— Стойте! — цепи звякнули, Леслав встал. — Какое там у вас условие?
— А-а-а... Так и знала, что твое равнодушие всего лишь маска. Завтра ты признаешься при всех, что именно волки загрызли первую жену герцога.
Последовала долгая пауза. Дина под одеялом замерла, кусая костяшки пальцев.
— Волки не делали этого!
В ответ Эстель лишь рассмеялась.
— Ты уморителен! Делали, не делали... какая разница! Я люблю мужа и хочу, чтобы он обрел покой. Он хочет возмездия, он его получит.
— Допустим... — глухо сказал Леслав, выталкивая слова через силу, — допустим, я сделаю такое признание, и что тогда будет с остальными оборотнями?
— Думаю, герцог сменит гнев на милость. Во всяком случае, отменит для них казнь.
— Думаете или уверены?
— Думаю, что смогу уговорить мужа помиловать остальных. Ведь он хотел отомстить за смерть жены и сына, а больше его ничего не волнует.
— Хорошо. Я согласен.
— Что ж, я знала, что ты проявишь сострадание, оборотень.
Дина вылезла, когда шаги герцогини стихли. Леслав сидел и грыз соломинку, вытащенную из прорехи в тюфяке.
— Ты и правда признаешься?
Он пожал плечами.
— Если мне не удастся добраться до герцога и прервать его никчемную жизнь, то хотя бы избавлю от мучений остальных.
— Почему именно до герцога? — пробормотала Дина. — Эстель опаснее, как по мне.
— Не она же объявляла охоту на волков.
— А как она вообще появилась в замке?
— Примерно через полгода после гибели семьи герцога. Он уже издал указ об изгнании волков, а остальных обложил двойным налогом, но все еще можно было как-то жить. Потом появилась Эстель, сперва в качестве невесты. Говорили, что она боится выходить замуж за Вилена Черноозерского, вдруг ее постигнет та же судьба, что и первую жену герцога. Тогда-то он и объявил охоту. Каждый, кто приносил в замок волка живого или мертвого, получал вознаграждение. Сама понимаешь, что началось.
— И что? Люди начали охотиться на своих соседей, с которыми годами жили в мире и согласии?
Леслав пожал плечами.
— Ты не представляешь, какую власть имеют деньги. Но да, не все согласились получать кровавые деньги, и тогда пришла ночь Большой охоты.
Дина вздохнула и села рядом.
— Лес... я не хочу, чтобы ты умирал.
Он снова пожал плечами.
— Рано или поздно мы все умрем.
И тогда она стукнула его кулачком по спине.
— Нет! Только не ты.
Он взял ее лицо в свои ладони и вгляделся.
— Не знаю, как ты попала в наш мир, ведьмочка, но клянусь, что с тобой моя жизнь приобрела смысл. Я никогда не сказал бы тебе, что не переставал думать о тебе с того самого момента, как поймал тебя в тот день, если бы не все это... — он намеренно звякнул цепями. — Помнишь, как ты чуть не упала с лестницы?
Дина чуть улыбнулась, хоть весело ей не было ни капельки. Странно, она ведь тоже думала о нем с тех самых пор, как увидела первый раз.
— Но ты был так холоден и даже заносчив, — укорила она. — Как бы я могла догадаться об этом?
— Ты и не должна была догадаться. Оборотень не самая подходящая пара для такой девушки, как ты.
Дина отстранилась. Ох уж эти мужчины!
— В том мире, откуда я пришла, женщины давно решают сами, кто им пара, а кто нет. Мог бы и спросить мое мнение для начала.
— Теперь все равно уже поздно, — Леслав отпустил ее и подтолкнул к решетке. — Иди, а то стражники увидят тебя.
— И что? Посадят в тюрьму? — горько рассмеялась Дина, но все же вылезла через прутья наружу. — Я дойду до герцога, поговорю с ним.
— Если выберешься отсюда. Ты в темнице, не забыла?
Дина сморщилась, да, она и забыла, что и сама является пленницей.
— Иди! — приказал Леслав. — Не плачь обо мне. Я сам выбрал свою судьбу. Мог бы уйти вместе с Белым, но тогда... — он замолчал, — тогда я не встретил бы тебя, ведьмочка.
Дина поставила ногу на первую ступень лестницы и бросила прощальный взгляд на его лицо — в пляшущих тенях оно было сурово, но... улыбалось.
Глава 19. Долгий путь
Первые пичуги возились в ветвях деревьев, приветствуя новый день. Лесная деревня просыпалась. Распахивались ставни; на крыльцо выходили женщины, смотрели в небо, прикрыв глаза ладонью: не нагонит ли ветер туч?
Дома в селении располагались вокруг круглой площади, в центре которой высился помост с натянутым поверх пологом, сшитым из шкур животных.
Лес окружал деревушку, нависал над ней кронами вековых сосен. Между деревьев тянулись тропки. Одна из женщин с пустым ведром направилась по одной из них туда, где шумел ручей, и вдруг остановилась. Мгновение она вглядывалась во что-то, а потом ахнула, уронила ведро и помчалась обратно, подобрав подол юбки.
Добежав до помоста, она дёрнула за верёвку на столбе, и по деревне разнёсся глухой металлический звук: "Бом! Бом!"
Когда жители собрались на площади, то увидели, как из леса, пошатываясь, вышел волк. На спине его, вцепившись лапами в шкуру, сидела сова. Волк поднял голову, увидел людей и устало выдохнул. Его лапы подогнулись, он лёг и уронил голову. Сова открыла круглые глаза, встрепенулась и неловко слетела со спины зверя. Крылья её распахнулись, но она тут же тяжело плюхнулась рядом с волком, который медленно обретал человеческие черты. Птица также распласталась на усыпанной хвоей земле и обернулась пожилой женщиной.
По толпе прошло волнение. Люди расступились, давая проход высокому мужчине с длинными белыми волосами.
— Белый... Белый... — шептались все.
— Что тут у вас?
Мужчина вышел вперёд и внимательно посмотрел на лежащего на земле щуплого паренька и женщину, которая гладила его по голове. Женщину он узнал: совы пользовались уважением у волчьего племени. Она увидела Белого и попыталась встать. Ноги плохо держали её, и тогда он быстро приблизился и помог ей подняться.
— Дошли, — пробормотала она. — Белый, ты же помнишь меня и мою сестру? Я Шуша, а это Миклуш. Мы бежали всю ночь, Миклуш ещё так мал. Помогите ему.
— Отведите наших гостей в дом, — распорядился Белый. — Потом я поговорю с ними.
— Нет! — Мальчишка поднял голову и упёрся руками в землю. — У нас мало времени! Белый, ты должен спасти Леслава. И остальных.
Через какое-то время Миклуш и Шуша сидели под навесом из шкур на снопах сена, покрытых коврами, и пили травяной настой из глиняных кружек.
— Вы хорошо устроились, Белый, — сказала Шуша, оглядывая небольшие, но добротные домики селения.
— Да. Это было нелегко. У нас мало мужчин, а рождённые тут дети ещё не вошли в возраст охоты.
— Это значит, что ты не поможешь? — Руки Шуши с чашкой задрожали.
Миклуш поднял голову и посмотрел на неё, потом перевёл взгляд на Белого.
— Ты вождь? — спросил он. — Леслава объяснял мне, что вождь — это тот, кто бережёт свой народ. Вожак же тот, кто просто ведёт стаю на охоту. Так кто ты?
— Не слишком ли ты мал, чтобы задавать мне такие вопросы? — Глаза Белого сверкнули.
— Нет, — спокойно ответил Миклуш. — Я слабее тебя, это факт, но, кажется, храбрее. Ты утратил статус вождя, сидя тут, в глуши. Оборотни, которых ты бросил, напрасно ждут от тебя помощи.
На лице Белого отразилось вполне искреннее недоумение, потом он усмехнулся.
— Щенок пытается укусить вожака и показать свои зубки? Ты бросаешь мне вызов?
Миклуш встал. На его бледном лице лихорадочно горел румянец. Он набрал воздуха в лёгкие, но не успел открыть рот.
— Белый! — раздался взволнованный голос. — Белый, остановись!
К помосту спешила женщина, по виду достигшая тридцатилетнего рубежа, но не утратившая красоты и стройности фигуры.
— Лисса! Не лезь не в своё дело! — рыкнул Белый. — Это мужской разговор!
— Убить несмышлёныша, чтобы не идти на войну — это по-твоему «мужской разговор»? — с лёгкой насмешкой парировала Лисса.
— Никакой я не несмышлёныш! — развернулся к ней Миклуш.
