Тайны камня и воды (СИ) - Тарьянова Яна

— Вызови. С ним спокойнее.

Появлению лиса предшествовало маленькое водяное облачко. Райна дотронулась до воплотившегося защитника, увидела настороженность в зеленых — как у хозяина — глазах. Лис принюхивался к ветру, ворчал, глядя в сторону солевой пустыни, и это доказывало — не зря волнуется Даллак. Сама Райна опасности не чувствовала, но помнила волну ужаса перед нападением орланов и верила — просто так ни защитник, ни хозяин беспокоиться не будут.

Они зашагали к виднеющимся на горизонте деревьям — деревьям ли? — маленьким отрядом. Впереди бежал лис, за ним, размашисто и неутомимо, как голем, топал Даллак, а следом тащилась Райна, старавшаяся не отставать. Со стороны пустыни доносились скрипы и шорохи, изредка поднимались и оседали маленькие солевые смерчи. Никто не крался, не подбирался, только казалось, что спину буравят пристальные взгляды. И лучи клонившегося к закату солнца не разгоняли противный озноб, порожденный вниманием наблюдателей.

Солнце садилось слишком быстро. К деревьям они подошли уже в сумерках. Выдохнули с облегчением — вроде бы не ловушка, пять серебристых тополей, гигантов-альб, по всем поверьям отгонявших нечисть. Альбы крепили корнями холм, отделенный от соленой пустыни каменистым полем, поросшим чахлыми кактусами. Райна уселась на траву, наконец-то — наконец-то! — разулась и стянула влажные носки, передавившие ноги высыхающими завязками.

— Я пройдусь, гляну, что за холмом.

Даллак бережно пристроил в траву рубашку с грибами и скрылся с глаз вместе с лисом. Райна повертела головой, разглядывая альбы — ну и стволы, им с Даллаком вместе не охватить! — полюбовалась на белоснежную кору молодых ветвей, уважительно покачала головой, глядя на трещины в серой, старой, и перевела взгляд на солевую пустыню. Плоская равнина ожила. На крупяном поле, среди едких валунов закружились, заплясали сливающиеся смерчи. Сумрак не позволял хорошо разглядеть рождающееся из воздуха и соли существо, но белесого силуэта было достаточно, чтобы Райной овладела жуть.

— Даллак!

Она побежала, не разбирая дороги, раня босые ноги о прячущиеся в траве сухие ветви.

— Что?

— Там!

— Чтоб тебя!..

Райна сообразила, что лис — да и Даллак — соляной твари не противники. Дрожащей рукой полезла в кармашек, вытащила заговоренный кристалл. Воззвала к скалам и сотворила голема. На этот раз ей удалось вызвать почти исполина — порождение базальта было выше Даллака на полторы головы, и могло равняться размером с соляным чудовищем. Жаль, одним размером схватку не выиграешь. Примет ли голем бой? Или рассыплется в крошку, когда его коснется противник?

Сзади, за холмом раздался чей-то крик-рев и клокочущее рычание хищника. По каменистому полю, топча кактусы, промчался огромный олень с ветвистыми рогами. За ним гнались два гигантских пятнистых кота. Олень выскочил прямо на белесое существо. Отпрянул, попытался свернуть в сторону. Коты прыгнули, настигая добычу, и зависли в воздухе, подхваченные соляными смерчами. Олень окаменел, стоя на задних ногах, замахнувшись на соляника передним копытом. Звери побелели, шкуры покрылись кристаллами соли. Белесое существо удовлетворенно заскрежетало, подобралось к скульптурной группе, приготовилось приступить к трапезе.

Голем стоял возле каменистого поля, не решаясь сделать шаг — Райна не находила в себе сил спорить с соляником за добычу. Лис поскуливал. Даллак неотрывно смотрел на пустыню и что-то шептал — судя по доносившимся обрывкам слов, молился Лль-Ильму и Акону-Следопыту.

Они ли заступились или случай помог — так или иначе, капризная Пустошь решила сменить наряд. Пустыня, на которой трапезничало соляное создание, растрескалась, расплевалась огнем, покрылась сотнями маленьких фонтанчиков лавы, расплавивших и кактусы, и скульптурную группу. На их месте медленно, с шорохом и скрипом, выросли безжизненные скалы — Райна, как ни прислушивалась, голоса камня не уловила.

— Ух, ты! Хорошо, холм не зацепило! Пустошь вроде альбы бережет, не трогает... а с той стороны болото было... эх, так и осталось! Ну, сейчас-то нам никуда идти не надо. А к утру сто раз поменяется все.

Исчезновение соляного чудовища вызвало у Даллака приступ хозяйственности. Он засуетился, велел Райне сесть поближе к огненной полосе, развесил часть одежды на кустах — для просушки. Споро нарвал лопухов, принес с болота несколько горстей глины, начал заворачивать грибы в листья и пачкать в грязь — выглядело это именно так.

— Соли я набрал, пока мы вдоль кромки шли, это я молодец. Сейчас зарою в горячий песок, запекутся, и поужинаем. Умыться хочешь? Там родник возле болота, и умыться можно, и попить.

Горло тут же засаднило — Райна старалась не думать о воде, облизывала губы, отгоняя жажду. И сейчас сбежала, радуясь тому, что вдоволь напьется... и охладит хотя бы пылающие щеки — очень уж горячил вид почти обнаженного Даллака.

«Хоть давай себе зарок, хоть не давай...»

Голем, так и не получивший приказа, растерянно пришел на край болота, едва не провалился в топь, пытаясь подойти поближе к хозяйке.

— Туда иди, туда, — отмахнулась Райна. — Охраняй.

Короткое уединение помогло: Райна взяла себя в руки, а потом отвлеклась непривычными хозяйственными заботами — первый походный ужин, как-никак — и незамысловатыми разговорами.

Трапеза получилась на диво вкусной — видимо, золотой деликатес нельзя было испортить ни лопухами, ни грязью. Райне хватило четырех крупных грибов, чтобы наесться до одуряющей сытости. Даллак слопал уже десяток, и закопал в горячий песок оставшуюся добычу: «А то пропадут. И нам не помешает плотный завтрак».

Темнота заставляла вслушиваться в шорохи, вздрагивать от треска лопающихся камней. Веки тяжелели: лиственный шепот альб убаюкивал, с болота доносилась заунывная, бесконечно повторяющаяся мелодия, которую кто-то наигрывал на свирели. Райна повозилась, уминая траву, обняла белого лиса, гревшего ей бок. Непривычная усталость одарила тело каменной неповоротливостью, лишила неуместного возбуждения. Хотелось спать. Спать, спать, спать...

Даллак с треском разломил глиняную скорлупу, извлекая очередной запеченный гриб.

— Что завтра будем делать, если болото не исчезнет? — лениво, преодолевая накатывающую дрему, спросила Райна.

— Поищем обход. Где-то должен быть край, по нему можно пройти. Мы почти полпути одолели. Я размахнулся, когда говорил, что к ночи у Арки будем.

— Был бы ты один, к ночи бы и дошел, — признала Райна. — Это я задерживаю.

Даллак ничего не ответил, только захрустел глиняной скорлупой, хотелось верить, что не доедал на закуску. Лис шевельнулся, повернул морду и лизнул Райну в щеку — то ли пожалел, то ли подбодрил, отгоняя мысли о бесполезности. Жалость вызванного зверя почему-то не унижала, и в выгоду обращать ее не хотелось. Лис согревал душу и тело, разительно отличаясь от прохладных каменных созданий, и нес в себе частичку Даллака. Жаль, что никак нельзя было увезти защитника с собой в Рок — как живое напоминание.

— Пойду, умоюсь. Потом гляну, досохли ли вещи.

Райна кивнула, не беспокоясь, что движение можно не заметить в темноте. Ее утягивало в водоворот дремы, где соль смешивалась с водой, рождая морские волны. Волны качались. Райна растянулась на травяном плоту и куда-то поплыла. Лис больно укусил ее за ухо, заставляя прервать сонное путешествие.

— С чего ты вдруг?..

Голем стоял на страже, не шевелясь, не выказывая тревоги. Райна села, тряхнула головой, сгоняя остатки дремы. Прислушалась — свирель сменила мотив, заиграла веселее — позвала:

— Даллак! Э-эй! Ты там не застрял?

Не услышав ответа, она поднялась на ноги. Лис заскулил.

— Эй! Ты где?

Влажная трава холодила босые ноги. Райна наступила на острую ветку, зашипела от боли, хромая, пошла быстрее. На вершине холма она ахнула: темное болото расцвело, заиграло сотнями мерцающих огоньков, словно кто-то поднес свечу к сундуку с драгоценностями и оживлял камни с помощью огня.

— Не смотри! Не смотри, они тебя заманивают!