Развод. Не прощу за "походную жену" (СИ) - Гераскина Екатерина

— Мне просто непривычна твоя внешность… прости моё внимание, — быстро сказала я, чтобы разрядить обстановку.

— Всё нормально, — глухо ответила она, но глаза её всё же опустились.

Повисла пауза. А потом она сама добавила, хрипловато, будто слова резали ей горло:

— Я… сама никак не привыкну к себе. Я чудовище.

— Вовсе нет, — я поспешила дотронуться до ее руки, сжать ее. — Нет, милая, ты ошибаешься.

Она подняла глаза — изумрудные, с тонкими вертикальными зрачками, и в них на миг блеснула тоска, такая острая, что кольнуло сердце. Но я продолжила.

— Не важно, как ты выглядишь. Внутри ты самый светлый и добрый человек, — сказала я тихо, почти шёпотом, глядя ей прямо в эти странные, изумрудные глаза со змеиными зрачками.

— Вы просто хотите меня успокоить… — она сжала губы, голос её задрожал.

— Лири… — позвала я мягко.

— Нет. Нет. Давайте не будем об этом, — резко оборвала она, словно отрезала эту тему.

А потом всё снова сосредоточилось вокруг Алекса. Она молча начала снимать с него старые повязки, аккуратно, почти трепетно, и промывать раны принесённой водой. Её когтистые пальцы при этом были удивительно нежны. Я же попросила:

— Полей мне немного воды на руки. — Лири без слов сделал это. Я склонилась к сыну, ладонями нащупала его раны и стала намазывать их кашицей.

— Я травница, — объяснила я, хотя Лири и так, кажется, всё понимала. — Ему это поможет быстрее прийти в себя.

Она колебалась, явно не доверяла до конца, но всё-таки… видимо, вспомнила, что я — мать Алекса, что это мой сын. И кивнула.

Мы работали вдвоём, и вместе дело пошло куда быстрее. Ногу мы тоже перебинтовали вместе — слой за слоем, медленно, но уверенно, в полутьме этого каменного мешка.

Дыхание сына было ровное.

— Расскажи про неживых. И про секрет императора? — снова попросила я, когда мы закончили перевязку.

Девушка молча протянула мне бурдюк — воды оставалось немного, но хватило, чтобы смочить губы. Потом вытянула из мешка тонкий сверток, в котором лежали крошечные ломтики жареного мяса, и протянула мне.

Мы сидели по обе стороны от Алекса. Я прижалась спиной к тёплому боку кошки — та дремала, тяжело и спокойно дыша. Лири же устроилась напротив, прислонившись к шершавой стене каменного мешка.

Девушка опустила глаза, поиграла когтистыми пальцами с краем своей сумки и, наконец, заговорила…

Глава 31

— В этом мире есть вещество. Неиссякаемый источник энергии, — девушка понизила голос, и я увидела, как её раздвоенный язык мелькнул между клыков. — Но оно слишком ядовито. И вот что оно делает с телами людей… Отец называет это мутацией. Я здесь уже год. Изменения начинаются спустя пару недель. Сначала мелкие, потом всё больше.

Я снова посмотрела на сына.

— Странно, — прошептала. — Алекс почти не изменился.

— Такое только с ним, поверьте.

— Как ты тут оказалась?

— Меня и моего отца сбросили в портал. Потому что отец услышал то, чего не должен был. Он и раньше подозревал, что с императором что-то не так… — она метнула на меня осторожный взгляд.

— Говори, — тихо проговорила я. — Я никому этого не скажу. Видишь же сама, где мы оказались.

Девушка замялась, но всё же выдохнула:

— Отец был главным целителем императора.

— Лорд Сой? — у меня перехватило дыхание. — Так ты его дочь?

— Именно.

— Я думала, что лорд Сой на пенсии, уехал далеко к морю. Устал от столичной жизни.

— Нет. Это все сказки, чтобы нас никто не искал. Папа получил пожизненную отставку в портал. И отсюда не вернуться. Отец лечил императора, но на это уходило слишком много сил. Он стал докапываться до сути. И тогда узнал… Вы ведь слышали о специальном указе Дария Второго по поводу поиска и обучения молодых целителей?

— Конечно. Вся Империя знает. Официально это для того, чтобы поднять уровень врачевания, а значит, и уровень жизни людей. Да и многим драконам требуется помощь на фронте. Целителей не хватает.

— Так задумывалось, да. Но на самом деле… — её голос стал едва слышен, почти перешел в шипение. — Видели бы вы, сколько целителей исчезает бесследно, не дойдя до Академии. Их никто больше не видит. Император слишком частый гость в этом мире. Его тело искажено мутацией, но он хочет и дальше выглядеть человеком. Для этого его очищают десятки целителей. Только их силы не бесконечны. И лучше всего организм очищается, если брать не просто магию, а сырые жизненные силы целителей.

Она снова облизнула клыки, и я передёрнулась от ее слов.

— Отец нашёл подвалы. Там даже есть камеры, где сжигают тела…

— Боги… — прошептала я. Сердце сжалось. — Что ты такое говоришь… Я знала, что император не святой. Но до такой… степени…

— Да. А еще у него есть нечистые на руки советники. И полно людей, которые замешаны в этом всем. И со всеми он делится. Это мир на самом деле поделенная ресурсная база. Это их мир.

— А это вещество… этот источник энергии? Что он за собой несёт?

— В нашем мире он подпитывает артефакты, огромные шахтные механизмы, очаги фабрик. Вы ведь слышали об этих методах и артефактах, которые используют при добыче, при возведении гигантских сооружений?

— Да, конечно, — кивнула я, чувствуя, как внутри меня всё холодеет. — Не хочешь же ты сказать, что они на нём уже работают? — я едва выговорила слова, чувствуя, как холодок прокатывается по спине.

— Да, некоторые из них уже на них работают, — Лири смотрела куда-то мимо, — не нужно постоянно заправлять их человеческой магией. Этот источник энергии очень хорошо подходит для таких механизмов, — её голос был тихим. — Только вот этот источник энергии опасен и вызывает мутации у работников фабрик и шахт. Люди гибнут. Целители должны лечить. Но… их мало. А вообще… не лечат их! — с горячностью прошипела Лири. — Потому что императору проще сделать вид, что умер работяга от воспаления лёгких или лихорадки. Они просто прячут признаки мутаций на теле перед смертью — и всё! Он экономит на магах и их безопасной магии, убивает свой народ. А ещё… в этом мире раньше была цивилизация. От неё остались шахты, работающие на этом виде энергии. Шахты работают день и ночь на добычу серебра, золота и железа.

— Боги…

— Да! Дарию просто не выгодно закрывать этот чёртов портал! — голос Лири сорвался почти на визг. — Закрыть все разрывы раз и навсегда. А пока цел хоть один — твари будут лезть и лезть, бесконечно.

— Мой муж закрыл недавно один разлом, — вырвалось у меня.

— Значит, его скоро расконсервируют, — она метнула в мою сторону взгляд. — Потому что мой отец слышал: чтобы нормально поддерживать стационарный портал в этот мир, нужно не меньше двух разрывов.

Она понизила голос до шёпота, но от этого её слова зазвучали только страшнее:

— И вот именно поэтому новые порталы открываются на фронтах. Там, где наши воины каждый день кладут свои жизни, чтобы император и его советники продолжали жировать. А мы ещё и славим его, будто он нас спасает. — Она зло скривилась, провела когтями по камню.

— Ну разве стоит этот источник энергии тех… те сотни жизней, которые драконы кладут, чтобы сражаться с тварями? — мой голос сорвался.

— Очевидно, что стоит, — сухо отозвалась Лири, и в её глазах блеснуло что-то хищное.

— Бесчеловечно, — прошептала я.

— Я тоже так думаю, — она на миг прикрыла веки.

— А что же за те самые неживые? — спросила я.

Лири глубоко вздохнула, словно собираясь с силами:

— Мой отец выдвинул теорию, что, скорее всего, это та форма жизни, которая здесь жила. Возможно, это были просто люди. Но этот источник энергии настолько их мутировал, что уже и не понять, изначально к какому виду они принадлежали. Но то, что они становятся сильными, агрессивными, питаются кровью — это факт. Все мы… все мы рано или поздно превращаемся в них, — последние слова она выдохнула, как признание.

— Здесь есть кто-то ещё?

— Да. Я бы сказала — здесь слишком пугающе много нас, — она сделала многозначительную паузу.