Девушки бури и тени - Нган Наташа

– Поздравляю! – улыбаюсь ей я.

– О, не надо, – фыркает она. — Это здорово, если тебе нравится командовать крошечной армией, которая никогда не участвует в боевых действиях, или быть не более, чем накачанным телохранителем. Но какой смысл иметь крылья, если нам не разрешают летать? – её голос впервые смягчается. – То есть, летать по-настоящему?

Её слова напоминают мне о символ на кулоне с благословением на моё рождение. Насколько загнанной я чувствовала себя во дворце, вынужденная скрывать свою любовь к Майне и желание бороться с несправедливостью Короля и его правления. Даже без Короля то место больше похоже на могилу.

– Я знаю, что ты имеешь в виду, – отвечаю я приглушённо.

Тёмные глаза девушки-лебедя вспыхивают:

– Я так и думала, что ты меня поймёшь, – она поднимает голову. – Меня зовут Канна.

– Леи.

Она берёт стоящий перед собой хрустальный бокал и наклоняет его в мою сторону:

– Расправим крылья.

– Открытое небо, – я поднимаю свой бокал.

Её круглые глаза, обрамленные тяжёлыми ресницами, не отрываются от моих, пока мы делаем глоток кристально чистого саке.

– Итак, – говорит Канна, когда официанты начинают пробираться через зал, держа на ладонях тарелки с восхитительно пахнущими блюдами. – Это ты пыталась убить Короля Демонов?

К горлу подступает комок. Не привыкла, чтобы кто-то переходил прямо к делу. Прямота дочери клана напоминает мне Блю – не говоря уже о том, как надменно она продолжает на меня смотреть.

– Да, – отвечаю я.

Не успела я это сказать, как Канна наклоняется, одаривая сестру ухмылкой:

– Видишь, Эо? Я же тебе говорила. Теперь будешь отрабатывать за меня три дня на гражданской службе.

– Ну и что, – Эола не поднимает глаз. – Обожаю гражданскую службу.

– Видишь, с кем мне приходится жить? – Канна закатывает глаза.

Официант ставит последнее из множества блюд, которые теперь загромождают весь стол: приготовленную на пару рыбу-ангела, плавающую в соевом соусе, пирог с репой в форме цветов, свёрнутые ушками свиные дамплинги, плавающие в прозрачном бульоне. Канна хватает столовое серебро, с удовольствием накладывая нам на тарелки большие порции.

– Я поспорила с сестрой, что это ты напала на Короля, – объясняет она. – Все думали, что это сделала дочь Кетаи Ханно, но я поняла, что это ты, с того момента, как ты заговорила. И, конечно, твои глаза. Они действительно нечто – тебе это известно? Может, ты и человек, но у тебя дух демона, – едва переводя дыхание, она отрывисто добавляет: – Ну? Вторая попытка будет скоро?

Я не сразу понимаю, что она имеет в виду. Внутри всё переворачивается, когда я вспоминаю, как дрожала Майн в моих объятиях. Я беру палочки для еды и обхватываю ими тушёный гриб шиитаке.

– Да, – отвечаю я, отправляя его в рот и сильно откусывая. – И на этот раз никаких неудач.

– Ясно, – Канны изучает меня взглядом. – Такие не заслуживают того, чтобы жить.

От мрачной напряжённости в её голосе у меня пробегает дрожь по спине.

– Мир был бы намного лучше, если бы им правили мы, женщины. Согласна? И у нас, нашего клана, есть возможность воплотить это в жизнь. При такой слабости двора, как сейчас, это будет ещё проще. Так думают многие из нас: командир Тео, Шифу Пру, половина стражи, с которой я общаюсь. Вот только мама нам такого не позволит, – в её голосе слышится насмешка.

– Она пытается защитить тебя, – говорю я, но Канна только хмурится.

– Когда есть опасность, надо встречать её лицом к лицу, а не прятаться в горах, притворяясь, что раз я не вижу – значит этого не существует.

Мы обе смотрим туда, где сидят Майна и леди Дуня. По скорости, с которой двигаются их губы, можно сказать, что у них оживлённая беседа. В зале всё шумит и бурлит, но Майна и леди Дуня будто стоят в стороне, полностью сосредоточенные на своём разговоре.

– Как думаешь, твоя мать согласится присоединиться к нам? – спрашиваю я Канну.

– Да, к сожалению.

– К сожалению?

Девушка-лебедь протыкает кубик маринованного тофу с большей агрессией, чем тот, вероятно, заслуживал:

– Неужели из всех возможных союзников мы собираемся довериться человеку?

Я ощетинилась от этого вопроса – больше из-за недоверия к людям, чем из-за чего-либо ещё. Чтобы защитить Майну и её отца я спрашиваю:

– Что тебе известно о Кетаи Ханно?

– А что мне о нём нужно знать? – Канна пожимает плечами. – Он из Бумажного народа и мужчина. А вот тебе удалось произвести на меня впечатление. Может, ты и человек, но ты девушка, и от этого ты гораздо сильнее него. Не говоря уже о перспективе. Только женщины по-настоящему понимают жестокость мира, глубину человеческой жадности и желаний, на какие подлые поступки мир способен кого-то подвигнуть, – она сердито бросает на мать ещё один презрительный взгляд. – Неужели Ханно считает, что все кланы просто поделят Ихару, как только война закончится? Что мы такие: "Вот, пожалуйста, возвращаем тебе твою долю королевства, а теперь, пожалуйста, веди себя прилично и оставь остальных в покое?" Вот ещё! Мы все знаем, чем это обернётся.

Она протыкает палочками кусочек ещё извивающегося хвоста угря и ловит его своим накрашенным клювом. Струйка крови стекает по её подбородку.

– Начнётся ещё одна Ночная Война, – заканчивает она, вытираясь салфеткой с кислым выражением лица. – Ещё одна бессмысленная, разорительная война. А потом Ихара будет ещё более раздробленной и обречённой, чем раньше, и у нас будет новый диктатор — только на этот раз из Касты Бумаги.

В этот момент я чувствую, как кто-то наблюдает за мной. Я поднимаю голову и встречаюсь с взглядом Майны через стол. Её лицо сияет. На её лице лёгкая торжествующая улыбка. Огни над головой оттеняют её бледно-золотым, отбрасывая полосы звёздного света на её волосы, и от её сияния что-то глубоко внутри начинает болеть. Она гораздо больше похожа на Лунную Избранницу Кетаи, чем я.

Майна пытается что-то сказать мне одними губами, но тут леди Дуня заговаривает, и она снова переключает своё внимание на неё. Но мне не нужно слышать её слов. Её взгляд уже сказал мне всё.

Леди Дуня согласилась стать нашим союзником.

Я возвращаюсь к своей тарелке, слова Канны звенят у меня в ушах. И вместо восторга, который я должна чувствовать при этой новости, что-то тревожное пробуждается внутри. Я кладу палочки для еды на стол, подавляя приступ тошноты, и допиваю остатки саке.

12.

После ужина леди Дуня приглашает нас на террасу, недалеко от обеденного зала, где они с Майной объявляют о начале сотрудничества. Остальные воспринимают эту новость гораздо лучше меня, а Нитта и Бо демонстрируют лишь неохотное согласие, когда мы поднимаем бокалы за наших новых пернатых союзников. Только Канна открыто возмущается.

– Да здравствует Бумажный Король, – бормочет она мне.

Кетаи потребовал, чтобы кланы направили по крайней мере треть своих армий ко дворцу Ханно в течение первой недели после согласия на союз в качестве подтверждения своей верности. Леди Дуня начинает переговоры с Майной и Цаэнем, а остальные расходятся по террасе. Меррин вступает в разговор с лордом Хидейем. Хиро подходит к краю балкона и обхватывает своими тонкими пальцами филигранные железные узоры на перилах. Его роста едва хватает, чтобы заглянуть через них. Когда мы с Канной проходим через террасу к мягкой зоне отдыха, я проклинаю любовь клана птиц к стеклянным полам. У меня уже кружится голова от саке, выпитого за ужином. Неприятно, когда небо кружится в нескольких дюймах под твоими ногами, а тёмные тучи время от времени расступаются, открывая тошнотворный провал.

Я вздыхаю с облегчением, когда мы плюхаемся на подушки. Эола сворачивается калачиком позади нас, продолжая увлечённо читать свои свитки. За перилами ночное небо – непроницаемая туманная даль.

– Видишь, как легко забыть, что там целый мир? – говорит Канна, выглядывая наружу.