Сердце Изнанки 3 (СИ) - Ковальчук Олег Валентинович

В итоге паладины, возглавляемое самим Виктором Сычёвым — главой паладинского корпуса Братской губернии, прибыли гораздо раньше военной гвардии. И это несмотря на то, что гвардия находилась непосредственно в Братске, а паладинский корпус располагался практически на границе с Иркутском. Об этом Горин, конечно же, не забыл упомянуть в очередном докладе мэру, подчеркивая весь абсурд ситуации. Так же, полковник подробно расписал эти события и в рапорте, для имперской канцелярии…

Мэр выслушал доклад Горина и был белее мела. Хотя чего ему-то переживать? Он всё-таки убедил Петрищева задержать вывод гвардейцев, а значит, под раздачу в первую очередь попадёт генерал. Но всё же этот Горин — настоящая заноза в заднице! Несмотря на все проблемы, которые были ему созданы, они отольются всем в городе боком — в этом Слуцкий даже не сомневался.

Стоило положить трубку магофона, как мэр зарычал и изо всех сил швырнул аппарат прямо в стену. Если до этого он хоть как-то сохранял хладнокровие, то сейчас просто взорвался. Всё шло наперекосяк! Ещё неизвестно теперь, что хуже: если бы Медведев погиб или если он в итоге выживет, потому что Горин уступать точно не собирался.

— Ишь, политикан нашёлся! — восклицал Слуцкий, расхаживая по кабинету. — Это я здесь самый хитрожопый в городе! Я ещё придумаю что ему ответить, в миг с должности слетит! — восклицал Слуцкий, потрясая кулаками и глядя в потолок.

Петрищев, услышав новости, и вовсе побелел как полотно. Он вынул из ящика стола бутылку водки, поставил перед собой гранёный стакан, а затем, скрутив пробку с бутылки, влил содержимое разом в себя, напрочь забыв про стакан.

— Позор, — протянул он хрипло, — позор на мои седины! Всего лишь из-за одной глупости… Из пустого самодурства! Куда я себя загнал… Под трибунал себя загнал! — Как бы не оказаться на месте Медведева, — рассуждал генерал, нервно ходя из стороны в сторону по кабинету.

На стене в красивой рамочке висел наградной револьвер, и генерал всё чаще на него поглядывал с нехорошим выражением лица. Как-то в молодости он слышал историю о том, как проштрафившийся генерал, не в силах стерпеть позора, пустил себе пулю в лоб. Тогда он насмехался над этим генералом, не понимая, с чего тот так легко сдался. Теперь же, попав в подобную ситуацию, он осознал, что это может оказаться единственным способом выйти из положения, сохранив честь.

Эта ситуация и так уже не давала ему покоя, а если дойдёт до императора и выше? Если имперская канцелярия разберётся в ситуации между ним и Медведевым, полетят головы — много голов среди тех, кто это допустил. Единственный, кто будет радоваться происходящему, это проклятый Горин.

Петрищев снова посмотрел на револьвер, а затем его осенила другая мысль: а может, не себя, а этого Горина застрелить попросту? Тогда всё пойдёт своим чередом. Исполняющий обязанности начальника тюрьмы — парень свой, он протянет столько, сколько потребуется, и плевать ему на заключённых. А потом, когда всё закончится, уже будем расхлёбывать, а Медведев получит своё помилование. И все будут счастливы.

Петрищев даже подошёл к стенду, потянулся к револьверу, но тут же себя одёрнул:

— Это что за мысли у боевого генерала — убить другого офицера, чтобы скрыть свои преступления? Позор, позор на мои седины!

Тем временем Горин, понимая, что вся еда в учреждении отравлена непонятными зельями, за свои собственные деньги заказал у одного своего друга свежую еду для всей дежурной смены, для расстрельной команды, а также для заключённых. Горин был небогатый человек — он не был стяжателем, казнокрадом и взяточником, поэтому на этот один обед у него ушло практически всё его месячное жалованье, но ситуация того требовала.

Самое главное: он в душе ненавидел заключённых, всех преступников и осуждённых без разбора. Разве что Медведев вызывал у него хоть какую-то симпатию как честный воин. Но долг есть долг, и он дорожил своей должностью и своей работой больше личных предпочтений.

Но, как ни странно, заказанная еда оказалась тоже отравлена! Что отразилось ещё и на работе слесарей, которые обедали вместе с дежурными сменами и теперь корчились в муках.

— Да что же это за напасть такая⁈ — взревел Горин, выхватив служебный меч.

Он разворотил весь свой кабинет в приступе ярости: разрубил пополам массивный дубовый стол. Тяжёлый шкаф, в котором висели запасные кители, превратился в щепу под ударами его клинка. Секретарша, которая сидела в соседнем кабинете, лишь вздрагивала при каждом звуке очередной разрушенной, разрубленной вещи, не смея даже пикнуть.

Наконец шум разрушения закончился. Горин, тяжело дыша и пригладив растрёпанные волосы, попытался взять себя в руки.

Полковник вышел из своего кабинета и вежливо обратился к своей секретарше.

— Отделение паладинов уже здесь? — спросил он, стараясь скрыть нервозность в голосе.

— Да, ваша милость.

— Прекрасно. Пригласите их главу ко мне в кабинет… хотя нет, лучше не в кабинет, а в общую приёмную.

— Я подготовлю, — произнесла секретарша и побежала исполнять свою работу.

Горин вернулся в кабинет, критически оглядел его на предмет того, что ещё можно было бы разрушить, чтобы хоть как-то выпустить накопившуюся злость. Кроме портрета императора, в кабинете не было ничего целого — даже стены пострадали от его приступов ярости.

— Я выполню свой долг во что бы то ни стало, — процедил Горин сквозь стиснутые зубы, затем, резко развернувшись на пятках, решительно направился в приёмную.

Это был блестящий план, и реализация была блестящей — во всяком случае, как говорится, сам себя не похвалишь, никто не похвалит. Полутора суток отсрочки, и это еще не все козыри из моего рукава. Вторая часть моего плана, должна была довести Горина и всех остальных до ручки и добить окончательно. По крайней мере, твари изнанки — это вам не диарея и не снотворное средство.

Однако я не предугадал одной простой вещи: монстрами занимается не гвардия, не расстрельная команда и не дежурная смена, а паладины! И этот фактор сломал всё к чертям собачьим. Я хотел выгадать еще три дня, а выгадал всего несколько часов.

В итоге паладины принялись кромсать монстров с такой феноменальной скоростью, что я просто не успевал выставлять новых.

Но отчаиваться рано, и я продолжал работать.

Мой план был довольно простым: Белка пометила ряд зон в коридорах, ведущих к тюремным блокам. Я делал круг почёта, привлекая к себе целые стайки тварей, и как только часть из них намертво присасывалась ко мне, попросту вываливался в реальный мир.

Стоило тварям очнуться и начать яростно искать свою жертву, как я уже успевал закинуться парой энергоядер и вновь проваливался в изнанку. И так раз за разом — кажется, я транспортировал в наш мир порядка двух сотен монстров, а может и больше.

Белка уже вся раздулась от ядер, которыми я её неустанно пичкал. Я и сам уже не мог на них спокойно смотреть — энергия, неудержимо текущая сквозь меня, будто изнашивала мои энергоканалы изнутри. Но я не сдавался!

Однако Горин — чтоб его черти задрали! — тоже не сдавался. И на каждую мою хитроумную меру он без малейшей паники отвечал контрмерой. Сколько бы изощрённых ловушек я ни придумывал, он неизменно находил способы их обойти или решить.

Да уж, вот такой союзник мне бы не помешал… Вот только на этот раз мы с ним оказались по разные стороны баррикад. Но это достойная битва, признаюсь честно! Мне это доставляло истинное удовольствие. Не от того, что я довёл стольких людей до истерики и проблем со здоровьем, а сам процесс — игра, в которой я и Горин азартно соревновались.

Я давно потерял счет сколько монстров я уже перетянул на нашу сторону. Я проваливался в изнанку, летал бесконечными кругами, привлекая к себе всё новые и новые стайки тварей, соблазнял их, так сказать, своим сочным, наполненным энергией телом, и стремительно драпал от них.