Наверняка он снова думает о том, как они отросли. Но странно, что беседу о метке и волосах он продолжать не хочет. У него явно что-то на уме, он пришёл к какому-то выводу. Но со мной делиться не спешит.
Но мне нужно ответить. Мозг лихорадочно работает.
– Одна женщина помогла мне – дала чулки, которые облегчают ношение пыточных туфель лиры Дарины. Я хотела отблагодарить её тем, что помогу выполнить её работу, – коряво лгу я. – Но имя женщины не скажу даже под пытками.
Лишь бы Раде не досталось, вдруг он догадается, ведь видел нас вместе. Но это единственное, что сейчас приходит мне в голову. После произошедшего я не в состоянии быть хитроумной и находчивой. У меня вместо мозгов каша, руки дрожат до сих пор.
– Что ещё за странная обувь?
Пожалуй, я ожидала другого вопроса.
Но надо же, дракон не слышал про знаменитые туфли – предмет особой гордости Дарины. Я коротко рассказываю Рагнару о них, а он внимательно слушает. И даже на удивление не перебивает.
– Покажи их, – приказывает он внезапно.
– Они не на мне, на фабрике выдали другую обувь.
– Значит, разуйся. Ты сказала, что они причиняют боль при ходьбе и натирают ноги. У тебя должны быть следы, я хочу увидеть.
Под внимательным взглядом Рагнара, я стягиваю обувь с железными носами и слегка приподнимаю платье.
Кожа выглядит удручающе, хоть я и пользуюсь мазью. Лучше бы мой малыш вылечил эти красные полосы и волдыри. Военачальник хмурится, разглядывая жуткий результат пыточных туфель.
– Обувайся, – приказывает Норд коротко.
Ну ещё бы… ему плевать. Подумаешь, каждый шаг отдаёт болью. Ерунда ведь… главное, чтобы старые девы были смирные и хорошо работали.
Когда обувь снова на моих ногах, я бросаю на военачальника вопросительный взгляд. Долго он меня ещё будет допрашивать?
– Расскажи свою версию событий на фабрике.
Я сухо описываю произошедшее, не забыв упомянуть, что было бы хорошо опросить не только тех, кого к нему подослала лира Дарина, но и остальных старых дев.
– Думаешь, я этого не сделал? Половина вопит о том, что ты их спасла. А вторая просит выгнать тебя, потому что ты ведьма, и котёл треснул из-за твоей чёрной магии.
– И ты поверил в худшее, как же иначе, – горько усмехаюсь я.
– Нет, я осматривал фабрику сегодня и сразу заметил, что оборудование старое и подлежит замене.
– Тогда зачем ты устроил это представление? Зачем, едва войдя, обвинял меня?! – я замолкаю, гневно глядя на Раганра, а потом презрительно добавляю: – Думал страхом и угрозами заставить меня говорить? Нет у меня никаких подельников! Я не подделывала метку, не спала с другими мужчинами, не строю заговоры. А ты… ты просто негодяй!
Норд специально нагнетал, ожидая, что я расколюсь, как гнилой орех. Настоящий садист, вот он кто.
– Какая ты догадливая, маленькая заговорщица. Теперь я понимаю, что раньше ты притворялась глупышкой, а теперь показала свою истинную суть перед лицом опасности. Когда случалась авария, ты была хитра и расчётлива. Ты прекрасно умеешь играть свою роль, заставляя всех вокруг недооценивать тебя. Но сегодня ты прокололась.
Я повела себя не как настоящая Анна, вызвав у Норда сомнения. Но благо, что он всё ещё подозревает нечто иное, а вовсе не моё попаданство.
Я стою, вся пылая гневом и пытаюсь подобрать ответ. И в этот момент мой живот урчит, напоминая о том, что последний раз я ела вчера вечером. В тишине сарая это звучит особенно громко.
– Почему ты не ешь, тем более, раз ты беременна?
Я едва не закатываю глаза. У него всё так просто.
– Потому что у меня нет еды. Я пила воду.
Рагнар вопросительно выгибает бровь.
Конечно! Он ведь не видел, в каких условиях живут старые девы. Наверняка не ожидал, что всё настолько плохо. Небось думал, что вместо сладких булочек мы едим пресные, а вместо говядины курицу. Вот и все ужасы земель безмужних.
Производство и прибыль прежде всего. Вот о чём он думает. Но пусть знает, как я живу, мне нечего стыдиться.
– Деньги я пока не заработала. Так что можешь радоваться, ты был прав, когда говорил, что без них будет тяжело. В храме меня подкармливали, – продолжаю я. – Но сегодня я здесь – на фабрике. Так что буду голодать весь день. И тот самый Добромир, которого ты так ненавидишь, хотя бы не давал мне помереть с голоду.
Повисает тягостное молчание. В глазах дракона ничего не прочитать.
– Мы уходим, приведи себя в порядок, – внезапно говорит он.
Я встаю со стула, отряхиваю платье, поднимаю упавший чуть ранее чепец и вопросительно смотрю на Рагнара. Он ничего не говорит, холодно глядя на меня.
Неужели позволит мне спрятать волосы от чужих глаз? Поверить не могу. Я начинаю поспешно скручивать кудри. Понимаю, что всё равно сзади будет странный бугор из-за обилия локонов – утром я уже пробовала – но, если удастся быстро улизнуть с фабрики, никто не заметит.
На это уходит достаточно много времени, но вот чепец на моей голове. Рагнар никак не комментирует то, что я скрываю волосы.
Что он думает обо всём этом? О отросших волосах, о вновь появившейся метке? Явно не верит мне и пришёл к какому-то своему выводу. Надеюсь лишь, что это не выйдет мне боком.
Мы выходим из сарая и идём к фабрике. Я с удивлением вижу на территории много людей в незнакомой мне, похожей на военную, форме.
– Кто это? – вырывается у меня с тревогой.
– Мои люди. Они здесь, чтобы помочь, – отвечает Рагнар, затем он замечает Дарину, стоящую неподалёку вместе с Баженой. – Жди здесь, пока не позволю уйти. Поняла?
– Поняла, – поджимаю губы я.
Я смотрю, как военачальник подходит к наставнице. Они начинают о чём-то говорить, но я слышу лишь отдельные слово. Что-то про пыточные туфли… хотелось бы понять, что именно они обсуждают?
В какой-то момент Дарина бросает на меня разъярённый взгляд. Кажется, она чем-то недовольна. Я не отворачиваюсь, лишь холодно смотрю в ответ.
Внезапно я замечаю Раду, сидящую на старой лавке. Быстро подхожу к ней. Женщина аж подскакивает с места при виде меня.
– Ты как? – шепчет она дрожащими губами. – Он бил тебя? Сильно болит?
– Не бил. Просто расспросил, и всё. Кажется, военачальник верит, что я не при чём.
– Ох, – облегчённо выдыхает Рада. – Я ожидала худшего, мужчины так жестоки.
Бедняжка не знала от представителей противоположного пола ничего другого, так что неудивительно, что она так говорит. Я, впрочем, тоже достаточно настрадалась.
