Лисса легко взлетела на помост и встала между ним и Белым.
— Что произошло, молодой волк? — с почтением спросила она. — Ты, правда, принёс вести из Черноозёрска?
Миклуш медленно кивнул, не отрывая взгляда от женщины. Она вдруг застыла и тоже уставилась на него. Чуткие ноздри её тонкого носа дрогнули. Потом ещё и ещё раз. Она сделала шаг вперёд и даже вытянула шею, ловя запах. Её рука коснулась волос мальчика. Из горла вырвался рык — не злой, а какой-то просящий. Миклуш замер, отпрянул, потом потянулся вперёд и заскулил.
— Мик? — прошептала Лисса и уткнулась лицом в его шею.
Она втягивала запах, а её руки скользили по плечам и спине мальчика. — Сын... Щеночек мой...
— Мама? — Миклушу удалось поднять голову. — Мама? — повторил он срывающимся голосом.
— Ты выжил? О, Луна! Благодарю тебя! — Лисса подняла глаза к небу.
— Леслав спас меня, — сказал Миклуш, цепляясь за рукава её блузки. — Леслав нашёл у реки и вырастил. Почему ты не вернулась, мама? Я ждал тебя так долго...
— Я... — Лисса схватилась рукою за горло, слёзы душили её. — Меня ранили, Белый спас меня, утащил из опасного места. Я долго не могла восстановиться, но всё просила Белого сходить за тобой.
— Да, молодой волк, — подал голос Белый, — я, правда, ходил за тобой к реке, туда, где Лисса оставила тебя, но не нашёл никого...
— Ты сказал, что там были следы человека, и что, скорее всего, ты попал в руки стражников герцога, — с укором бросила Лисса. — Но если Мику забрал Леслав, то как ты мог не заметить следов взрослого волка?
Белый опустил глаза, сильные руки сжались в кулаки.
— Все эти годы я оплакивала сына, — по щеке Лиссы скатилась слеза, — и даже не сделала попытки разыскать его. Ты боялся, что я уйду из стаи?
Белый встал и посмотрел женщине в лицо.
— Да. Можешь думать обо мне как хочешь. Мне надо было сохранить племя. Сама видела, сколько нас осталось.
Миклуш высвободился из объятий матери, его голос дрожал от гнева и возмущения.
— Так ты поможешь нам спасти Леслава? Он ведь тоже принадлежит стае.
— Волк-одиночка... — еле заметно скривил рот Белый. — Он не слушал моих приказов.
— И что? Он хотел избавить Черноозёрск от зла. Думаешь, что сможешь спрятаться в лесах? Нет, зло придёт и сюда! Я лично его видел.
— Помолчи, щенок, — беззлобно оборвал его Белый и повернулся к Шуше. — Госпожа Сусанна, надеюсь, вы более разумны. Объясните ему, что нас слишком мало, чтобы идти на приступ замка.
— Вот уж нет! — Шуша всплеснула руками. — Я вовсе не разумна, я в гневе! Вы хотите обречь на ужасную смерть не только своего соплеменника, но и других оборотней? Но знайте, потом придут и за вами.
Люди возле помоста зашумели, послышались возгласы, кое-кто уже ссорился. Белый поднял руку, призывая к молчанию.
— Люди Белого племени! По законам волков, которые свято блюдутся веками, чему свидетель Луна, я даю вам право выбора. Те, кто готов к битве, переходите по правую руку.
Он простёр руку и застыл.
Лисса сжала плечо Миклуша и глубоко вздохнула, когда он первым шагнул с помоста и встал справа, и тут же рядом с ним оказалась Шуша. Тогда она тоже спустилась и присоединилась к ним. Так они и стояли: трое напротив молчаливо застывших людей. Белый поджал губы, суровое лицо его стало ещё более жёстким, когда он одним прыжком оказался рядом с Шушей.
Глава 20. Обман
Их вывели из темницы поутру. Солнце еще не вошло в полную силу, и ветер ерошил волосы и одежду обречённых. За воротами замка высился эшафот с толстым столбом посредине, обложенный вязанками хвороста. Дина шла последней — она не была обмотана цепью, как остальные оборотни, но по обеим сторонам от неё грозно пыхтело двое дюжих стражников.
У помоста стоял Зурнав. Мундир еле сходился на его животе, перевязь со шпагой туго обтягивала туловище. Его взгляд остановился на Дине, и на губах мелькнула злорадная улыбка.
Дина опустила глаза, не желая видеть его торжество. Она не знала, чем кончится день — вернее, знала, но сердце её не хотело верить. Не может же всё кончиться вот так? Или может...
Она подняла голову и огляделась. Напротив эшафота высился помост с балдахином, расшитым гербами герцога. Самого Вилена Черноозерского пока не было — а может, он и не придёт, предпочтя малоаппетитному зрелищу очередного каплуна в апельсиновом соусе?
Но тут она увидела, как стражники тащат опутанного цепями Леслава. Значит, напрасно он надеялся, что у него будет шанс нанести удар. Оборотень едва заметно сопротивлялся, издавая цепями неприятный металлический звук.
— Иди, иди, — подгонял его Зурнав. — Ишь, чудище лесное, ещё упирается.
В это время всех оборотней — а их Дина насчитала ровно двадцать — загнали на кострище и примотали цепью к столбу. Они стояли там с опущенными головами, поддерживая друг друга плечами. Дина видела и пекаря с женой, и семью из лавки пряностей, и Мушу... Старушка казалась уменьшившейся в размерах за дни пребывания в темнице, но шляпка всё так же сидела на её седых волосах — правда, сейчас немного криво. Перо на шляпке обречённо поникло. Перо... Дина замерла и принялась тереть лоб.
От этого занятия её отвлек шум. На помосте показалась герцогиня, а за ней, неловко переваливаясь, — герцог. Он грузно опустился в подставленное под его объёмистое тело кресло.
— Уф! — Он обмахнулся кружевным платочком. — Почему нельзя было посмотреть на это из окна замка? Я мог бы одновременно обедать.
— Ах, дорогой, ты у меня такой занятой, — проворковала Эстель. — Но герцогу положено лично присутствовать на казни. Король Мильтон всегда так делает.
— А-а-а... — кивнул Вилен. — Раз король, то и мне не зазорно. Ну, давайте уже... Что там по плану?
Видно было, что его сиятельство нервничает, но тут на столик перед ним поставили вазочку с засахаренными фруктами и блюдо с пирожными, и он тут же забыл о бедолагах на эшафоте.
Леслава между тем тоже подняли на эшафот и поставили прямо напротив помоста, где расположился Вилен Черноозерский. Оборотень прожигал его ненавидящим взглядом, но без толку: герцог облизывал испачканные сладким лакомством пальцы и причмокивал. Зато герцогиня не оставила своим вниманием обречённого и улыбнулась ему со своего места, даже многозначительно кивнула.
— Помнишь, что должен сделать? — прошипел Зурнав, ткнув оборотня кулаком в спину. — Давай. Сейчас самое время. Иначе этих чудищ ждёт страшная смерть. — Он указал на пылающую жаровню и стражников с факелами в руках, пока ещё не зажжёнными.
Леслав помотал головой — так, как это делают волки, — потом увидел Дину, стоящую между двумя стражниками с руками, прижатыми к груди, и улыбнулся ей, но совсем незаметно, лишь приподняв верхнюю губу — тоже как это делают волки.
— Я, Леслав из рода Белых Волков, хочу обратиться к герцогу Черноозерскому, — громко сказал он.
Герцог в это время запихивал в рот песочную корзиночку с кремом и не обратил на него никакого внимания. Эстель протянула руку и заставила его перестать жевать, потом шепнула что-то. Вилен с неудовольствием вытер рот платком и посмотрел на Леслава. Тому пришлось повторить фразу. Герцог поджал губы, потом нехотя кивнул.
— Говори, оборотень. У тебя есть минута.
Леслав набрал воздуха в лёгкие и весь как-то передёрнулся. Дине показалось, что то была попытка обернуться зверем, но серебро не дало ему такой возможности.
— Герцог Черноозерский, хочу признаться, что в гибели твоей жены и сына виноваты оборотни из моего рода. Мы сделали это из мести за убитых твоими предками сородичей. Виноваты волки, но больше никто. Отпусти этих несчастных, — он коротко кивнул в сторону приговорённых, — они не сделали ничего предосудительного. Они покинут Черноозерск, и больше ни одного оборотня не останется в этих землях.
Позади него раздались сдавленные голоса. Кто-то ахнул, кто-то тихо выругался.
