Костёр и Саламандра. Книга третья (СИ) - Далин Максим Андреевич

— Летающие и плавающие гады — это было воистину страшно, — сказал Грейд. — Ново! Но бегающие по земле твари — это ведь что-то вполне знакомое со дня сотворения мира. А значит, господа военные найдут на них управу легче, чем на крылатых. Я бы поглядел, как четвероногие твари пройдут все эти защитные полосы, с рвами, колючей проволокой, заграждениями… ведь перелететь-то не могут. Все эти укрепления, мне мыслится, остановят их так же, как и простую кавалерию.

Валор поблагодарил Грейда глубоким поклоном, как в прежние века.

— Чрезвычайно признателен вам, отец Преподобный, — сказал он и обратился к нам. — Стоит их остановить, как они сделаются мишенями. Для наших птиц, для драконов, для артиллерии — для кого угодно. Они уязвимы.

Ольгер усмехнулся:

— Помню, государыня сказала, что против плавунов лучшее — глубинная бомба. И на этих — даже Святого Слова не надо, верно. Артиллеристы их размотают!

— Ага, так просто! — закричала я. — С огнём!

— Огонь против огня, деточка, — сказал Валор. — Главное, что нужно сделать — это предупредить штабных, чтобы сообщили в войска. Кого ждать. Это уже немало.

12

Мы составили для Королевского Штаба большой доклад. Подробный.

Валор записал его прекрасным старомодным почерком, а мы все ему подсказывали, что нужно упомянуть, чтобы точно ничего не забыть и не пропустить.

Про четвероногих жрунов. Мы приложили схему, которую нашли в бумагах: он был такой же, как мы уже вскрывали, чернокнижники Перелесья использовали один образчик на всех. Внутри почти пустой: не туша, а громадный желудок, с зубастой пастью на брюхе. В лёгкие они вставляли вкладыш — и через него шла струя огня через воронку на месте башки. А как они сплавляли кости, сращивали позвоночник — мы не поняли. Это для них было дело привычное, они уже хорошо такое отработали, поэтому и не написали о методике.

Про демонов-наблюдателей из третьей сферы. Зараза. Это было в высокой степени паршиво, потому что всевидящее око этих тварей наверняка всё время направлялось на наши войска, а может, куда-то дальше тоже. И мы здорово пали бы духом, если бы не Грейд.

— Не всевидящее, — поправил он, когда Ольгер начал печально развивать эту мысль. — Всевидящее — только у Вседержителя. Никакой демон, никакое адское отродье не разглядит того, на что взирает Око истинно Всевидящее. Внутренность храма, скажем.

— На передовой позиции? Хм… — усомнился Валор.

— В Писании сказано: «Мир — храм Мне, когда вы собрались в честь Мою и во имя добра», — совершенно невозмутимо процитировал Грейд. — Пишите, Валор, дорогой: места, назначенные для ночлега воинов, равно как и лазареты… что ещё там у них… укрепления какие-нибудь, блиндажи, да? — капеллану надлежит обойти с молитвой «Даруй защиту в храме Твоём детям Твоим». Пушки, снаряды, лошадей и иное оружие и средства — предписываю капелланам благословлять по тому же чину, каким благословляют одежды и кубок для изгнания нечистого…

Ольгер хотел хихикнуть, попытался сдержаться и хрюкнул — Валор только головой покачал. А я спросила:

— Не слишком ли круто закладываете, Преподобный отче? Чтоб снаряды благословлять, как священный кубок?

— Отчего же? — Грейд самодовольно ухмыльнулся. — Что кубок, что снаряды — всё суть орудия изгнания ада. В очах Господа — какая разница?

— Убедительно, — заметил Валор.

Я тоже подумала, что убедительно. У Святого Ордена были веками отработанные, проверенные методы.

— Вот! — Грейд поднял палец. — И наконец… пишите-пишите, Валор: если команде воинов… правильно, да? Команде?

— Группе, — сказал Валор.

— Хорошо. Если группе воинов надлежит отправляться на разведку или на иное тайное дело, капеллан должен на прощанье дать им поцеловать Око и прочесть молитву во благословение трудов храмовой братии.

— Они же вот вообще не монахи! — не выдержала я.

— Но мир есть Его храм, — совершенно невозмутимо возразил Грейд. — А воины служат в этом храме и этому храму, во имя Господа и добра. Верно я говорю?

Валор принялся это записывать. А я подумала, что казуистика Святого Слова не слабее любой адской, — и если Грейд прав, то килькин хвост они получат вместо ценной информации.

Мы доделали доклад, а я думала, что когда-то, в стародавние времена, ещё до того, как всякие гады из Святого Ордена предали и казнили наставника Эргла, аду вообще не было ходу в человеческий мир. Священники вместе с некромантами заделывали все дыры от нечистых тварей, как от крыс. Засыпали битым стеклом священных знаков — и молитвой замуровывали наглухо.

Надо же было так всё поломать! Что мы, люди, за существа такие?! Лишь бы поломать всё… ради сиюминутной выгоды…

Ольгер и Грейд остались в нашем каземате: Грейд — разбирать шифр в какой-то таблице, а Ольгер — возиться с алхимическими текстами, которые тоже оказались в этой папке. А мы с Валором пошли в Штаб.

Было странно видеть яркий день самого начала лета, солнечную сетку на паркете под окнами… Ночные жители выбрались из своего подземелья в неподобающее время.

Мы прошли по галерее, потом — по площади Дворца, а я думала: насколько же тут всё изменилось за время правления Виллемины… и за месяцы войны. Не видно светских бездельников вообще, только дворцовая прислуга, святые наставники, медики, военные, мессиры работяги… Меня удивили пробежавшие от Штаба до мотора молодые офицеры со странными эмблемами на рукавах: белая маска, как театральная, на чёрном гербовом щите. Капитаны непонятно какого рода войск.

— Валор, — спросила я, — а маска — это чей шеврон? Разве такие есть?

— Медико-ремонтная часть некромеханических войск, — сказал Валор. — Обоз наших фарфоровых ребят. Там ведь война, деточка. И их, к сожалению, тоже ранят, им порой требуется срочная помощь. Можете считать, дорогая, что это подразделение имени Фогеля.

— У нас что, столько фарфоровых? — поразилась я.

Валор грустно кивнул:

— Достаточно, чтобы им уже требовались свои лазареты. Не стоит также забывать и о некромеханической кавалерии: лошадки — штука дорогая, ценная. Им тоже требуется ремонт. Не бросать же полезную, хоть и несомненно мёртвую скотину на поле боя с поломанными ногами, когда специалист может за пару часов заменить шарниры или поставить другую кость.

Я вдруг вспомнила одну забавную вещь и даже невольно улыбнулась:

— Только не говорите про «несомненно мёртвую» Жейнару, Валор! Он обожает эту игрушку. Приделал ей кожаные уши, гриву из расплетённого каната — говорит, что так красивее. Гнедок! Зовёт коняшку Гнедок! Движет мастерски и хвастается гвардейцам, что мёртвый коник всё, мол, понимает!

Валор остановился, чтобы потрепать по голове Тяпку.

— Думаю, деточка, он попросту завидует вам. У вас есть некромеханическая собака с живой душой, уникальный зверь… а все мальчики страстно желают иметь собак и лошадей. За неимением живых — на худой конец сойдут и игрушечные. В конце концов, досточтимый предок нашей государыни тоже развлекался некромеханическим зверьём — мне даже встречалось у кого-то из летописцев упоминание, что у его лошадки была звучная кличка.

Я вспомнила светокарточку, где фарфоровые кавалеристы напялили венок на череп своей лошади, и подумала, что Валор, видимо, прав.

Вильму мы в Штабе не застали, зато застали Миля, Лиэра и нескольких генералов. Там были старенький генерал Тогль, которого я знала, пухлый генерал с бакенбардами, которого я забыла, как зовут, пара незнакомых генералов, и один генерал был фарфоровый! Фарфоровый! У него было красивое обветренное лицо работы Рауля, с жёсткими скулами и яркими глазами, длинная лихая чёлка, как у кавалеристов, и крылатый череп на шевроне. И осанка в струнку — а это не от протеза зависело, это зависело от души.

Лихой он был при жизни — и сейчас, видимо, не менее лихой.

Его шеврон мне уже и объяснять было не надо: и так понятно. Это некромеханическая кавалерия. Рохар, адский холуй, кое в чём был прав: у нас уже складывались новые рода войск — и своя символика у них, и свои традиции, наверное.