Островский. Вызов принят! (СИ) - Котович Виктор

Он снова ныряет в дверь, едва не врезавшись в косяк лбом.

— С тебя потом урок по обращению с этим чудом техники, — поворачиваюсь к довольному Скороходову, пряча покупку в карман. — А то инструкция того… В той коробке была.

— Да ерунда, их всё равно никто не читает, — отмахивается приятель. — Лучше сразу на реальном устройстве учиться.

Фикса тем временем выныривает обратно с маленьким свёрточком в руках.

— Во, самое то, — разворачивает он бумагу. Внутри — небольшой мобилет в янтарном корпусе, переливающийся на свету медовыми оттенками. — Матушке с наилучшими пожеланиями передавайте, пусть не хворает!

— Сколько за оба? — тянусь в карман за чековой книжкой, выданной в банке.

— Двести целковых, а этот… в подарок за беспокойство, — покаянно выдавливает хозяин.

— Что, милостыня уже не пугает? — интересуюсь ехидно. — Цену говори, не тяни время. Хочешь извиниться — скажи лучше, когда отец в последний раз к тебе заходил.

Фикса задумывается, что-то припоминая.

— Да месяца два с половиной назад, с компанией был, — кивает собственным умозаключениям. — Макров партию брали, от Сорокина пришедших. Вроде для венцов, что на Изнанке от фона защищают.

— Заметил что-нибудь необычное?

Торгаш качает головой:

— Ничего. Купили и ушли быстро, больше не видал их. Уже потом слух пошёл, что не вернулся Витёк из того похода. Жалко, нормальный мужик был…

— Слушай, жалостливый ты наш, — подаёт голос Глеб. — Ты ж наверняка «Беркутом» своим всех входящих посетителей фиксируешь?

Надо же, до чего тут магическая техника дошла. В моём мире ничего похожего не было.

— Картинкой в счёт извинения не поделишься? — продолжает между тем напарник. — Безутешному сыну с вдовой, на память об отце и муже, все дела… Вон прямо на новый аппарат и скинь.

Фикса усмехается — нечего, мол, на жалость давить. Но янтарный мобилет включает. Тычет пару раз пальцем в экран, а после — поворачивает ко мне.

На экране и вправду отец. Внешне напоминает дядюшку, но взгляд совсем не такой — настороженный, целеустремлённый.

Рядом с ним несколько человек. В одном из них я немедленно узнаю обернувшегося тварью с изнанки охотника. Того самого, расколотого на кусочки крабом.

А рядом с ним — ещё один приметный мужик. Особенно притягивает взгляд располосованная натрое мочка уха.

— Оп-па, — озвучивает из-за плеча мои мысли Скороходов. — Кажется, теперь мы знаем, как выглядит Васька Серьга.

— Плохо выглядит, — цыкает зубом Фикса. — Иных в гроб краше кладут.

— Это всегда успеется, — недобро цежу слова сквозь сжатые челюсти. — Я бы с ним побеседовал вначале. В очень приватной обстановке.

Да, по сути, отец Кирилла мне никто. Но я в жизнь предыдущего владельца уже впрягся по самое не балуй. Предательство прощать я не намерен.

Пусть все знают, что Островским вредить — себе дороже.

— Ну успехов тогда, — собирается хлопнуть меня хозяин по плечу, но тут же тушуется под моим взглядом, виновато улыбаясь.

Отступает на шаг, будто опасается, что я в ответ его тресну.

— Я в том смысле, что он уже два месяца с Изнанки не возвращался, — как бы извиняясь, объясняется Фикса. — Брешут, нанялся к какому-то богатею, у которого денег — хоть ж… жаль, в общем, что у нас стока нету.

Не помешало бы разузнать как следует об этом нанимателе. Не его ли уши торчат из этого дела?

— Хотя, может, уже кони двинул, и его с братвой изнаночные твари в овраге доедают, — добавляет Фикса после паузы. — Охотничья доля — она такая…

— Каждый свою судьбу сам выбирает, — прячу янтарный мобилет в коробочку и убираю в карман. — Главное — быть готовым к встрече с ней в любой момент.

Поворачиваюсь к напарнику:

— Глеб, расплачиваемся и двигаем дальше: у нас ещё дел по горло.

— Эт точно! — довольно скалится приятель, упаковывая свои приобретения в любимую сумку на бедре. — Негоже слишком долго отвлекать Вольдемара Алексеевича от дел насущных.

— Да какой базар, заходите ещё, — зеркально скалится хозяин. — Целковых тока побольше приносите и покупайте подороже. Инструкцию к матушкиному аппарату, кстати, читай внимательно: он ротозеев сам за руки кусает.

Выписываем чеки за покупки и, под бубнёж хозяина о страшных убытках и скором разорении с такими скидками, выходим на улицу.

— Что-то проголодался я от этой нервной жизни, — от души потягивается напарник. — Давай для разнообразия в какой-нибудь ресторанчик на вечер завалимся.

Глеб вопросительно смотрит на меня и мечтательно продолжает:

— Наберёмся сил перед завтрашним походом, светских дам рассказами развлечём… Представление, может, интересное поглядим. Как тебе идея?

— Я так подозреваю, что ты даже придумал, куда мы пойдём, — вздыхаю с притворной обречённостью во взгляде. — Раскабанею я с тобой до неприличных габаритов, всех девушек пораспугаю.

— Учитывая род деятельности и то, сколько ты двигаешься, — назидательно поднимает палец ввысь Глеб, — тебе за троих есть надо. Иначе придётся второй мобилет покупать.

— Это ещё зачем? — удивляюсь такому внезапному выводу товарища, а тот расплывается в улыбке.

— Чтобы тебя порывом ветра не унесло в непогоду, — заявляет ехидный портальщик и топает в одному ему известном направлении. — Давай, пошли уже.

— Уносить будет — за тебя «Жилой» уцеплюсь — и всего делов, — хлопаю, догнав, шутника по плечу так, что тот аж приседает. — «Катюша» тебе точно улететь не даст.

— Буду я ещё её спрашивать… — неразборчиво бормочет Глеб.

И, не сбиваясь с пути, ведёт меня к обещанному веселью.

Ресторан, куда мы добираемся через минут пятнадцать, впечатляет убранством фасада. Каменные стены, высокие, ярко освещённые изнутри окна и невероятно дорого выглядящая вывеска с огромными ветвистыми рогами над ней.

— «Вежливый Лось»? — удивлённо приподнимаю брови. — А нас там не…

— Не переживай, всё по высшему разряду, проверено! — гогочет напарник и без раздумий направляется к парадному входу.

Откуда вообще этот анекдот вспомнился? Я его раньше знать не знал. Не иначе, опять Великий Рандом шутки с памятью прежнего владельца тела играет…

— Здравствуйте! — встречает нас у порога метрдотель. — Желаете оставить верхнюю одежду в гардеробе?

Перекладываю содержимое карманов в сумку, как сразу сделал предусмотрительный Глеб, и, сдав куртку на попечение обслуги, иду за Глебом.

Тот уже в зале, пытает официанта о свободных столиках.

— Туда идём, — указывает он на задрапированную тканью нишу у стены и стол с роскошной скатертью рядом. — Весь зал видно и никто не потревожит без нашего ведома.

Усаживаемся на удобные, слегка пружинящие стулья. Чопорный официант тут же приносит холодную воду и меню. В котором я совершенно не ориентируюсь, так что приходится полностью положиться на напарника, обещавшего не дать нам погибнуть голодной смертью.

— И об оплате даже не заикайся, я угощаю, — нарочито грозно предупреждает он. — Должен же я тебя отблагодарить за то, что пришёл на помощь, когда в этом была самая большая нужда.

— Ты мне, так-то, тоже помог, — напоминаю Скороходову об очевидном.

Но заботы об оплате взять на себя позволяю: сочтёмся ещё, не в последний раз видимся.

Пока ожидаем свой заказ, Глеб учит меня пользоваться неубиваемым даже на вид мобилетом. Сложного ничего: знай запоминай, что какая картинка на экране означает да нажимай на нужные.

Была б такая штука в прошлой жизни — сколько пользы бы принесла и сил сэкономила. Но в силу специфики магии не нуждались в ней люди: всё сами, ни на что не надеясь.

А потом надежда умерла вовсе. И воцарился порядок…

Тем временем на сцене у дальней стены стены появляется блестящий рояль. Свет вокруг приглушают, оставляя лишь небольшое пространство около инструмента.

Из темноты выплывает стройная светловолосая особа в воздушном платье. Слегка кланяется и садится за клавиши.

Из-под её пальцев по залу медленно растекается мелодия. Поначалу — тихая и грустная, она постепенно становится всё более мощной и торжественной.