Отбор. Пламя в твоей крови (СИ) - Янчевская Анжелика

Он наклонился ко мне, его лицо оказалось в нескольких дюймах от моего. Я чувствовала его горячее дыхание, видела, как в его сине-золотых глазах пляшут отблески пламени.

— Вы привлекли слишком много внимания, девочка, — его голос стал тихим, вкрадчивым, но от этого не менее опасным. — Внимание моего отца. Моё внимание. И, смею вас уверить, внимание тех, кто предпочёл бы, чтобы такие, как вы, никогда не появлялись в стенах этого дворца. Вы — аномалия. Вы — загадка. А загадки, леди Эльвия, в Огненном Пределе принято либо разгадывать… либо уничтожать, если они представляют угрозу.

Я смотрела на него, чувствуя, как по спине бежит ледяной пот.

— Что… что вам от меня нужно? — прошептала я, мой голос был едва слышен.

Он усмехнулся, и в этой усмешке было что-то хищное, обещающее.

— Пока я хочу лишь одного, леди Эльвия, — он протянул руку и едва заметно коснулся пряди моих волос, упавшей мне на плечо. От его прикосновения по коже пробежали мурашки — то ли от страха, то ли от чего-то ещё, непонятного и пугающего.

— Я хочу знать правду. Всю правду. О вас. О вашей матери, отце. О вашей силе. А что касается вашего будущего… — он снова сделал паузу, словно наслаждаясь моим напряжением. — Вы правы в одном. Королевой Огненного Предела вам не быть. Даже не мечтайте. Для этого вы слишком… непредсказуемы. Слишком… чужеродны. Двор вас не примет. А я, — в его голосе прозвучал металл, — я никогда не поставлю личные симпатии, какими бы они ни были, выше интересов короны. Моя будущая жена должна быть безупречна. Предсказуема. Покорна. Вы же… вы — буря, заключённая в хрупкую оболочку.

Его слова были как приговор. Холодный, окончательный, не подлежащий обжалованию.

— Тогда зачем всё это? — спросила я, чувствуя, как в груди нарастает глухая обида. — Почему не отпустите? Зачем продолжать этот фарс с Отбором, если вы уже всё решили?

— О, Отбор — это прекрасная традиция, — его губы снова тронула ледяная усмешка. — И он будет продолжаться до самого конца. Есть ещё восемь прекрасных, чистокровных дракониц, из которых я, несомненно, выберу достойнейшую. А вы… — его взгляд снова стал тем самым, откровенно-оценивающим, мужским, от которого меня бросило в жар, — … а вы, леди Эльвия, могли бы скрасить моё ожидание. Помочь мне… скоротать время до принятия окончательного решения.

Он шагнул ещё ближе, почти вплотную. Я чувствовала запах его кожи, его волос, странный, волнующий аромат дракона.

— Если вы проявите благоразумие, — его голос стал низким, еле слышным, обволакивающим, как тёплый мёд, но с привкусом яда, — если вы поймёте своё истинное место в этой игре… если вы будете… сговорчивой… то, возможно, ваше пребывание в Рубиновой Цитадели окажется не таким уж неприятным. И даже… выгодным. Для вас, разумеется. Я умею быть щедрым, леди Эльвия. Особенно к тем, кто умеет доставлять мне удовольствие.

Меня затошнило. От его слов, от его взгляда, от его близости, от этого неприкрытого, циничного предложения. Погреть постель… Слова Сафиры снова всплыли в памяти, обжигая стыдом и яростью. Он действительно видел во мне лишь это. Расходный материал. Красивую игрушку, которую можно использовать, а потом выбросить.

Внутри меня что-то взорвалось. Ярость, такая сильная, такая всепоглощающая, что на мгновение перехватило дыхание. Я забыла о страхе, о почтении, обо всех наставлениях Мейры.

— Да как вы смеете! — я вскочила со стула, отшатнувшись от него, мой голос дрожал от негодования. — Вы думаете, я… я одна из тех продажных шлюх, которых можно купить за горсть золота и туманные обещания⁈ Вы думаете, я позволю вам обращаться со мной, как с… как с вещью⁈ Да вы… вы…

Я не успела договорить.

Его реакция была молниеносной, как удар хлыста. Прежде чем я успела опомниться или хотя бы отскочить подальше, он схватил меня за руку с такой силой, что я вскрикнула от боли, кости запястья протестующе хрустнули. Одним резким, выверенным движением он развернул меня и с невероятной, нечеловеческой силой прижал к холодной каменной стене у камина. Моя спина с глухим стуком ударилась о грубые камни, выбив из лёгких остатки воздуха.

Его тело, горячее и твёрдое, как скала, как сама суть этой вулканической земли, вжалось в моё, лишая возможности пошевелиться, дышать, думать. Одна его рука словно тисками, сжала мои запястья над головой, пригвоздив к стене, другая собственнически обвила мою талию, притягивая ещё ближе, так что я чувствовала каждый изгиб его мускулистого тела, каждый удар его сердца.

— Молчать, полукровка! — прорычал он мне в самое лицо, его сине-золотые глаза полыхали неконтролируемой, первобытной яростью. От него волнами исходил запах разгорячённого вина, терпкого сандала и… дракона. Дикого, необузданного, опасного. Это была уже не игра, не холодный расчёт — это была чистая, незамутнённая ярость хищника, чью волю посмели оспорить. — Ты забыла, кто перед тобой? Я могу стереть тебя в порошок одним движением пальца! И никто, слышишь, НИКТО в этом проклятом мире не посмеет мне помешать или осудить! Ты — моя! По праву силы, по праву крови, по праву моего желания!

Я пыталась вырваться, инстинктивно брыкалась, извивалась всем телом, но его хватка была мёртвой, несокрушимой. Страх, первобытный, животный страх, от которого стыла кровь в жилах, сковал меня. Он был сильнее, неизмеримо сильнее. И он был в ярости, которую я сама же и разожгла своей дерзостью.

— Отпустите меня! — задыхаясь, прохрипела я, слова застревали в горле.

— Отпустить? — он зло, торжествующе усмехнулся, его лицо было в нескольких дюймах от моего, я видела каждую ресничку, каждую пору на его коже, каждую искорку ярости в его глазах. — А я, кажется, только начал получать истинное удовольствие. Ты такая… дикая. Такая непокорная. Это возбуждает гораздо сильнее, чем все эти приторно-сладкие, покорные куклы. Ты — настоящий огонь, Эльвия. И я собираюсь тебя укротить.

И прежде чем я успела что-либо предпринять, осознать всю глубину своего падения, его губы накрыли мои.

Поцелуй был грубым, властным, требовательным, почти жестоким. Он не просил — он брал, завоёвывал, подчинял. Язык его настойчиво, почти болезненно, вторгся в мой рот, исследуя, доминируя, не оставляя мне ни единого шанса на сопротивление. Я зажмурилась, чувствуя, как по щекам катятся горячие, злые слёзы унижения и бессилия. Я пыталась отвернуться, укусить его, но он лишь сильнее сжал мои запястья, вырвав у меня приглушённый стон боли, и ещё плотнее прижался ко мне всем телом.

В первую минуту, которая показалась вечностью, я сопротивлялась изо всех сил, моё тело напряглось, как натянутая до предела струна, готовая вот-вот лопнуть. Но потом… потом что-то сломалось во мне. Возможно, это был шок, перешедший в оцепенение. Возможно, это был всепоглощающий страх перед его яростью и силой. А возможно… возможно, это была та самая проклятая, непокорная драконья кровь, которая вдруг взыграла во мне, откликаясь на эту первобытную, почти звериную страсть, на этот вызов, брошенный мне не просто мужчиной, а драконом.

Ноги подо мной предательски подкосились, колени задрожали, и если бы не его стальная рука на моей талии, я бы просто сползла по холодной стене, как сломанная кукла. Голова закружилась, мир сузился до этого единственного, всепоглощающего ощущения — его горячих, требовательных губ на моих, его сильного, мускулистого тела, прижимающего меня к стене с такой силой, что я едва могла дышать, его запаха, который одновременно пугал, отталкивал и… и необъяснимо притягивал.

И сама не поняв как, почему, я перестала сопротивляться. Более того… я начала ему отвечать. Сначала неуверенно, почти инстинктивно, словно утопающий, цепляющийся за соломинку. А потом — всё отчаяннее, всё яростнее, почти с безумием. Я вложила в этот поцелуй всё, что накопилось во мне за эти дни. Всю свою боль, всю свою обиду, весь свой страх, всю свою ненависть… и что-то ещё. Что-то новое, непонятное, пугающее и одновременно… запретно-сладкое. Что-то, что заставляло сердце биться в груди, как обезумевшая птица, а кровь — гореть в жилах нестерпимым огнём.