Костёр и Саламандра. Книга третья (СИ) - Далин Максим Андреевич

И резкий грохот со звоном меня оттуда выдернул, как морковку из грядки. Тяпка лаяла, злобно лаяла, как на врага, и скакала, топала по полу. Люди побежали.

Я вскочила, одёргивая рубашку, — и в одной рубашке выскочила из спальни в будуар.

— Стой, Карла! — приказала Виллемина, и голос её был абсолютно спокоен. — Сюда нельзя, здесь битое стекло, а ты босая. Так легко порезать ступню.

— Сейчас, леди Карла, сейчас! — и мимо меня проскочила Друзелла.

Туфли мне принесла.

Тяпка всё рычала. Она бы, наверное, и шерсть на загривке подняла, будь у неё шерсть. А я окончательно проснулась, надела туфли и рассмотрела всю создавшуюся картину.

Наше зеркало, роскошное старинное зеркало в оправе из бронзовых роз, теперь валялось на полу, разбитое вдребезги. И я поняла чем: тяжеленный хрустальный флакон ашурийского благовонного масла лежал среди осколков — не разбился даже. Валор, присев, рассматривал осколки, даже поднял один — встал и на меня посмотрел виновато:

— Простите меня, деточка. Было чудовищно неучтиво врываться в будуар к дамам, одна из которых — моя прекраснейшая государыня, а вторая — повзрослевшая воспитанница. Но я испугался за вас — и мне жаль сердечно, что наша встреча произошла так… сумбурно.

— Ничего страшного, дорогой мессир Валор, — сказала Виллемина. — Вы здесь очень кстати.

— Я не пойму, что случилось, — сказала я. — Это ты расколотила зеркало, Вильма? Зачем? Это же не рабочее зеркало, вампиры сюда не ходят… неудобно же перелезать через туалетный столик… вряд ли кто-то вошёл бы…

— Расколотила я, — сказала Вильма. — Я растерялась и сделала первое, что мне пришло в голову. Но, полагаю, надо рассказать всё по порядку. Мы с нашей драгоценной Друзеллой как раз заканчивали приводить в порядок мои волосы, когда мне сообщили о приходе мессира Валора. Я уже совсем было собралась выйти к нему в гостиную, но леди камеристка нашла, что в моей новой причёске будет уместен черепаховый гребень. Из-за гребня я задержалась на одну минутку…

— Ах, простите, государыня! — огорчённо, даже сокрушённо вздохнула Друзелла. — Кто же знал!

— Дорогая, пожалуйста, не извиняйтесь, — ласково сказала Вильма. — Если бы вы не ушли за большой шкатулкой, история могла бы закончиться очень неприятно. Возможно, этот гребень спас кого-нибудь из нас. Так вот, леди Друзелла ушла за шкатулкой с гребнями и шпильками, а я осталась смотреться в зеркало. И вдруг… пожалуй, мне показалось, что через зеркало кто-то пытается обратиться. И при этом мне было очень не по себе… не умею описать… словно волоски на руках встают дыбом — если бы они были, если бы я была живая…

Резануло меня по сердцу — и я её обняла, а Тяпка привалилась к её ноге. Виллемина погладила её по голове, взяла мою руку и продолжала:

— Я не придумала ничего умнее, как раскрыть зеркало с помощью «зеркального телеграфа» нашего друга Ольгера. Я думала, что кому-то очень нужно и очень спешно, поэтому он рискнул позвать через зеркало, хоть это и опасно. И вот.

Она показала мне и Валору кончики пальцев, с которых ещё не испарился Ольгеров «телеграфный сироп».

— Но это был не вызов, — кивнул Валор, так и крутя в пальцах осколок.

— Да, — сказала Виллемина. — Ни я, ни особа, что находилась по ту сторону зеркала, не ожидали увидеть то, что увидели.

— Ох ты ж… — вырвалось у меня. Я повернула Вильму лицом к себе. — Это что, была Хаэла?!

— Не сомневаюсь, — сказала Вильма. — Дорогой Валор, эта особа, судя по всему, представляет ад при перелеском дворе — о ней мы знаем из данных внешней разведки, подтверждённых вампирами.

— След ада на стекле очевиден, государыня, — сказал Валор. — Я бы даже сказал, след демона. Мне очень не нравится.

— Мне тоже, — сказала Вильма со вздохом. — Какова, однако, бесцеремонность! Эта мерзавка решила взглянуть на меня и пыталась сделать это незаметно.

— Ну вот, теперь она знает, что у тебя задатки некромантки, — сказала я.

— Но что же мне было делать? — сказала Вильма. — Я швырнула флакон с маслом герани в её удивлённую физиономию — и тем прервала связь.

— Вы поступили правильно, государыня, — сказал Валор. — А наше дело — защитить зеркала. Сегодня на рассвете мы проводили «Мираж» с грузом, предназначенным для тритонов, и теперь я займусь защитой. Вместе с графом Ольгером, он мастер достигать сложных эффектов простыми методами.

— Очень разумно, — сказала Виллемина. — К сожалению, зеркала становятся всё более опасными.

— Оставим открытым то, что в нашей гостиной, — сказала я. — Туда ходят вампиры.

— Полагаю, меры предосторожности надо обсудить с вампирами, — сказала Вильма.

— А какая она? — спросила я. — Эта Хаэла? Ты видела её с гламором или без?

Виллемина задумалась.

— Не знаю… — проговорила она медленно. — Я ведь видела её совсем недолго… несколько мгновений только…

— Ага, и флаконом в морду! — фыркнула я.

Виллемина рассмеялась:

— Жуть, до чего ты вульгарная!

— Ах да, в очаровательное личико!

Теперь уже смеялся и Валор.

— Мне показалось, что она очень хороша собой, — сказала Виллемина. — Такая золотистая, атласная, пушистая брюнетка, какие встречаются среди кровных междугорских девушек. С великолепной фигурой, с открытыми плечами и шеей — и поднятыми волосами.

— Как у кокотки? — спросила я.

Виллемина чуть двинула плечом:

— Декольте не слишком низкое. Но платьице миленькое — из тяжёлого бархата, цвета очень тёмного вина или запёкшейся крови, как у роковых дам на древних портретах… Знаешь, эта салонная болтовня помогла мне понять, прикрывал ли её гламор, Карла. Да.

— Как ты догадалась?

— Я сказала: атласная, золотистая, пушистая кожа, — задумчиво сказала Виллемина. — Как у очень юных девушек. Но я не берусь судить, сколько дамочке лет. У неё не юное лицо, не то выражение, какое бывает у молоденьких девиц, а глаза… Они жуткие, Карла, дорогая. Не девичьи. Злобной старухи.

Друзелла, всё это время стоявшая тихо, как мышка, горестно вздохнула.

— Не бойтесь, дорогая, — ласково сказала Вильма. — Мы уже всё знаем и примем меры.

— Я задним числом боюсь, — сказала Друзелла. — Этакая мерзость… а если бы она навела порчу сквозь зеркало?

— Уже не наведёт, — сказала Виллемина. — Мы перейдём в гостиную, дорогая. Скажите, мессир Валор, эти осколки опасны?

— Нет, — сказал Валор. — Просто стекло. Я начертил над ними значок, закрывающий пути, практически сразу же, как увидел. След — только на этой стекляшке, я хочу её забрать и попробовать с нею поработать, прекрасная государыня.

Виллемина подала ему листок бумаги для заметок из небольшой пачки, и Валор завернул осколок.

— Вот видите, дорогая Друзелла, стёкла уже не опасны, — сказала Виллемина. — Пришлите, пожалуйста, убрать осколки и распорядитесь, чтобы сюда повесили новое зеркало. Мессиры некроманты потом осмотрят его и защитят от вторжений.

Друзелла присела и поклонилась.

Виллемина повернулась ко мне:

— Милая моя сестрёнка, у нас в гостиной сейчас будет довольно многолюдно — и прийти туда в рубашке, вероятно, было бы слишком смело?

Я прыснула:

— Сейчас оденусь.

— Я буду ждать тебя, — сказала Вильма и ушла в гостиную вместе с Валором.

Я одевалась в обществе Тяпки и думала.

Теперь гадина знает, что Вильма — тёмная государыня с настоящим Даром, хоть и слабым.

А ещё раньше узнала, что у нас теперь есть Ричард.

Выходит, она знает о нас больше, чем мы — о ней. Плохо.

Я взглянула на себя в маленькое зеркало, воткнула в волосы десяток шпилек, чтобы кудряшки не торчали дыбом, как пружины из сломанных часов, и решила, что уже вполне можно появиться в гостиной и не напугать гостей.

Да и вообще — это ведь наши друзья! А некоторые мои друзья и вовсе непричёсанной меня видели. Подумаешь! От этого ещё никто не умер.

И мы с Тяпкой вошли, когда в гостиной впрямь уже было много народу. Кроме Виллемины и Валора там были Норис, которому я обрадовалась, маршал Лиэр и незнакомый пожилой господин с добрым симпатичным лицом и усами как у ласкового котика. Мужчины встали, чтобы со мной поздороваться, Норис подвинул мне стул. Слушали все Ольгера. Ольгер торжественно читал газету: