Стратегия одиночки. Книга восьмая (СИ) - Зайцев Александр А.

Особую злость во мне вызывало даже не столько то, что идущий следом глава гильдии воров не помогал, сколько то, как он себя вёл. Он не просто плыл — он скользил под водой, словно был здесь не гостем, а законным обитателем. Его движения были плавны, точны и почти ленивы, будто для него не существовало сопротивления среды, не было давления воды, нехватки воздуха, усталости. Я смотрел, как он то поднимается надо мной, то исчезает в глубине — и с каждым разом всё меньше верил, что передо мной человек, а не иллюзия морского духа, принявшего человеческий облик. Казалось, дышать ему вовсе необязательно.

Тем не менее, я справился. Плевать, с какой грацией он скользил среди камней — мне нужно было сделать работу. На последних крохах воздуха, когда лёгкие жгло огнём, а в висках стучало так, что гул уходил в саму кость, я пробил путь. Очередной валун, загромождавший тоннель, уступил — и я вырвался к поверхности.

Вдох был не просто облегчением — он был откровением. Затхлый воздух, насыщенный плесенью, грибным спорами, влагой и гнилью, казался мне амброзией. Я словно пил его, пил судорожно, глоток за глотком, с такой жадностью, как будто и впрямь возвращался из мёртвых. Просто дышать — какое же это, оказывается, счастье.

Почти две минуты я лежал, раскинувшись на поверхности воды, подобно морской звезде, позволяя телу восстановиться. Волны тихо били в стены, где-то капала вода, воздух был тяжёлый, вялый, и даже темнота казалась осязаемой — вязкой, глубокой, будто тина. Пещера, в которую вывел нас подводный ход, была погружена в абсолютную темноту. Конечно, я мог бы вызвать Фонарик и залить всё сиянием, но знал: рядом со мной жрец Сегуны. И взывать к Свету в его присутствии — всё равно что плюнуть в лицо. Тем не менее, благодаря сродству с Тенью, я различал некие очертания. Например, точно чувствовал, что, вытянув руку, дотянусь до каменного уступа и смогу выбраться из воды.

Прежде чем я сделал это, рядом без единого всплеска вынырнул мой спутник. Теневое чутьё отозвалось ещё до того, как он появился: напряжённая тишина изменилась, и я ощутил присутствие человека рядом. Он поднял ладонь над поверхностью, и на ней вспыхнул огонь. Не обжигающий, не хищный — плотный, густой, ровный, как запаянный в стекло факел. Его пламени хватило, чтобы осветить пещеру целиком: грубые стены, неровные выступы, чёрные плеши мха, тусклую влагу на камне.

По воспоминаниям прошлого цикла я знал, что здесь не будет ничего выдающегося. Так и оказалось: просто пещера. Никаких древних символов, никаких спрятанных реликвий, ни сталактитов, ни даже банального золота. Даже немного обидно — но по-своему правильно, ведь это место выбрали для себя простые ловцы жемчуга, обычные рабочие.

Выбравшись из воды, я отряхнулся, чувствуя, как с тела стекают тяжёлые капли. Пригладил волосы ладонью, чтобы не лилось в глаза. Лодка осталась где-то там, в, казалось, далеком дневном мире.

— Любопытно… — тихо, почти с опаской, будто не желая потревожить древних духов, произнёс Человек с Тысячью Лиц. — Подобных пещер вдоль побережья Фейста десятки, если не сотни.

«И некоторые из них ваша гильдия использует под склады», — подумал я, но благоразумно оставил эту мысль при себе.

— Мне казалось, я знаю их все, — продолжил жрец Сегуны, с нескрываемым интересом осматривая стены и потолок.

Он сделал несколько шагов вперёд, прикоснулся ладонью к камню… и жадно вдохнул, как охотник, уловивший запах дичи. Ноздри его затрепетали, лицо напряглось, взгляд стал острым и сосредоточенным. Минута напряжённой тишины. Затем он резко развернулся ко мне. Не приближался, не угрожал — но я знал: захоти он, и я даже моргнуть не успею, как окажусь мёртв.

— До последнего думал, что ты врёшь, — произнёс он едва слышно. Без ауры Восприятия я бы не различил этих слов. — Надеялся на чудо, но не верил.

И в этот миг он снова изменился. Передо мной стоял уже не рыбак и не убийца, а уставший странник, которому довелось пройти сотни дорог. Щелчок пальцев — и огненная сфера сорвалась с ладони, устремившись под потолок пещеры, наполняя пространство мягким пульсирующим светом. Он не нуждался в подсказках. Жрец Мифрилового ранга просто чувствовал, знал, где искать. Проведя рукой по каменной стене, глава гильдии воров направился вперёд. Ни заклинаний, ни жестов — просто усилием тела он сдвинул массивную гранитную плиту, веками преграждавшую путь, и шагнул вглубь пещеры, предварительно зажёгши ещё один огонь на ладони.

«О чёрт! Засчитают ли мне этот алтарь, если первым его увижу не я, а он?»

Мысль вспыхнула мгновенно, кольнула остро, словно раскаленная игла. Я тут же рванул с места, догнал ушедшего вперёд спутника, и пока он остановился во второй пещере, разглядывая разбросанные по полу скелеты, нырнул в боковую нишу.

Вот он. Алтарь.

Не такой величественный и большой, как прошлый — всего полметра в высоту. Статуя дельфина, держащего в зубах гладкую чёрную жемчужину. Ни золота, ни рун, ни сияния. Но я знал, чувствовал Тенью во мне — он настоящий. Истинный.

Не теряя ни секунды, опустился на колени и приложил ладонь к камню, к алтарю богини Ночной Прохлады. До того, как жрец появился за моей спиной.

Присутствие Отголоска Ночной Хозяйки я ощутил сразу. Оно не нуждалось в объяснении — чувствовалось кожей, костью, всем нутром. Необъятная воля, неотвратимая и чуждая прикасалась к сознанию, как взгляд безликой бездны: не злобный, не злой — просто не видящий во мне ничего, кроме пылинки, случайной соринки в струе вечности.

Ментальное давление обрушилось на моё Ядро с такой силой, что оно будто пошло трещинами, как переспелый плод под ударом камня. Плечи сами собой опустились, рука, лежащая на алтаре, дрогнула — и только усилием воли я не позволил ей соскользнуть. В следующую секунду я услышал — нет, не ушами, а прямо в разуме — приказ. Не просьбу. Не внушение. Приказ. Без слов, но понятный до последней черты: найди жреца.

Опять.

Желание Отголоска вошло в голову, будто калёный клин. Я знал, что выполнить это требование несложно — Человек с Тысячью Лиц точно не оставит вновь обретённый алтарь без жреца. И всё же… внутри поднялась волна злости. Почти ярости. Не благородной, не возвышенной — человеческой, живой, обжигающей. Какого, прости меня Айн, чёрта? Почему кто-то, пусть даже божество, решает за меня, чего я должен хотеть? Почему я должен гнуться?

Нет, — ответил я. А затем своей волей, упрямой и скрипящей на изломе, повторил: нет.

Приказ прозвучал снова, заполнив весь мой разум почти без остатка. Давление усилилось. Словно гигантская ладонь сомкнулась на моём сознании и начала медленно мучительно сдавливать. В ушах зазвенело, перед глазами поплыли чёрные круги. Казалось, ещё миг — и меня размажет по камням пещеры кровавой слизью. Но я продолжал твердить « нет». Каждый раз тише, медленнее — но отказывался. И неважно, длилось ли это секунду или вечность. Я боролся, пока не понял: моё сопротивление меня же и убьёт. И я всё же сдался. Не вышло из меня героя, способного бросить вызов богам. Не вышло…

Когда почувствовал, что упрямство убьёт меня быстрее, чем божественная кара, я склонил голову и мысленно прошептал: « Хорошо. Найду. В течение пяти лет.»

На мгновение в разуме повисла звенящая тишина. Давление исчезло, будто его и не было. А потом, к немалому удивлению, Отголосок принял мои условия.

В ту же секунду по ладони словно хлестнуло пламенем боли. Меня подбросило, швырнуло назад, как щепку. Я ударился о стену пещеры с такой силой, что зубы лязгнули, а по позвоночнику прошёл хруст, будто кто-то сыграл по нему резкий аккорд.

Не успел я прийти в себя после удара, как в нишу протиснулся глава гильдии воров. В свете пляшущего пламени его глаза опасно блеснули — не гневом, нет, скорее… знанием. Он почувствовал. Почувствовал, что его Госпожа явно осталась недовольна мной. Отголосок, коснувшийся и его, и меня, ясно дал ему это понять. Тем не менее он ничего не сказал. Только поморщился на миг, будто вдохнул что-то резкое, и тут же лицо его разгладилось. Спокойное, почти умиротворённое выражение, как у монаха в трансе. Сделав ещё один шаг, он опустился на колени и, не колеблясь, коснулся лбом алтаря.