Мой первый встречный: случайная жена зельевара (СИ) - Петровичева Лариса

Абернати посмотрел на нее с обжигающим высокомерием – под его взглядом невольно хотелось съежиться и отступить, но Оливия была не из пугливых.

– Я не собираюсь слушать бредни вздорной бабы, – припечатал он, и Оливия ахнула. Должно быть, никто и никогда так ее не оскорблял, и я мысленно улыбнулась.

Так тебе!

– Господа, – Ренкинс технично оттер всех от котла и встал так, чтобы закрыть собой Кассиана. – Прежде всего это расследование королевской полиции. Поэтому смотреть буду я вместе с господином Торнфилдом, у него уже есть опыт работы с этими милыми цветочками.

Оливия и Абернати посмотрели на следователя с одинаковым забавным возмущением, словно никак не могли взять в толк, почему этот ничтожный человечек смеет вставать у них на пути.

– Можете, конечно, со мной спорить, – продолжал Ренкинс с завидным равнодушием. – Но тогда парни сейчас просто заберут тело, и все осмотры будут через дополнительные согласования с моим руководством. Запрос, тридцать дней на рассмотрение запроса.

Двое крепких парней в синей форме, которые пришли вместе со следователем, согласно кивнули. На окружающих они смотрели без малейшего уважения, но с явной готовностью применить силу.

– Как вы смеете! – воскликнула Оливия, но Абернати лишь рукой махнул.

– Валяйте, будьте первыми. Мы посмотрим сразу после вас.

Кассиан опустился на пол, держа в руках котел.

– Положите руку мне на плечо, господин следователь, – произнес он. – Кажется, я понял, как объединить двоих людей в цепь наблюдателей.

Оливия и Абернати одарили его неприязненными взглядами. Ректор поджал губы так, словно сдерживал плевок или забористую брань.

Лилии качнули лепестками, раскрываясь, и по библиотеке поплыл знакомый аромат, свежий и грустный. Абернати замер, его взгляд сделался тяжелым и хищным, словно он как-то пытался перехватить последние мгновения жизни Шеймуса. Среди книжных шкафов поплыла тоскливая мелодия – кто-то далеко-далеко играл на волынке среди зеленых холмов.

– Есть… – прошипел Ренкинс сквозь зубы и нервно замахал рукой в сторону своих людей. Один из парней выхватил из поясной сумки стопку бумаги для записей, протянул ему, и следователь судорожно сжал листки.

– Смотрите! – растерянно промолвила Оливия. – Это же книжные шкафы!

На бумаге проступила мешанина черных и серых пятен. Вот легли отблески света, и появились очертания книжных шкафов. В белых искрах среди мутных полос я вдруг различила буквы на книжных корешках.

Ренкинс нервно отбросил один из листков. Пятна побежали по второму, и я отчетливо увидела руку, которая тянулась к полке: Шеймус выбрал нужную книгу и хотел ее взять.

– Господи, помилуй, – пробормотал Абернати.

Третий листок. Книжные шкафы сместились в сторону – Шеймус обернулся, наверно, привлеченный подозрительным звуком. Вскинул руку, словно пытался заслониться от кого-то, и по бумаге пролегло множество сияющих полос, будто убийца бросил паучью сеть в сторону своей жертвы.

Энергетические следы убийцы. Сейчас их было намного больше, чем в последних воспоминаниях Кайлы.

– Все… – выдохнул Кассиан, и цветы в котле безжизненно обмякли. По лепесткам потянулись темные пятна с сиреневыми проблесками искр, и Ренкинс убрал руку с плеча зельевара.

– Потрясающе! – воскликнул он. – Я сейчас все видел его глазами! Вот что значит свежее тело… Парень пришел сюда за книжкой, выбрал вон ту, – Ренкинс указал на один из томов, который немного выехал из общего стройного ряда. – Потом сзади раздался шум, он обернулся, и его ударило. Он умер так быстро, что не успел рассмотреть лица убийцы.

Кассиан кивнул, подтверждая. Я помогла ему подняться, он с благодарностью сжал мою руку, но в его взгляде была лишь печаль.

Мы не успели спасти Шеймуса. Зелье готовилось, да вот только оно было уже никому не нужно. Абернати закрывает академию от мира, берет у всех кровь и смотрит на нее в лунном свете.

И несчастных лунных лис отправят на опыты. Чем это лучше того, что делает убийца?

– Понятно, – откликнулся Абернати и взял тот листок, на котором были белые росчерки энергетических следов. – Я попробую это изучить. Все свободны.

***

– Он как будто подслушал наш тогдашний разговор, – Пинкипейн сделал глоток вина из бокала и довольно сощурился. Посмотрел на нас и торопливо добавил: – Даю слово чести, что больше ни с кем не говорил об этом.

После того, как тело несчастного Шеймуса забрали, мы собрались в преподавательском зале. Это место казалось одновременно уютным и зловещим. Высокие дубовые панели стен, тяжелые бархатные шторы цвета запекшейся крови, потрескивающие в камине дрова – атмосфера зала невольно превращала нас в заговорщиков.

Мы сели на мягкие диванчики возле камина, Аликан вынул несколько бутылок хорошего вина из своих запасов. Кассиан угрюмо смотрел в свой бокал: зельевар сейчас выглядел угрюмым и подавленным. Его обычно выразительные глаза теперь потемнели.

Мы с ним знали, что Шеймус лунная лиса, и не успели ни предупредить парня, ни спасти его. Теперь предстояло с этим жить.

– Завтра утром все собираются в большом зале главного корпуса, – сказала госпожа Аверн и нервно сжала переносицу. Глаза ее броши померкли и налились черным, бесчисленные кольца на тонких сухих пальцах утратили блеск. – Это не скандал, друзья мои, это просто ужас!

– Конечно, ректор скажет, что делает это, чтобы спасти студентов от убийцы, – подал голос Аликан. Он сидел на диване, болтая ногами, словно ребенок, и обновлял содержимое своего бокала уже в третий раз. – Но все мы понимаем, что именно интересует господина Абернати. Не спокойная жизнь наших ребят, а власть! Власть, которую он получит, когда лунные лисы пойдут на опыты!

– Думаете, их много? – спросила я. Аликан уверенно кивнул.

– Конечно! Их не искали и не преследовали много лет! Конечно, за это время они успели расплодиться в спокойствии. Многие наверняка и не догадываются о своей природе.

Невольно представились ряды пробирок, сияющие серебром в лунном свете. А потом торжествующий Абернати вместе с Оливией вызывают королевскую гвардию, и перепуганных плачущих ребят вталкивают в зарешеченные фургоны. Им, конечно, обещают, что это просто перевозка в безопасное место, что их хотят спасти от убийцы – но кто в здравом уме в это поверит?

Желчный пузырь лунной лисы нейтрализует смертельные токсины. Селезенка нужна для сыворотки, которая избавляет от сильнейшей порчи или черной чумы. Кровь пригодится для зелья невидимости, да мало ли для чего еще. Его величество будет счастлив.

Госпожа Аверн пристально посмотрела на меня и вдруг сказала:

– Уверена, дорогая Флоранс, вы думаете о том же, что и я.

Я улыбнулась, стараясь выглядеть спокойно и ничем себя не выдавать. Пожала плечами. Видно, госпожа Аверн ожидала другой реакции, потому что воскликнула:

– Друзья мои, но это же ужасно! Мы не можем отдать наших учеников на опыты! Кто в здравом уме решит, что их спасают от убийцы? Их отдадут другим чудовищам!

Кассиан угрюмо кивнул. Сжал кулаки, разжал.

– Что вы предлагаете? – спросил он.

Госпожа Аверн села на диване поудобнее, отставила свой бокал на столик и порывистыми энергичными движениями дотронулась до Пинкипейна и Кассиана.

– Я думаю, что убийца в академии. Он близко общается со студентами и преподавателями. Точно знает, кто лунная лиса и где ее можно застать в одиночестве, без свидетелей. Это сильный и опытный маг, настолько насыщенных энергетических следов не может быть, например, у студента первого или второго курса.

– А у третьего может? – спросил Пинкипейн. Госпожа Аверн нетерпеливо махнула на него рукой.

– У третьего может, но у них не хватит знаний и опыта для таких сильных чар.

Аликан нахмурился.

– То есть, вы подозреваете кого-то из преподавателей и сотрудников.

Госпожа Аверн устало вздохнула.

– Мне неприятно это говорить, но получается, что так, – сказала она. – Я не думаю, что это кто-то из посторонних. Хотя бы потому, что в городе не найдено ни одной убитой лунной лисы. Значит, он редко выходит в город.