— Дай мне свою ладонь, Ванесса. — велел хозяин поместья, протягивая руку.
Я поежилась и честно призналась:
— Как-то… не очень хочется.
Лицо Иэрона помрачнело.
— Ты опять за свое?
Кэрион приблизился ко мне и тихо шепнул на ухо:
— Сестра, это же всего лишь формальность. Стандартная процедура. Ничего страшного не произойдет.
Несмотря на то, что я не доверяла ни единому слову, исходящему от мужчин в этой комнате, я понимала, что у меня нет другого выхода.
Обреченно встала, сделала шаг навстречу Иэрону, и он, не теряя времени, сомкнул наши ладони.
К собственному удивлению, я не почувствовала жжения. Лишь приятное, расслабляющее тепло, медленно разливающееся по венам.
— Чтобы ты не испытала боли, я не стану насильно лишать тебя статуса первой жены. — произнес хозяин дома, глядя мне прямо в глаза, — Будет лучше, если ты откажешься от него добровольно.
— Отказываюсь, — выпалила я, лишь бы быстрее со всем этим закончить.
Кэрион вновь склонился ко мне:
— Эри Дарнин, вам необходимо произнести следующее: «Я, Ванесса Дарнин, первая дочь дэра Грэмма, по собственной воле отрекаюсь от статуса первой жены дэра Дарнина и уступаю его другой».
Я повторила слова. И в тот же миг маленький дракончик вдруг начал стремительно увеличиваться в размерах. Его рубиновые глаза вспыхнули яростным, неконтролируемым гневом. Он недовольно и свирепо зашипел.
Мою руку пронзила острая, нестерпимая боль, словно тысячи раскаленных игл вонзились под кожу. Я издала отчаянный крик и потеряла сознание.
Глава 18. Воспоминание маленькой Ванессы
Холод.
Холод пронизывал до костей, сковывая дыхание и усиливая внутреннюю пустоту. Колючий и беспощадный, он заползал под тонкое платьице, пробираясь до самой кожи, вызывая ледяные мурашки.
Ветер яростно трепал волосы. Запутывал тоненькие яркие ленточки, вплетенные в них. Казалось, он норовит сорвать их и унести, словно последние остатки тепла и надежды.
Я — маленькая, испуганная девочка, стояла на пороге огромного, мрачного особняка. Меня только что безжалостно вышвырнули наружу. Потому что я… опозорила его…
— Ты — одно сплошное разочарование для рода Грэмм! — гремел у меня за спиной хлесткий мужской голос. — Бездарная! Бескрылая! Мне стыдно признавать тебя своей кровью! Ты — позор для нашего рода. И почему твоя мать не потеряла столь никчемный плод!
Дверь за спиной с грохотом захлопнулась, отрезая меня от тепла и защиты. Я в панике обернулась и начала стучать маленькими кулачками по тяжёлой, дубовой поверхности.
— Пожалуйста, папочка, открой! Прошу, прошу, пощади! Я не хотела, папочка… Позволь мне попытаться снова! Папочка…папочка…пожалуйста, не отрекайся от меня…
Слезы градом лились из моих глаз, обжигая щеки.
Но ответа так и не последовало. А спустя время пришло понимание, что никто не намеревается впускать меня обратно.
На улице сгущалась тьма. Холод проникал все глубже, будто стремился заморозить саму душу. Какое-то время я стояла, вцепившись в рассеивающиеся остатки надежды. Но чуда так и не произошло.
Тогда я отступила. Покинула порог и направилась к единственному месту, где могла найти утешение: к своему любимому саду. Там, в густой тени увитой розами беседки, я спряталась от мира и дала волю слезам.
Сегодня я должна была доказать, что я достойная наследница рода Грэмм. Стать хоть каплей гордости для отца. Загладить вину за свое рождение. Ведь чаще всего в драконьих семьях первенцы — наследники. В идеале — рожденные с крыльями и магией. А я… девочка. Без крыльев.
Отец, должно быть, был раздавлен, когда ему сообщили о рождении дочери. Но во мне сразу ощутили магическую искру и, возможно, это несколько смягчило его разочарование.
Друзья нашей семьи восхищались моим потенциалом. Но годы шли. Мне исполнилось шесть лет, а магия все так же молчала. Огненный цветок не спешил распускать лепестки. И тогда, отец прибегнул к дружескому совету. К нам приехал настоящий фэсперит из столичной гильдии.
Это был высокий мужчина, в длинном сером плаще, полностью скрывающем фигуру. Капюшон прятал его лицо, оставляя в тени лишь намек на острые скулы и тонкий шрам на щеке.
В большой зале нашего родового дома царила напряженная тишина. Члены рода и ближайшие друзья отца безмолвными статуями стояли возле стен. Я нашла глазами мою лучшую подругу. Она жалась к своей матери и сжимала ее руку. В ее глазах плескался такой же страх, что и в моих. А ее мать, всегда благосклонная ко мне, едва заметно кивнула и слегка улыбнулась, подбадривая.
Мужчина в плаще медленно протянул мне камень. Он был каплевидной формы и казался воплощением маленькой тьмы. Пульсирующий глубокими оттенками синего и фиолетового, словно в нем заключена частичка ночного неба со всеми его тайнами.
— Возьми, Ванесса из рода Грэмм. — прогремел сильный голос фэса. — И держи в руке до тех пор, пока не почувствуешь тепло.
Я замерла, отчего-то парализованная внезапным страхом. Сердце заколотилось, как птица в клетке. Отец, нахмурившись, нетерпеливо подтолкнул меня вперед. Ему всегда не нравилась моя нерасторопность. И он был скор на расправу. Не терпел медлительность.
В тот миг я думала лишь об одном — сегодня все изменится. Сегодня я покажу отцу свою силу. Сегодня он, наконец, увидит во мне не разочарование, а гордость семьи… И, возможно… полюбит меня так же, как любит Кэра.
Набрав в легкие побольше воздуха, я сделала робкий шаг к фэсу и взяла камень из его рук. Ладони вспотели, пальцы дрожали, но я крепко сжала сперит, веря, что он поможет мне…Поможет…
Но спустя мгновение невыносимая боль пронзила запястье. С криком я выпустила камень. Он покатился к ногам гостя, который равнодушно поднял его и вынес мне приговор:
— Мне жаль, дэр Грэмм. Но ваша дочь — лимен.
Шепот прокатился по залу. Он напоминал рой пугающих насекомых, приготовившихся ужалить жертву. Ледяной ужас сковал плечи.
Лимен… Лимен… Лимен — проклятием звучало в ушах.
Я не могла поверить. Не хотела верить. Ведь это слово рушило все, растаптывало мою мечту.
Это означало, что отец никогда не полюбит меня по-настоящему. Никогда. Но тогда я еще не знала, что простого отсутствия любви будет ему недостаточно. Его виски покрылись темной чешуей. Глаза налились свинцовым гневом. Он вырвал камень из рук фэса, развернул меня за шкирку, как котенка, и силой втиснул сперит в мою ладонь.
— Дайте моей дочери еще один шанс! — сказал он, закипая от злости.
И тогда боль вспыхнула снова. Камень обжег мою руку, оставляя новый уродливый шрам. Отчаяние затопило с головой. Захотелось закричать. Но этим я бы лишь сильнее разозлила отца.
В тот вечер моя кожа сполна познала силу собственной магии. Я получила пять первых ожогов. Пять тягостных пыток. Пять уродливых шрамов. Пять доказательств моей никчемности.
Никто из гостей не посмел перечить дракону, отцу, главе рода Грэмм, в его праве «высвободить магию» из собственного ребенка. Я была беззащитна в его руках. При желании он мог свернуть мне шею, и вряд ли кто-нибудь бы заступился за меня.
Только Кэрион…Маленький и отважный Кэрри вырвался из рук няни, прорвался сквозь строй равнодушных зрителей и бросился ко мне.
— Нессе больно, папа! — надрывался брат, захлебываясь слезами. — Нессе больно, не надо!
Его спешно оттащили, а меня, заклейменную и сломанную, глава рода Грэмм выкинул вон, на улицу, в ледяную ночь…
Глава 19. Пробуждение в тумане
Я резко села в постели, словно вынырнула из страшного кошмара. Дыхание сбилось, будто кто-то сдавил грудь, лишая воздуха. Сердце колотилось о ребра, пытаясь вырваться наружу.
Чужие воспоминания преследовали меня, как хищники, загоняющие добычу в угол. В том, что они принадлежали маленькой Ванессе, не было сомнений. И это полностью рушило все мои надежды на встречу с отцом. Здешний родитель чудовищно отличался от моего доброго папы… И даже мысль о встрече с этим монстром вызывала дрожь отвращения.
