Внутренности скрутило узлом, я отпрянула, испуганно отпустила магию. Полыхнуло лиловым и призрачно-серым, но… Толчок в спину опрокинул к зеркалу, от которого отделился серебрящийся овал портала, и меня накрыло.
...
— Вы видели? Кто это был? Вероника? Сина?
— Тень? Мне страшно…
— Не ной, Сина. Кто бы это ни был, она утащила это за собой. Куда ты ее отправила, Моника?
— Куда и договаривались, Ники. На стадион. Чтобы она пробежалась в простыне через всю академию.
— А куда она попала?
— Понятия не имею, Орхидея. Она испугалась, полыхнула, исказила портал, я упустила плетение… За пределы академии ее точно не вынесет. Наверное.
— Она же говорила, что ей нельзя сегодня пользоваться магией! Ники, зря мы это затеяли, пусть бы выпендривалась со своими рыжими волосами на первом ряду, надо она ему как…
— Успокойся, Орхидея. Это просто шутка. Моника, уходишь?
— Да. Если мне из-за твоих шуток нагорит, Вероника…
— Мы тоже пойдем. Поздно. Скоро солнце встанет.
28
Вокруг меня была темнота. И руки. Простыня сползла, и между мною и лежащими на спине ладонями не было никакой преграды.
Я помню эти руки. Они уже обнимали меня, а я прижималась и обнимала в ответ. Как сейчас.
— Пусть это будет видение, сон, — прошептала я.
— Пусть будет, — так же тихо, на грани слышимости отозвалась темнота, руки на спине пришли в движение, скользя, заставляя меня вздрагивать, замирать на вдохе и ждать большего.
Я не была еще ни с кем, я не знала, как это — быть с кем-то, но неуверенность сбежала, уступив разгорающемуся желанию.
Жаркое дыхание щекотало кожу на лице. Губы, дразнясь, едва касаясь, ловили мои невольные стоны, пробрались по шее, прижали мочку уха…
— Ян… — я выгнулась в его руках, невольно запрокидываясь назад.
Меня поддержали. Воздух сгустился, словно мрак позади, сделавшись осязаемо плотным, обрел собственное тело, придвинулся теснее, и стало жарче.
Ощущение времени исчезло, оно будто замерло.
Чувственный танец рук сводил с ума. Они были везде. Руки, губы, прикосновения. Шепот… двоился.
Одна пара ладоней играла с моим телом, вторая скользнула вдоль по рукам, захватила в плен. Пальцы переплелись. Неспешно, но настойчиво мои руки чуть развели в стороны и потянули, заставляя откинуться, почти лечь на грудь стоящего позади. Жадный поцелуй накрыл мои губы. Вспышка…
…Мерный речитатив плыл по залу. Клубился туман, накатывал, но не смел пересечь контур вычерченной на полу фигуры. Мягко затлело лиловым, свечение обвилось вокруг щиколоток, поднялось по голени, обняло колени и скользнуло выше, словно чуткие пальцы, чувственно ласкающие кожу.
Свечение усилилось, звучащие слова резонировали с ударами сердца в груди, с обеих сторон из тумана навстречу друг другу, навстречу мне, шагнули двое. Касание. Вспышка…
Губы продолжали впиваться в мои, пальцы ласкать, я отвечала, скользя руками по мускулистой груди, но что-то изменилось…
Время. Оно снова шло как обычно.
Я вздрогнула и открыла глаза.
В кабинете чуть брезжило пробивающимся в окно рассветом, а я сидела на коленях у опирающегося на стол Иниса Витравена. Это его руки поддерживали мои бедра, а его губы только что…
— Что же вы замерли, Айдин? — спросил куратор, открывая глаза, когда я уперлась в его грудь, обрывая поцелуй.
Первая мысль была бежать сломя голову, вторая — не шевелиться. Ведь простыня где-то на полу, а я — совершенно голая, и пока не шевелюсь, Витравен меня, можно сказать, не видит, только…
Руки нахала хоть и не двигались, но продолжали сжимать мои бедра. Глаза с магнетически мерцающими в глубине алыми искрами смотрели прямо в мои.
— Продолжайте, — вполголоса проговорил он, щекоча дыханием припухшие и чуть саднящие от поцелуев губы. — Разве вы здесь не за этим? Передумали? А ваше тело говорит об обратном.
Его тело тоже было весьма красноречиво. Я не была ребенком и достаточно хорошо изучала анатомию, чтобы правильно понять реакцию.
— Так как, Айдин? Как вы там говорили… Пусть видение сбудется? Или сон?
Красивое лицо Витравена дрогнуло, губы растянулись в чувственной хищной улыбке, руки шевельнулись, недвусмысленно прижимая меня теснее, затем одна юркнула за спину…
Я отпрянула, скатилась с него, едва не упав, подобрала простыню и торопливо прикрылась. Завернулась и связала уголки на узел на всякий случай.
Подняла взгляд. Витравен продолжал смотреть и улыбаться, как приготовившийся к прыжку хищник. Он так и сидел на краю стола, не делая попыток натянуть на плечи рубашку, которую, по-видимому, я с него стаскивала.
— Вы не слишком умелы, — медленно произнес мужчина. — Я бы даже сказал, совсем не, но старательны. И подготовились хорошо. Поэтому вы не выйдете отсюда, пока… — Он подался вперед, упираясь ладонями в край столешницы, мышцы на руках и торсе напряглись, перекатываясь под гладкой кожей.
По моему телу прошлась волна сладкого озноба, я мгновенно вспыхнула. Лицом, ушами, кажется, даже плечи стали розовые. Да, реакция сильно запоздала, как и попытка прикрыться простыней, после того как меня потрогали практически везде.
Я трусливо шарахнулась к двери, дернула ручку раз, другой. Без толку.
— Не выйдете отсюда, — продолжил Витравен, насладившись моей паникой, — пока не признаетесь, кто помог вам с порталом. Сами вы не способны. Это явно старшекурсник. С нашего факультета? Да. Нет, мыслей я не читаю, у вас очень выразительное лицо, Айдин. Это ваш приятель Тернел? Нет? Кто же? Цель была попасть именно в кабинет декана или ко мне лично? Поздно упираться, Адамина. Продолжите, вместо уговоров в ход пойдут другие меры воздействия.
Он оттолкнулся руками, поднимаясь, небрежно набросил рубашку на плечи, шагнул ближе. Я грохнула лопатками о дверь.
Было жутковато, хотелось сбежать, просочившись сквозь стену, как Триш, и в то же время остаться на месте, а лучше… В руках куратора задрожало сине-лиловое сияние с красными прожилками.
Миг, и комок света рванул в мою сторону.
Меня будто окатили стаканом теплого лимонада с пузырьками, я схватила ртом воздух и всех сдала. Совсем всех. Веронику с Орхидеей, обрызгавших меня цветочной дрянью. Кира, который пытался предостеречь, но не успел. Мортравена, поймавшего меня в библиотеке, провожавшего до общежития и заказавшего ужин. Темноволосую Монику, повесившую на зеркало портал, который должен был отправить меня на стадион, чтобы я голышом пробежалась через всю Академию. И даже Эвила, устроившего адептам-стихийникам спектакль с угрозами за то, что те перепутали «грядки».
Откуда мне известно про портал на стадион? Возможно, дело в ночи Взгляда Ясности. И во всем случившемся тоже.
— Теперь я могу идти, лерд? — спросила я.
— Вот так? В простыне и босиком? До общежития всего ничего, но на дворе осень, и всегда найдется кто-нибудь неспящий и любопытный.
Куратор снова был самим собой, насколько это возможно, учитывая его расхристанный вид. Словно мгновенно потерял ко мне интерес. Даже немного обидно.
— К чему вдруг забота?
— Выполняю соглашение, Адамина, — ухмыльнулся Витравен. — Хотя в этом больше нет смысла. То, что вы видели и о чем рассказали мне в коридоре, произошло.
Он задумался, обошел стол, открыл дверцу шкафа, очень похожего на тот, что стоял у меня в комнате, достал черную мантию и ботинки.
— На этом моя лояльность закончится, — сказал куратор, приблизился, уронил обувь в паре шагов передо мной, а мантию, небрежно сложив, бросил.
Я не стала упрямиться и приняла дары, несмотря на манеру дарения.
Набросила мантию, край которой лег на пол, и сунула ноги в ботинки на несколько размеров больше моих собственных. Ничего, шнуровку потуже затяну, и не свалятся.
