Бросив взгляд на горизонт, я понял, что солнце уже клонится к закату. Мы сражались целый день.
Наверно, я должен был испытывать гнев. Отчаянную, могучую ярость повелителя смерти. Как смеют они? Как смеют врываться в мою победу, уничтожать мою армию, сражаться со мной на равных и даже побеждать?
Но внутри была лишь пустота, слабость и апатия. Никогда прежде мне не доводилось вести такой бой. Никогда я не встречал такой силы. От некогда заботливо накопленного в душе океана смерти не осталось ничего…
Я поднял взгляд к лицам своих врагов, что зависли на безопасном расстоянии. И не увидел там усталости. Несколько долгих минут я вглядывался в эти лица, запоминая каждое: их лёгкие шлемы, сделанные из схожей чешуи, не скрывали лиц.
Их было шестьдесят шесть. Можно предположить, что изначально меня встретила сотня… Выходит, за весь бой после того, как они убили меня в первый раз, я осилил немногим больше десятка?
Наверно, я ещё мог сражаться. Приносить себя в жертву вновь и вновь, сжигая собственную жизнь в отчаянных атаках. Мог вызвать оставшихся членов культа и гвардейцев Элдриха. Однако много ли они смогут? Убить ещё с десяток? И надолго ли хватит меня самого? Есть и есть где-то чёрта, за которой бессмертный сходит с ума, я чувствовал, что подошёл к ней очень близко, и безразличная ко всему апатия свидетельствовала об этом отчётливо.
Где-то на краю сознания мне хотелось кричать. Хотелось обвинять их, бросаться угрозами. Обещать страшнейшие из кар, которые знал. Но вместо этого, собрав последние остатки воли, я просто развернулся и ушёл.
Поражения надо принимать с достоинством. Иначе никто, никогда не будет тебя уважать.
Они не били в спину и не преследовали меня и не пытались пленить. Вне всяких сомнений, это было мудрое решение. Потому что я и сам не знал, на что окажусь способен, если загнать меня в угол.
Глава 51. Право выбора.
Кормир II Ренегон, король Ренегона и владыка святой земли, был отличным воином. Быть может, не самым лучшим в королевствах: слишком много сил и внимания отнимали у него дела правителя, однако определённо — входившим в сотню лучших в самом Ренегоне и в первую тысячу во всех в королевствах. Он был бесстрашным и решительным воином, настоящим лидером и добрым командирам своим людям, и сейчас, в этой отчаянной битве у стен его собственного города он, несомненно, дал бы фору любому фехтовальщику из рода людей: и не только. Глаза короля пылали синим огнем жизни, питаемые жизнью сотен и тысяч его гвардейцев, а двуручный меч порхал как бабочки, раз за разом вызывая просеки в рядах наступающих мертвецов.
Однако в битвах, таких как это, личная сила и мастерство значат не так много, как хотелось бы летописцам…
Жалкие сотни перед стенами: против неисчислимого легиона смерти. Мертвецы не знали страха и жалости, переносили любые раны, способные отправить на тот свет другого человека, и их было так много, что даже самый высокий гвардеец не мог разглядеть, где кончаются их ряды.
Короля окружали лучшие из лучших, и они сражались: сбившись в непроницаемое кольцо щитов, прижавшись к стене, они шаг за шагом двигались к воротам. Со стен нескончаемым потоком лились стрелы, тяжёлые болты и камни осадных орудий…
Но даже этого было мало. И даже самый лучший из воинов не может переломить исход битвы в одиночку. В один миг владыка Ренегона, собравшись, блокирует сразу три удара одновременно своим широким мечом: но, прежде чем он успевает контратаковать, стоящие рядом гвардейцы оседают, не выдержав неумолимого натиска мёртвых легионов.
Взмах меча! Кости разлетаются во все стороны, но только для того, чтобы уступить место новой атаке, и в следующий миг легионы смерти рвутся вперёд, проламывая первую линию и беря короля в кольцо.
Неважно, насколько ты быстр и силён, неважно, чем как хорошо ты умеешь владеть мечом: никто не сможет отразить полдюжины атак одновременно с разных направлений, просто потому, что для этого нужно быть в нескольких местах одновременно. Можно отступить, уклониться… Но это если есть куда.
Кормир умел принимать удары на латы, подставляя их так, чтобы те соскальзывали, уходя подальше от сочленений, но против удара мертвеца, что казалось, был вдесятеро сильнее просто человека, этого было мало…
Железное копьё пробило тонкое место сочленения, и кровь первых королей оросила землю.
— Сомкнуть щиты! — взревел Ренегон, расшвыривая врагов в стороны.
Рядом с яростным, первобытным рёвом в ряды мертвецов вихрем врубился Аттарок, разрывая строй мёртвых легионов, игнорируя раны. В который раз уже, десятый? Надолго ли ещё хватит Короля Ниоры? Ведь здесь он был один, та горстка усталых пустынников, что последовала за своим владыкой, уже погибла…
С грохотом, лязгом и тяжёлой поступью утомлённые гвардейцы Ренегона сомкнули щиты, возвращая строй, и битва закипела вновь.
Небеса заволокло тёмными тучами, словно символизируя тьму, что сгустилась над королевствами. Грянул гром, и дождь смешался с кровью израненных гвардейцев, что стекала уже не в землю, а в грязь…
Им не победить, понял король. Нет не то что шансов на победу: даже шансов на то, что они выиграют этот отчаянный бой за первую полосу стен. Они все обречены.
Впервые за всё время боя владыка Ренегона почувствовал усталость и боль в мышцах, блокируя очередную серию ударов. То же самое совсем рядом с искажёнными гримасами боли делали его солдаты и король Ниоры: отчаянными, последними попытками пытаясь удержать строй от неисчислимых легионов…
А затем лучи света разорвали тучи, и прямо на изумлённых глазах солдат окружающие их мертвецы сгорели в лучах совершенно внезапно пришедшего солнца. Сгорели, оставляя лишь пепел…
Рука, мертвеца, сжимающая потрёпанный, старый клинок, что только что с огромной силой давил на меч короля, рухнула на землю прямо перед его изумлёнными глазами.
Растерянные солдаты с изумлением, не верящими глазами смотрели на то, как крылатые фигуры со светом, грохотом и молниями вонзаются в ряды мертвецов, забирая сотни и тысячи их врагов своими ударами.
— Отец всемогущий, спаси и сохрани…
Некоторые из гвардейцев рухнули на колени, осеняя себя семиконечной звездой: святым знаком церкви. А в следующий миг Кормир услышал мощный взмах крыльев за своей спиной, и, прежде чем он успел обернуться, чьи-то сильные, но тонкие и изящные руки в голубых чешуйчатых перчатках подхватили его, в один могучий рывок доставляя на стены.
Крылатые воительницы действовали быстро: в считанную пару минут все солдаты, сражавшиеся снаружи стены, были доставлены наверх. А армия мёртвых продолжила таять под безжалостными ударами света, огня и молний…
Несколько долгих, тягучих мгновений воины Ренегона вместе с королём просто наблюдали за этим с широко раскрытыми глазами.
— Никогда не думал, что увижу что-то настолько прекрасное на войне своими глазами. — покачав головой, прервал молчание Аттарок.
