного пути. А полунаследник дома Витов торжествовал и восхищался сам собой. Ему бы не на Шенола таращиться, изображая издевательскую фехтовальную стойку. Ему бы глазоньки наглючие опустить и понять, что Тыря находится ненормально близко. И ноги широко не расставлять… А Пашка нашептывал: «Еще шажок, маленькая, еще… стоп!»

— Ну, что я говорил! Ведь говорил же!

«Говорил, говорил» — пробормотал Пашка себе под нос, сформировал образ и отдал хлесткую команду: «Тыря, пас!»

Ну, Тыря и пасанула.

Со всем усердием. Эту команду отрабатывали для игры в мяч. А нгурулий мяч, он тяжелый, рассчитанный на взрослых особей… Поэтому головой Тырюся дернула, как привыкла, напрягая все мышцы. И надо же какая досада, бивнем-то, бивнем прямо… Да не по мячу! Разве между ног у мужиков мяч?

— Ай, молодец! — нахваливала мысленно Оля.

— Ай, молодец! — орал Пашка, судорожно двигая согнутой рукой со сжатым кулаком, как будто раз за разом дергал ручку гудка на старинном пароходе. Личный состав Восточного корпуса ржал, не скрываясь.

Серафима подскочила, хохоча в голос, крутанулась, вздымая юбку, и по-цыгански передернула плечами. Жех Семеныч вскочить с места себе не позволил, зато азартно шлепал натруженными ладонями по мосластым коленям и приговаривал: «Ну, Тыря!». Сима со смехом подала ему платочек — утереть скупую, развеселую мужскую слезу.

А недонаследничек стоял на полусогнутых, зажимая ладонь между ног. И от падения на песок его удерживала лишь твердая рука напарника. Раим чуть улыбался и был доволен тем, что доверился сообразительности Пашки и выдержанности Ольги. И самую малость жалел самоуверенного придурка с выпученными глазами: вот только что у него все было хорошо, и грозный попечитель Восточных был посрамлен. И вдруг дикая боль, а сквозь боль хохот трибун. Рэм был не настолько человеколюбив, чтобы дать противнику прочухаться. Над ристалищем поплыл спокойный безэмоциональный вопрос Шенола:

— Насколько я понимаю, Вит, командовать чужим нгурулом вам больше не хочется? Или попробуете еще разок? Нет? Ну и славно. К бою, господа. Если вы не сделаете ошибок, убивать не буду, но за оскорбление единственной женщины-наездника накажу.

Глава 10

Столичная эпопея. День первый. Трудная победа

— Он достаточно наказан, Шенол, — Эльзис картинно оперся на полированное дерево ограждения ложи. — Понимаю твои чувства. И все же прошу: будь снисходителен.

Желваки прокатились по щекам Раима — Эльзис просит? Долгий взгляд на сюзерена и не менее продолжительное молчание очень многое сказали тем, кто хорошо знал Шенола — ему понадобились беспрецедентные усилия, чтобы принять эту неожиданную просьбу-приказ. Коротким кивком попечитель Восточного корпуса обозначил, что подчиняется. Но никто, кроме братьев, не понял, что старый друг этого давления не простит.

Может быть, раздумывал Эрик, все-таки стоило посвятить Раима в неприятность с ментальным влиянием на Метóка, и, как выяснилось, на соперника Павла? А судя по неподобающему поведению Вита, и на него тоже. Да и на Стена, раз он даже не сделал попытки остановить своего товарища по оружию. Всего две схватки, а столичный корпус уже покрыл себя позором, и как сдедствие, имя своего патрона, его величества Эльзиса. Маленькая нгурула, безусловно, сумела немного разбавить недовольство на трибунах, хотя способ был выбран неоднозначный. Что теперь делать, чтобы не уронить авторитет брата и не настроить против себя, читай: короны, честнейшего и преданного Шенола? Пока в ситуации был только один положительный момент: грубые выходки столичных наездников не увлекли публику. А ведь могли, очень даже могли! И тогда предотвратить травлю землян было бы невозможно. А за одно и попрание престижа короны, которая этим землянам благоволит и покровительствует. Слава шельмам, обаяние маленькой нгурулы перевесило. Публика, а в данный момент, это самые влиятельные дома Нрекдола, желала веселиться, а не злобствовать.

Ольга, внешне абсолютно спокойная, стояла между племянником и Костой и остро жалела, что не вмешалась в развлечения Пашки и Тыри. Слишком была оскорблена: омерзительные инсинуации обоих западников пробили таки дырочку в ее так тщательно культивируемом безразличии. Даже не собственно оскорбления — собака лает ветер носит, а то, что ни начальство Западного, ни оба короля (черт бы драл Эрика, а еще друга изображал), ни даже Раим не окоротили хамов сразу. Хотя лезть со своей русской моралью, пожалуй, не стоит. Возможно, Раима сдерживали какие-то правила. У них же кодекс!

Ага, неписаный…

Сейчас-то Рэм четко обозначил свою позицию, что утешало. Но Павел все равно переборщил… Неспортивно это как-то — пинать в пах. Опять же с точки зрения ее, Ольгиной, морали. Трибуны нисколько не возражали — до сих пор смешки раздаются. И Серафима с Евгением Семенычем приняли Пашкину выходку на ура. Да и чего греха таить, в первый момент Ольге и самой хотелось взвыть победной сиреной: так его, козла! Тем более паразит даже на ногах устоял, значит, как ни старалась Тырюся, а защитные свойства боевого костюмчика и встроенные в него лечилки свое дело сделали.

— Ты чего напряглась, тёть Оль? — тихонечко спросил Пашка. Мыслесвязь около арены не работала, как и во всем дворцовом комплексе. — Переживаешь? Не волнуйся, командир их уделает.

— На тебя злюсь, — Оля помолчала пару мгновений, раздумывая, стоит ли затевать этот разговор. Пашке еще Тырей рулить во время боя. Как ни странно, парень сразу уловил суть претензий. И вскипел нагретой газировкой.

— А что я еще мог скомандовать? «Нассы ему в сапог»? Так Тырюха не кобель. «Куси за жопу»? Так мы такое не разучивали! Что сообразил, то и сделал! Пусть радуется, что «фас» не скомандовал!