Башни Латераны (СИ) - Хонихоев Виталий

— А слухи о… некромантии? Это правда?

Дитрих неловко кашлянул:

— На старом кладбище действительно разрыли могилу. Свежую. Нашли лопату рядом. Труп пропал. — он отвел взгляд в сторону, стараясь не смотреть на Генриха. На пару секунд повисло тяжелое молчание.

Генрих медленно поднялся, его лицо было искажено яростью и болью: — Найдите… найдите того, кто это сделал. — Голос его был тихим, но страшным. — И сожгите. Медленно. Я сам подам факел.

Отец Бенедикт встал, его лицо было суровым:

— Некромантия — тягчайшая ересь. Мерзость перед Богом. Церковь требует костра для того, кто осмелился осквернить покой мертвых.

Магистр Морау нахмурился:

— Отец Бенедикт, прежде чем кричать о кострах, давайте разберемся. Я лично осмотрел то место. Никаких магических кругов. Никаких следов ритуалов. Никаких жертвоприношений.

— Но труп пропал! — возразил священник.

— Мог кто-то украсть для опытов, — спокойно ответил Морау. — Студенты иногда так делают. Незаконно, конечно, но случается. Для анатомических исследований.

Генрих вскочил, опрокинув стул:

— МОЯ ДОЧЬ НЕ МАТЕРИАЛ ДЛЯ ОПЫТОВ!

— Генрих, сядь, — твердо сказал барон. — Пожалуйста.

Торговец дрожал, но опустился обратно на стул. Прикрыл лицо руками.

Курт Ронингер, который до этого молчал, вдруг спокойно произнес:

— А если это действительно некромантия?

Все повернулись к нему.

— Если некромант и правда есть… — Курт оглядел собравшихся, — в осаде он бы… пригодился.

Взрыв возмущения:

— ЕРЕСЬ! — взревел отец Бенедикт.

— ВЫ ПРЕДЛАГАЕТЕ ИСПОЛЬЗОВАТЬ ТОГО, КТО ОСКВЕРНИЛ МОЮ ДОЧЬ⁈ — закричал Генрих.

— Некромантия запрещена под страхом смерти! — добавил Дитрих.

Курт невозмутимо продолжал:

— Я просто констатирую факт. Некромант может поднимать мертвецов. Убитый враг или союзник встанет и будет драться за нас. Это удваивает, утраивает наши силы. И ослабляет противника. Хороший некромант — это сила.

Бранибор угрюмо кивнул:

— В северных землях некромантов не жгут. Используют. Народ их боится, да. Но на войне страх — тоже оружие.

Магистр Морау медленно, взвешивая каждое слово, сказал:

— Если некромант смог поднять труп без магических кругов, без ритуалов, без жертв… то он уникально одарен. Возможно, единственный такой в королевстве.

Он сделал паузу:

— Такой талант… в обороне города… бесценен.

Генрих встал, бледный, трясущийся:

— Вы все… вы все сошли с ума! Это моя дочь! МОЯ ДОЧЬ! Не оружие! Не инструмент!

Отец Бенедикт твердо сказал:

— Церковь не может одобрить некромантию. Если найдем виновного — костер. Это закон Альберио. Это закон Бога.

Барон Хельмут долго молчал. Все ждали его решения. Наконец он заговорил:

— Пока виновный не найден — не о чем говорить. Дитрих, продолжай поиски. Тихо. Без паники. Если найдешь — доложишь мне лично.

Он повернулся к отцу Бенедикту:

— Никаких костров без моего личного приказа.

— Но закон- начал священник.

— Я СКАЗАЛ — БЕЗ МОЕГО ПРИКАЗА! — гаркнул барон, и все вздрогнули.

Отец Бенедикт сжал челюсти, но кивнул. Недовольно, но кивнул. Морау удовлетворенно кивнул. Генрих опустился на стул, закрыл лицо руками. Плечи его мелко вздрагивали. Барон встал, опираясь руками о стол:

— Господа. Времени нет. Вот мои решения. — он говорил четко, отрывисто: — Первое. Ворота открыты еще сутки. Впускаем всех беженцев, кто успеет. Потом закрываем намертво.

— Второе. Военное положение в городе. Комендантский час от заката до рассвета. Мародеров — вешать без суда.

— Третье. Вся провизия реквизируется и централизуется. Распределение через Церковь и гильдии под надзором казначея.

— Четвертое. Академия и Церковь работают вместе. Магистр Морау, отец Бенедикт — забудьте старые споры. Хотя бы до конца осады.

Морау и Бенедикт переглянулись, кивнули.

— Пятое. Командование обороной — Курт Ронингер. Все военные вопросы решает он.

— Шестое. По некроманту — расследование продолжается. Тихо. Если найдем — решим тогда.

Он оглядел собравшихся:

— Вопросы?

Молчание.

— Тогда за работу. Времени нет. Всем удачи. Собрание окончено.

Люди начали расходиться. Кто-то молча, кто-то перешептываясь. Наемники собрались у карты, обсуждая распределение сил. Магистры — около другой карты, отмечая расположение магических ловушек.

Барон задержал Генриха Линденберга: — Генрих. Останься. Поговорим…

Глава 11

Глава 11

Все было как обычно. Матушка суетилась над горшком с кашей, добавляя туда какие-то травы «для вкуса». Она любила кулинарные эксперименты и в свои редкие выходные дни могла выйти за город и собирать душистые травы с тем, чтобы потом высушить их, подвесив пучкам на бечеве под потолком над печью. Травы по большей степени известные — тут и душица, и майоран с розмарином, и базилик с мелиссой. Потому-то запах утренней каши в доме Штиллов всегда был особенным, ароматным, густым, таким, что кажется можно было наесться просто глубоко вдохнув.

Запах утренней каши, отвара из ужицы, крепкого темного напитка, что придает силы на весь день, глухой стук утвари по столу — Мильна суетится, помогая матушке с завтраком. Это в богатых домах едят по пять раз в день, в рабочем квартале есть сытный завтрак, а следующий раз ты садишься за стол только вечером, как домой придешь.

Лео с утра уже был на ногах и места себе не находил, но все же привычная картина утренней суеты матушки у печи с чугунком тронула его. Матушка у плиты, отец за столом, наконец-то не в своей постели и не сидит сычом в углу, а на своем законном месте во главе угла, поглаживает новенький деревянный протез и даже пробует приладить к нему ложку, на радость, Мильне, которая сидела рядом и смотрела на отца сияющими глазами. Как будто ничего и не произошло.

— Я воды принес. — сказал Лео, занося ведро внутрь: — на улице прохладно стало.

— Ну так скоро зима. — кивает отец: — закрывай дверь скорей, не стой там, дом выстудишь.

— Так наш сыночка молодец. — говорит матушка, поворачивая к нему раскрасневшееся от жара при готовке лицо: — он же у нас магикус! Благодаря нему на двух щепочках у нас очаг горит и тепла дает как будто охапку дров сожгли. Настоящий магикус, Леонард Штилл!

— Да ну… ма. — застеснялся Лео и махнул рукой: — дело-то плевое, тут даже Первого Круга не нужно, Дар есть и все… поток через пальцы пускаешь и только-то.

— Не скажи. — хмурится отец с места: — это для тебя может и плевое дело, а для обычных людей — недоступное.

— Благодаря Лео мы теперь можем топить печь так чтобы жарко в доме было. — улыбается матушка, поставив глиняную миску с кашей перед отцом: — и денег он домой приносит и продукты. Вон третьего дня половину круга колбасы принес, ароматной, с чесноком.

— Вот почему на столе такой праздник. — хмыкает отец: — колбаса да сыр.

— Я и соседям немного дала, а то испортится, у нас-то ледника в доме нет. — добавляет матушка: — а в эти времена нужно всем вместе держаться… — она торопливо осеняет себя тройным касанием: — прости господи грехи наши…

— Времена и правда непростые. — отец взял ложку левой рукой и поморщился: — никак к этой деревяшке не привыкну.

— Да ты и не торопись. — говорит матушка: — Мильна! А ну отстань от отца, дай ему спокойно покушать! Лучше свою кашу сама ешь!

— Ну мама! У папы такая рука теперь красивая! И ее отстегивать на ночь можно!

— Эх ты… — отец треплет Мильну левой рукой по голове: — дочурка… — он поворачивается к Лео, который усаживается за стол напротив и задумчиво проводит рукой по подбородку, приглаживая щетину: — а ты сын… спасибо тебе. Настоящий мужчина вырос, семье помог. Кабы не ты, так неизвестно что было бы с нами.

— Да я и не делал ничего такого… — в горле у Лео встает комок. Он думает о том, что всегда хотел заслужить похвалы от своего отца, но сейчас ему почему-то совсем не радостно. Почему? Наверное, потому что неподалеку в подвале сгоревшего дома сидит мертвая девушка Алисия. Потому, что если ее найдут, если свяжут ее с ним, то он тотчас на правеж к святой инквизиции попадет. И даже если она так и продолжит не двигаться и все примут ее за обычный труп — его все равно вздернут — за осквернение могилы. Ну или в тюрьму посадят, в темные подземелья замка, откуда никто не выходит. И ладно он сам, сделал и сделал, сам дурак, поделом ему. Но матушка, отец, Мильна — на них это тоже отразится.