Костёр и Саламандра. Книга третья (СИ) - Далин Максим Андреевич

— Вот здесь, леди и мессиры.

Мы переглянулись. Миль заметил — толковый.

— Мессир Ландыш уверил меня, — ответил он на наш незаданный вопрос, — что все бумаги прошли надлежащую обработку и вполне безопасны. Кроме того, он приложил листок с подробным описанием… как это у вас называется… артефактов, обнаруженных в этих бумагах.

— Вы компетентны, прекрасный мессир, — сказал Валор. — Это очень приятно видеть. А мой товарищ Клай похвально предусмотрителен, я в нём не ошибся.

— По-настоящему ценные сведения? — спросил Лиэр.

На его лице, сером и осунувшемся от усталости, появился явственный проблеск надежды.

Виллемина взглянула на меня — и, видимо, всё прочитала на моём лице. Впрочем, на Ольгере было написано то же самое.

— Берите выше, дорогой маршал, — весело сказала она. — Бесценные. Возможно, предотвращённые диверсии, спасённые жизни, а может, и больше, как знать. Дорогой мессир Миль, пожалуйста, отдайте некромантам бумаги. У них дух захватило, они уже готовы выпотрошить эту сокровищницу. Чем скорее они начнут, тем скорее информация поступит в ваше ведомство и мессиру Лиэру.

Миль, улыбаясь уютно, как добрый дядюшка, передал мне свою папку — и мне показалось, что на ней горит след Дара моего Клая. Тяпка прижалась к папке носом — и, наверное, сильно жалела, что не может внюхаться и обслюнявить, как это у собак принято.

— А эти штучки, которые он передал в опечатанном сосуде, — сказал Миль, — я велел доставить прямо к вам в лабораторию. Мало ли что.

— Неглупо! — сказала я. — Можно мы уйдём, государыня, а?

— Конечно, — сказала Вильма. Она была сплошное тепло и меня погрела. — Ищите, дорогие. Ищите. Всё необычное, новое, странное, жуткое — было бы нам интересно.

11

В наш каземат мы спускались бегом.

Клай собрал вкладки в большой сосуд с притёртой крышкой, из закалённого стекла.

— Вот правильно! — сказал Ольгер, рассматривая. — Такое стекло выдерживает сильный нагрев, если что.

Потянулся, но передумал — и сосуд взял Валор.

— Друзья мои, — сказал он, — будьте любезны отойти от меня на пару шагов. Вот так. Я хочу открыть и посмотреть. Наш дорогой Клай… да, он заклеил крышку бумажной ленточкой, а на ленточке — Закрывающее Слово. Отличная работа. То, что находится внутри, надёжно заперто. Наружу не проникает ничего — во всяком случае, я не чувствую, а мой Дар обычно хорошо отвечает на такие вещи.

— Валор, — вырвалось у меня, — осторожно!

— Пожалуйста, не беспокойтесь, деточка, — сказал Валор с явственной улыбкой в голосе. — Уверяю вас, мне приходилось трогать руками много всякой дряни… даже в те благословенные времена, когда эти кости были покрыты нежной кожей. И я выжил.

Он поднял банку к глазам и стал рассматривать. Встряхнул — Ольгер вздрогнул — и снова пригляделся.

— Никак не разберу, что написано на вкладышах, — сказал Валор с досадой. — Они закрывают друг друга, а верхний перевёрнут. Деточка, прошу вас, подайте, пожалуйста, пинцет. Отлично. Внимание, открываю.

Мы отшатнулись: мы оба с Ольгером почувствовали. Это было как серная вонь в лицо. Хорошо ещё, что только пару мгновений.

Валор вынул вкладыш пинцетом, рассмотрел гравировку и хмыкнул:

— Надеюсь, вы помните, мои дорогие, надпись на вкладышах в жрунов и… в плавунов, так ведь мы договорились называть морских гадов?

— «Огнь из ада — в этот труп — из этого трупа — во имя смерти — в живое, ради моей воли, силы и славы», — тут же продекламировал Ольгер, как прилежный студент. — Всё правильно?

— Да, — сказала я. — Всё точно.

— Кто сможет прочесть вот эту надпись? — Валор развернул вкладыш так, чтобы нам было видно.

— Ольгер, — сказала я, — я староперелесский не понимаю же!

— «Огнь из ада — в эти трупы, — прочёл Ольгер, меняясь в лице. — Из их совокупности — во имя смерти — в живое, ради моей воли, силы и славы». Из их совокупности…

Я сглотнула. Думала, не стошнило бы Ольгеру под ноги.

— Да, — невозмутимо сказал Валор. Пожалуй, с какой-то даже удовлетворённостью, довольным тоном сказал, будто ему нравилось услышанное. — Мы начинаем производить впечатление, друзья мои. Наши успехи на фронте были оценены по достоинству.

— Почему? — удивилась я. — При чём тут…

— Не надо спешить и волноваться, деточка, — ласково сказал Валор. — Надо подумать. Вы ведь слышали: некромеханическая кавалерия пошла в прорыв, а птички загнали жрунов за линию фронта. От себя добавлю: драконы уничтожили железнодорожный узел в районе Западных Чащ. Принесли взрывчатку и сбросили её на эшелон с горючкой и бомбами. Наш юный друг Лаурлиаэ рассказывал, что зарево было видно с высоты их полёта два дня.

Ольгер присвистнул.

— Не свисти, накличешь, — вырвалось у меня, но я не боялась, что он накличет.

Новости просто мёдом на душу легли.

— Драконы их сильно впечатляют, — сказал Ольгер. — Вот и Ричард рассказывал…

— Это они ещё плохо знакомы с русалками, — сказал Валор. — Они считают, что могут кормить морским народом своих неживых тварей. Ну да это ненадолго. На «Мираже» в русалочий город отправились не только наше посольство с добрым словом, но и подарки от нашей доброй государыни. А… другой… подводный корабль…

— Какой другой? — удивилась я пуще прежнего. — У нас же пока один!

— Это вы так думаете, милая деточка, — сказал Валор почти весело. — А вот островитяне, к примеру, думают иначе. Наш друг, мессир Ольгер, прочёл статью ещё до того, как вы пришли в гостиную, поэтому вы и не в курсе дела.

— Какую статью? — спросила я у Ольгера.

— А! Что наши моряки проводили особые учения у Синего мыса, — с готовностью пояснил Ольгер. — И старая баржа «Весёлая Лола», которую собирались разрезать на металлолом, была подорвана новейшей торпедой, запущенной подводным кораблём. Для пуска теперь даже не надо всплывать на поверхность. Одного залпа оказалось достаточно — взрыв получился большой силы.

— Это правда, — сказал Валор. — Моряки рассказывают, серьёзно рвануло. А островитяне крутились поблизости от Синего мыса, наблюдали за учениями с миноносца «Резвый». Сразу после взрыва ушли на юг. Предположу — докладывать.

— Как неосторожно, — сказала я с досадой. — Теперь они знают же! И про второй подводный корабль, и про новейшие торпеды! Надо же было устроить им это представление…

— Вот именно — представление, милая моя и наивная Карла, — сказал Валор. — У нас ведь только один подводный корабль. На старую баржу погрузили несколько бочек горючки, а наш товарищ тритон под водой пронёс и поставил на борт баржи магнитную мину с часовым механизмом. Как вы думаете, стоило с шиком взорвать старую посудину, чтобы островитяне уверились в нашем новейшем и страшном оружии?

— Ничего себе! — восторженно завопил Ольгер, даже Тяпка тявкнула.

Мне тоже захотелось радостно вопить, — но тут я вспомнила про вкладыши.

— А при чём тут это представление и дохлые птички? — спросила я. — Придумано здорово, но ведь какой-то кошмар намечается, Валор! Какую мерзость они там планируют?

— Наверняка в документах написано, — сказал Ольгер.

— Несомненно, — кивнул Валор. — А представление вот при чём: по ту сторону фронта определённо собирались пройти по побережью, нигде особенно не задерживаясь, сжигая всё на своём пути, убивая и калеча бегущих в безумном ужасе людей. Если бы не государыня и не наша команда — так бы, бесспорно, и случилось. Представьте: что стало бы, направь Перелесье ад на старую армию? Без реформ?

Мы представили. Я содрогнулась.

— Не остановили бы, — сказал Ольгер. — Вот и в Перелесье… ад некому же было останавливать! И Девятиозерье, помните? Они ж уже и распластались перед Рандольфом, ещё и не видя толком ничего! Потому что очень страшно, ужасный ужас же!

— Именно, — сказал Валор. — Так вот, если они собирались скормить Прибережье аду в один глоток, очевидно, продумывать особенно богатый арсенал им и не нужно было. Серые твари, жруны пары разновидностей — и предовольно с нас. И вдруг, вместо того чтобы разбегаться, визжа от страха, мы начали огрызаться. Этакая неожиданная неприятность.