В миске оказалась какая-то жидкая каша, а в кружке – довольно горячий напиток, немного напоминающий сладковатый чай. Но самым главным было не это. Поверх кружки лежал приличного размера ломоть чёрного хлеба упоительно пахнущий ржаной кислинкой. После голодовки и грибного меню этот запах показался Татьяне восхитительнее всего, что она нюхала раньше.
Кашу она ела медленно, неуклюжей деревянной ложкой и даже эта простая еда казалась потрясающе вкусной. Выпила чай, а хлеб, немного подумав, мысленно поделила на три части и, отломив только одну – чтобы побаловать себя, сунула за пазуху, застегнув молнию комбинезона. Рыжий вернулся за посудой примерно через час.
-- А долго мне здесь сидеть?
– Кто ж его знает… Сказывают, вечером гонец прискакал, значит милорд сегодня приедет. А уж когда до тебя очередь дойдёт – не известно. Ты зубы-то не заговаривай, кружку сюда давай.
Татьяна через силу сделала последний глоток и протянула кружку. Стражник ушёл, а она вновь уселась на нары. В обед где-то вдалеке некоторое время раздавались мужские голоса – казалось, что кто-то ссорится. Впрочем, это мог быть и не обед – время тянулось чудовищно медленно…
В следующий раз, ближе к вечеру, еду принёс высокий и сухопарый, но крепкий старик, у которого на правой руке отсутствовали три пальца. Каша теперь была другая, но и её Татьяна съела с удовольствием. Ей показалось даже, что тёмную крупу, похожую на гречку, сварили с добавлением молока. Отличался и отвар в кружке – он пах чем-то неуловимо знакомым и был не такой вкусный, как с утра. А вот за посудой к ней так никто и не пришёл.
Вместо старика заявились двое мужчин среднего возраста, окно в конце коридора уже совсем не давало света, так что уже скорее всего наступил вечер. Один из мужчин держал факел, а второй, открывая камеру, грубо сказал:
-- Ты, лахудра, не вздумай бежать. Я не охотник, а стражник милорда. Гоняться за тобой не стану, поняла? – в его голосе отчётливо слышалась угроза, да и на поясах у обоих мужчин висело нечто, очень напоминающее кобуру пистолета.
Татьяна пробормотала:
– Да я и не собиралась бежать… – впрочем, на её слова внимания не обратили.
Руки ей снова связали за спиной и в этот раз – гораздо туже. А во дворе её ждала не телега, а что-то похожее на коляску, запряжённую парой странных животных. Вроде бы и похожи на коней, но слишком уж здоровые и массивные. Тот мужик, что освещал камеру факелом, сел впереди, на какую-то скамеечку, и взял в руки вожжи. А тот, что угрожал, посадил её рядом с собой в коляску и, брезгливо сморщившись, пробормотал:
-- Ох, и воняет же от тебя…
Ехать пришлось довольно долго, и двигались они куда-то между домами. Сумерки ещё не были слишком плотными, но всё же уличных фонарей Татьяна не видела, зато почти все окошки в домах светились тёплыми жёлтыми огоньками.
«На электричество не похоже… свечи гораздо тусклее горят. Это что же получается? Это у них в каждой комнате по несколько штук керосиновых ламп? Странно как-то…»
Дом, к которому её подвезли не был похож ни на один из встреченных ранее. Во-первых, он был обнесён высоким каменным забором. Метра три с половиной-четыре, не ниже. Во-вторых, в воротах их встретила охрана, впрочем, пропустили без проблем, узнав своих. В-третьих, сам дом был огромный, но очень странной конструкции. По сути, это было семь двухэтажных зданий, стоящих по кругу и соединённых между собой галереями, идущими по земле. Во дворе кроме этого непонятного здания были и другие постройки, но рассмотреть их толком не получалось – слишком темно уже было.
Грубо подталкивая Татьяну в плечо, так что ей всё время приходилось идти немного боком, мужик из коляски повёл её к крайнему зданию. Там, побрякав ключами, впихнул её в комнату, где на столе стоял светящийся шар и тут же захлопнул дверь, ничего не объясняя.
Татьяна уселась у стола на какую-то лавку, судорожно сжимая пальцы и чувствуя, как тугая верёвка препятствует нормальному кровообращению. Ждать пришлось не так и долго. Она даже не успела понять, как именно работает светящийся шар: от него не шли провода, да и поднеся щёку к свету, она не почувствовала тепла. Но дальнейшим расследованиям помешали шаги нескольких людей в коридоре. Дверь распахнулась и после небольшой паузы знакомый голос сказал:
-- Здравствуй, Татьяна. Я рад, что ты выжила.
Глава 25
Толчок был очень слабый, и если бы в это время Костя спал, то вряд ли бы даже почувствовал его. Но, глядя на чуть колыхнувшийся сок в стакане, он позвал:
– Платон…
Ответ пришёл с запозданием на пару секунд:
– Константин, идите за красной стрелкой.
Вскочил Костя не раздумывая. Всё это время для него, как для человека воевавшего и старающегося втиснуть окружающую фантастику в некие рамки армейского стандарта, Платон был чем-то вроде командира. То есть личностью, больше понимавшей нынешнюю реальность и умеющей правильно отдать грамотную команду. Так что вопросы Константин задавал уже на бегу и ответов не получил.
Стрелка двигалась быстро, даже быстрее, чем у многих людей в ангаре, которых он обогнал. Впрочем, ангар был настолько гигантский, что мысль пристроиться рядом с кем-то из знакомых и задать пару вопросов Константину даже в голову не пришла. Тем более что большую часть народа стрелки вели к левой стене ангара. Константин же устремился за своей – к правой.
В стене с мягким шуршанием открылся овальный проход, и, почти одновременно с Константином, туда вбежал Геннадий, почему-то держащий за руку Веру. Переборка закрылась, и мягкий женский голос сказал:
– Пожалуйста, займите месте в ложементе.
В небольшом помещении кресла стояли треугольником. Одно впереди и два – сзади, по краям от первого. Вопросительно глянув на Гену, Константин шагнул к переднему креслу и позволил ему зафиксировать себя. Сзади, судя по всему, тот же процесс происходил с Геной и Верой.
– Да что случилось-то?! – в голосе Веры звучали истерические нотки, но ответить ей никто не успел.
Резкий рывок и навалившаяся сила тяжести на мгновение лишили мужчин способности говорить…
Темнота в глазах медленно таяла, и Костя тряхнул головой, пытаясь прийти в себя. Пластик крепления сползал с тела, и через несколько мгновений он понял, что темнота вокруг – это не погасший свет, а космос, настоящий реальный космос, отделённый от них перегородкой стеклянного верха…
Сзади раздался визг Веры и успокаивающий её басок Геннадия…
***
Находиться в одной капсуле с двумя по сути чужими людьми оказалось достаточно сложно. Особенно доставали бесконечные слёзы и причитания Веры, которая раньше казалась Константину обычной спокойной женщиной. Слёзы и возмущение вызывало буквально всё: от необходимости отключить генератор искусственного тяготения до предложения Сирин воспользоваться специальными насадками для освобождения мочевого пузыря и кишечника.
