Индульгенция 5. Без права на ненависть (СИ) - Машуков Тимур

— Биотех? — Изабелла насторожилась.

— ГМО-культуры в агрокуполах, синтетическое мясо в пищепринтерах, — пояснил я, видя тень страха в глазах Вивиан. — Никто не голодает. Цена… иная. Но это не ваша забота.

— А это что?

Изабелла снова привлекла внимание, указывая на прохожего, который жестикулировал, разговаривая с воздухом. На его запястье мерцал тонкий серебристый браслет.

— Он с ума сошел? Или… О боги, это же коммуникаторы! Настоящие! У нас такие есть только у герцогов, и то — огромные, дребезжащие коробки, которые работают через раз!

— Коммуникационные браслеты, — кивнул я. — Стандартная экипировка гражданина Империи. Связь, навигация, доступ к инфосети, идентификатор личности, электронный кошелек…

Я заметил, как Вивиан с завистью потерла свое запястье, где висел золотой браслет, украшенный драгоценными камнями. Мне показалось, что она охотно бы заменила его на подобный гаджет.

— И средство тотального контроля, — добавил отец мрачно. — Каждый шаг, каждое слово в публичном пространстве — на учете. Борис и Олег любят знать все о своих подданных.

— Контроль… — тихо повторила Вивиан. Ее взгляд скользнул по безупречным лицам прохожих. — Но они… выглядят счастливыми. Сытыми. Спокойными. У нас такого спокойствия не было даже во времена Покоя, сто лет назад. Всегда страх. Всегда грязь и борьба за кусок хлеба.

— Сытое спокойствие раба лучше голодной свободы бунтаря, — философски изрек отец, разглядывая отполированный ноготь. — Наши императоры это прекрасно понимают. Проще накачать народ дешевым хлебом, зрелищами, иллюзиями и уверенностью в завтрашнем дне. Пока они сыты и развлечены, они не задают лишних вопросов. И не замечают цепей.

Наше авто свернуло на Шелковый бульвар. Тут роскошь била через край. Витрины сверкали бриллиантами и нанотканями, по тротуарам неспешно прогуливались дамы в невероятных нарядах с биолюминесцентными элементами, кавалеры в безупречных костюмах-хамелеонах. В воздухе тонкий аромат дорогих духов смешивался с запахом озона от проезжающих мимо машин, блестящих ярким хромом.

— Это… как из фантастических романов, — прошептала Изабелла, прилипнув лбом к стеклу. — У нас даже императорский дворец выглядел как мрачная крепость. А тут… просто невероятно! Все сияет!

— Позолота на гнилом дереве, — проворчал отец, но Изабелла его уже не слушала.

— Видар, а что это за магазин?

Она тыкала пальцем в очередную сверкающую витрину.

— Там платья светятся! А вон там… Это же иллюзорные скульптуры? Они двигаются! А люди… все такие красивые! Ни морщинки!

— Косметология на уровне воевод и генной терапии, — ответил я, чувствуя, как устаю от нескончаемого потока восторга. — Стандарт для среднего класса и выше. Красота и молодость — товар. Доступный. Как и все здесь. За плату.

— За плату?

Вивиан встрепенулась. Ее умный взгляд стал аналитическим.

— А что с теми, кто не может заплатить? Где они? Их просто… нет? Или они не смеют показываться в таких местах?

Я обменялся быстрым взглядом с отцом. Вивиан схватывала суть быстрее сестры.

— Они… в других районах, — уклончиво сказал я. — Работают. На заводах, в сервисных зонах. Живут в… функциональных кварталах. Чисто. Без излишеств. Но сыто. И под неусыпным оком браслетов. Борис не терпит трущоб в центре. Они портят картину. Простолюдинам сюда так просто не попасть. Чтобы заслужить право жить в центре столицы, надо очень постараться и иметь много денег.

Наступило молчание. Восторг Изабеллы немного поугас, сменившись задумчивостью. Вивиан же смотрела на улицы столицы уже не с восхищением, а с трезвой, почти холодной оценкой. Они видели фасад Империи — блестящий, технологичный, сытый. И начинали угадывать мощные, холодные механизмы, скрытые за этим фасадом. Механизмы контроля, поддерживающие этот искусственный рай.

— Видар, — тихо спросила Вивиан, когда впереди показались позолоченные ворота Императорского Парка и футуристические силуэты Малого Дворца из самоочищающегося стекла и полированной стали. — Что нам ждать там?

Она кивнула в сторону дворца.

— И что нам говорить? О Нормандии? О том… как мы сюда попали? О твоей роли?

Ее глаза искали в моих ответа. Доверия? Или просто инструкции по выживанию?

— Правду, — сказал я четко, чувствуя, как холодная тяжесть власти внутри меня сгущается, готовясь к встрече. — Но дозированную. Вы — знатные беженки из павшей Нормандии. Ваше поместье было разграблено мародерами в хаосе после смерти вашего императора. Вас спас я, Видар Раздоров, явившись из Пустоши. Вы — мои гости, вы под защитой Рода Раздоровых. О Нави, о том, что вы там видели, о… — я сделал микроскопическую паузу, — … о масштабах помощи, которую вы получили после… Молчите. Борис не оценит. Это знание сделает вас мишенью. Здесь и сейчас. Ясно?

Они обе кивнули, бледные, но собранные. Даже Изабелла потеряла на мгновение свой дерзкий блеск.

— А про… — Изабелла заколебалась, но любопытство пересилило. — Про то, что у вас тут рай, а у нас было… дерьмо? Можно про это сказать? Чтобы польстить?

Отец фыркнул, а я почувствовал, как ледяная маска моего лица дрогнула в намеке на улыбку.

— Можешь, — ответил я. — Но будь готова, что император спросит — а почему же ты, герцогиня, не смогла уберечь свою вотчину от превращения в это самое «дерьмо»? И почему теперь ищешь милости у того, чей порядок тебе так нравится?

Изабелла смущенно смолкла. Вивиан же взглянула на меня, и в ее глазах мелькнуло что-то сложное — благодарность, страх и… понимание. Она видела не только блеск Империи, но и стальную хватку, стоящую за ним. Хватку, воплощенную, в том числе, и во мне.

Кавалькада машин бесшумно остановилась у сверкающего входа во дворец. Двери растворились беззвучно. Теплый, ароматный воздух, смешанный с легким гулом голосов и музыки, хлынул внутрь. Церемониймейстер в безупречном футуристическом камзоле с легким поклоном ожидал нас.

— За мной, — сказал я, выходя первым.

Моя тень, отброшенная ярким светом дворцовых прожекторов, легла длинной и холодной. Охрана Рода — три десятка бойцов в черных тактических экзокостюмах с эмблемой Раздоровых на плече — мгновенно заняла позиции, их шлемы с оцифрованными визорами сканировали периметр. Демонстрация силы и лояльности.

Я подал руку Вивиан. Ее пальцы, тонкие и прохладные, легли на мою. Чувствовалась легкая дрожь, но и решимость. Изабелла встала рядом, подняв подбородок, пытаясь придать лицу надменное спокойствие знатной дамы, а не беженки из мира-отброса. Отец вышел последним, его присутствие нависло тяжелой, недоброй тенью.

Мы переступили порог. Ослепительный свет, музыка, смесь дорогих ароматов и сотни оценивающих взглядов обрушились на нас. Малый прием императора Бориса начинался.

— Помните, — тихо сказал я, ведя сестер вперед по сияющему полимерному полу, — вы в пасти дракона. Улыбайтесь. Восхищайтесь техникой. И не верьте ни единой его улыбке. Особенно искренней. Императорская искренность — самая опасная ловушка. К нам он более чем лоялен, но вы не мы. И кто знает, какие планы у него на вас. Милость власть предержащих изменчива.

Мы вошли в будущее, которое для них было сказкой, а для меня — полем боя в роскошной оправе. Игра началась. Ставкой были их жизни, мой статус и холодные тайны Нави, спрятанные за ледяными стенами моей души.

Распахнутые створки поглотили нас, как пасть исполинского зверя. Теплый, насыщенный ароматами амбры и экзотических цветов воздух обволок лицо. Музыка — не назойливая, а струящаяся, как жидкое золото, — лилась откуда-то сверху, смешиваясь с приглушенным гулом светских бесед. И сразу — блеск. Ослепительный, почти болезненный.

Изабелла ахнула, замерев на пороге. Вивиан лишь сжала мою руку чуть сильнее, но ее широко раскрытые глаза говорили больше слов.

— Боги… — выдохнула Изабелла. — Это… не дворец. Это чертог черного солнца!

Она не преувеличивала. Зал Приемов поражал не столько размерами — хотя они несомненно были грандиозны, — сколько качеством роскоши. Стены — не просто мрамор. Казалось, они выточены из цельных глыб черного нефрита, в которые были вживлены мерцающие жилки чистого золота и серебра, создавая фантастические, подвижные при свете узоры — то ли карту звездного неба, то ли жилы какого-то исполинского существа. Колонны, уходящие в затерянную в дымке высоту, были обвиты тончайшей золотой филигранью, изображающей драконов и фениксов, чьи глаза светились крошечными рубинами. Пол — полированный обсидиан такой глубины, что казалось, ступаешь по ночному небу. А под ногами в этой черной глади мерцали созвездия из вкрапленных алмазов.