Где моя башня, барон?! (СИ) - Панарин Антон

— Идиоты. Посмотрим, что Шишаков на это скажет, — покачал я головой и двинулся к выходу.

Мои слова услышали, и в спину тут же полетела игральная кость, которую я, резко развернувшись, поймал на лету.

— Поговори мне тут! Шиша, как видишь, сам шляется не пойми где. Работник года, мать его, — фыркнул боец. — Кость верни.

— Лови, — отозвался я.

Хлёстким движением я швырнул костяшку, да так, что она, отскочив от стальной переборки, едва не врезалась в лоб охранника. Боец в последний момент успел перехватить костяшку и зло уставился на меня.

Покачав головой, я вернулся на палубу и нос к носу столкнулся с Островским. Выражение его лица было радостным. Но ровно до того момента, пока я не врезался в его белоснежный костюм, оставив на нём чёрный отпечаток сажи.

Не желая тратить время на бесполезную гавкатню, я извинился и рванул с корабля на причал.

Островский сыпал проклятьями и обещал сломать мне ноги, но это было неважно. Вдалеке я увидел Шишу. Он шел, довольно улыбаясь в свете красных фонарей, развешанных по кромке крыш. Не теряя времени, я тут же ускорился, догоняя его.

— Александр Фёдорович! У нас проблема, — выпалил я, преградив ему путь.

— Володь, не порть вечер, — нахмурился Шишаков. — Я так отдохнул сейчас, что еле на ногах стою. Лин высосала из меня все соки.

Не обращая внимания на его слова, я продолжил:

— На корабль занесли восемнадцать ящиков, внутри которых сидят бойцы. Думаю, что начнётся абордаж, как только мы отплывём.

Услышав это, Шиша тут же посерьёзнел.

— Что за ящики?

— Деревянные, в каждом не менее чем по два бойца. На ящиках клеймо в виде дракона. Грузчики, когда их заносили, старались не поднимать шума, а как закончили, сбежали.

— А какого чёрта это мне рассказываешь именно ты? Где наши ребята? — зло спросил он.

— Ваши ребята не захотели меня слушать. Сидят в трюме и играют в домино. А третьего бойца я и вовсе не нашёл.

— Вот твари ленивые, — возмутился Шишаков, хотя сам только что так же отлынивал от работы. — Кто ещё в курсе?

— Команда вусмерть пьяна, им рассказать не удалось. А больше никто не знает, кроме тебя и тех двоих.

Шиша задумался, положил руку на клинок, висящий на поясе, и деловито заявил:

— Значит так. Я спущусь в трюм, заберу ребят, после отправимся в трюм и первыми атакуем. Пока захватчики вылезут из коробков, половина уже умрёт. Остальных добьём как-нибудь. Ты не вмешивайся. Понял?

— Как-нибудь добьёте? — хмыкнул я и осуждающе покачал головой. — План так себе. Да и моя помощь вам точно не помешает.

— Я тебе сказал не вмешиваться. Разберёмся без тебя. Если полезешь, то я сообщу Никитичу о том, что работать с тобой невозможно. Не слушаешься приказов, огрызаешься и вообще не подходишь нам, — отчитал меня Шишаков и добавил: — Пока я за тебя отвечаю, беспрекословно подчиняешься. Понял?

— Понял, понял. Только скажи мне, наставник. Когда корабль должен был отправиться в обратный путь? — спросил я, ткнув пальцем в баржу, из трубы которой повалил чёрный дым, который стал ещё более отчётливым в рассветных лучах.

— Твою мать… — прошипел Шиша. — На корабль! Живо!

Мы рванули по пыльной улице в сторону отплывающей баржи. Вот же раскосые черти! Как они сумели так быстро набрать нужное давление в механизме, заставив мотор двигаться?

Я двадцать минут лопатой махал, чтобы прогреть механизм, а эти управились и за десять. За десять минут, если не брать в расчёт время, которое потребовалось на то, чтобы оттеснить двух охранников от котельной…

— Шиша! Похоже, твои товарищи мертвы! Они ведь у котельной ошивались! — выкрикнул я на бегу, совершенно не поспевая за Шишаковым.

Александр стремительно отрывался, разжигая внутреннее пламя. В моём мире это пламя называлось ядром маны. И если бы я мог им воспользоваться, то бежал бы с ним наравне. А так приходилось глотать пыль.

На ходу Шиша выхватил клинок и запрыгнул на отплывающую баржу, из нутра которой уже разносился лязг стали. Проклятье! Я оказался прав. Абордажная команда только и ждала, пока вернётся Островский, а после ринулась в атаку.

Понимая, что уже не успеваю запрыгнуть с причала, я побежал вверх по набережной. Заспанные рыбаки путались под ногами, таща снасти к своим ветхим лодкам. Мне стоило огромного труда увернуться от стариков, не смотрящих по сторонам, но я справился.

Прорвавшись к свободному участку, я ускорился и сиганул наперерез плывущей барже. Ожидаемо не допрыгнул. Ледяная вода сомкнулась надо мной, а меч потащил вниз.

Активно заработав руками, я вынырнул и в последний момент успел зацепиться за стальной борт баржи. Хвала богам за то, что посудина оказалась ржавой, как мой меч. Её уже латали кучу раз, оставляя на металле шрамы в виде сварных швов. Именно за один из таких швов я и зацепился.

Пальцы впивались в стальные выступы, пока я полз наверх. В середине пути наткнулся на отверстие размером с пятирублёвую монету. Через него открывался прекрасный обзор на машинное отделение, внутри которого шла ожесточённая рубка.

Два охотника, игравших в домино, сейчас с ног до головы были залиты кровью. Говорливому отсекли кисть, второго ранили в ногу. Пусть они и ленивые недоверчивые болваны, но сражались неплохо. На полу валялось больше десяти трупов в красной кожаной броне с эмблемой дракона.

Справа виднелась котельная, в которой орудовал один-единственный человек. Открыв створку печи, он то и дело вливал внутрь чёрную жижу, от которой пламя вспыхивало огромным красным облаком, едва не поджигая своего кормильца.

Пара охотников, отступая, прижалась к стенке, перекрывая мне обзор. Скорее всего, они покойники, так как против них остаётся ещё два десятка пиратов.

Из последних сил я рванул наверх. Перевалившись через перила, рухнул на палубу и ударился спиной о сталь. Руки дрожали от напряжения, в ушах гулко стучал пульс, а я уже поднимался на ноги, слыша, как Александр сражается на палубе.

Выбежав из-за капитанской рубки, я увидел окружённого Шишу. Его теснили к краю палубы десять человек. Готов спорить, что он бы их прикончил, если бы не два лучника, заставляющие Шишу то и дело уклоняться от свистящих стрел.

Шишаков ловко уворачивался от постоянно мелькающих в воздухе клинков, отбивал стрелы. Но вот атаковать никак не получалось, слишком плотным был поток ударов.

Да и противостоящие ему мечники были далеко не новичками. Отличный баланс, правильная работа в стойке, и в группе действовали слаженно. Одним словом, наставнику было туго.

— Сдафайся! Мы сабрать деньхи и уйти! — кричали Шишакову раскосые.

Пока Шиша вертелся как уж на сковороде я скользнул за спину лучникам и со всего размаха перерубил ноги по колено первому. Рухнув на палубу, он заглушил звон стали воплем, наполненным болью и ужасом.

Мечники тут же отвлеклись на него, и этим успел воспользоваться Шишаков. Нанеся пару тычков, он оборвал две жизни.

Последний лучник успел перевести на меня прицел, вот только на выстрел времени не хватило. Меч звонко перерубил древко лука вместе с передней рукой лучника.

Боец с ужасом уставился на кисть, развалившуюся пополам. Но грустил он недолго. Сделав подшаг, я сбил его с ног. Вонзил клинок в бедро, отправляя его на пол.

Убивать я никого не собирался. Сами сдохнут от потери крови. А пока пусть поработают отвлекающим фактором.

Раненые кричали от боли, хватались за искалеченные конечности, катались по палубе, окрашивая её в красный цвет. Это очень сильно беспокоило мечников, так как теперь противник был не один, и им приходилось раз за разом посматривать в мою сторону.

Впрочем, помогать Шишакову я больше не собирался. Он и сам справится, а мне уже нужно бежать. Со стороны кают донёсся пронзительный женский визг. Кричала Юлиана. Прихватив кинжал одного из лучников, я нырнул в стальное нутро корабля.

От коробок, стоявших в коридоре, остались только щепки. Каюта с матросами была заперта, как и аппартаменты Островского. К купцу ломился раскосый боец, пытаясь использовать меч вместо лома.