Я, наконец, понимаю, что тошнотворности запаха особую тяжесть придают белые лилии, огромными букетами расставленные по периметру комнаты в напольных вазах.
Ненавижу лилии! Один раз мне подарили букет, который я поставила в изголовье кровати перед сном. Проснулась с сильной головной болью, тошнотой и слезотечением. Меня весь день выворачивало наизнанку желчью.
И теперь, чувствуя приближение тех же прелестей лилейной аллергии, я заторопилась покинуть этот костюмированный пьяный сон, пока меня не заметили два аниматора.
— Сюзет! — бархатный тембр мужчины обволакивает не хуже смертоносного аромата. — Твоя любовь к лилиям и цветочным запахам, в конце концов, отвратит от себя всех, имеющих обоняние.
— Я ждала тебя, Фиакр! — обвиняющие нотки появляются в голосе блондинки, изо всех сил старающейся удержаться в соблазнительной позе.
Да что за имя такое?! Ворон не просто простыл — он еще и курит терпкие кубинские сигары!
— Ждала две недели, которые прошли с нашей последней встречи! — продолжает упрекать соблазнительница, сверкая красивыми ярко-голубыми глазами, кокетливо опуская тщательно прокрашенные длинные ресницы. Правда, хороша! Даже на мой женский вкус.
— Я разве обещал вернуться? — усмехается Фиакр.
Я с любопытством разглядываю его лицо: благородные черты, говорящие о хорошем происхождении и недюжинном уме. Черные глаза антрацитами блестят в полумраке комнаты. Но в них не страсть, не похоть — в них легкое презрение к сидящей перед ним женщине.
Мы с ней, с этой Сюзет, возмущаемся одновременно. Я про себя, она вслух:
— Фиакр! Тебе не идет грубость!
Вот тут я не согласна. Еще как идет! Но, естественно, не приветствуется. Сюзет охает аккуратно, точным, выверенным движением закрывая ладошкой открывшийся от возмущения рот.
— Я была уверена, что после всего, что между нами было… — со слезливой ноткой говорит обиженная красавица.
— И что же между нами было? — саркастически спрашивает Фиакр.
— Для тебя ничего не значит наша близость?! — блондинка на пару секунд выходит из томного образа, став обычной женщиной, обиженной и обманутой.
— Наша близость, дорогая, была прекрасна! Я поблагодарил тебя, мне помнится, — ряженый красавец (это определенно!) усмехается.
Сюзет непроизвольно кладет правую руку на шею и грудь, украшенные колье с яркими желтыми камнями. Это колье изумительно подходит к кружевному пеньюару цвета слоновой кости.
— Хам! — звонко отвечает Фиакру Сюзет.
— Молодец! — хвалю я ее и даже хлопаю в ладоши от удовольствия.
Сюзет обиженно морщит изящный маленький носик и отворачивается от возлюбленного. Ну, или бывшего возлюбленного, судя по смыслу услышанного мной. Фиакр же вдруг вздрагивает и резко оборачивается в мою сторону.
Я испуганно застываю под его пронзительным взглядом, для верности зажмурив глаза. Пару минут ничего не происходит: слышно, как театрально вздыхает Сюзет, как шипят свечи. Открываю один глаз и взвизгиваю от неожиданности — Фиакр нависает надо мной и потрясенно смотрит на меня.
— Что там?! — капризно окликает мужчину Сюзет. — Что ты уставился на это кресло? Вспоминаешь, как мы…
— Не может быть! — убежденно шепчет Фиакр, теперь это тот же курящий простуженный ворон, но уже контуженный.
— Да что случилось?! — Сюзет порывисто встает и идет к нам.
Я так и сижу, поджав под себя ноги в коротких штанишках, впервые в жизни смутившись от детского и простецкого вида своей любимой пижамы. Неловко. Всё-таки не они ко мне вторглись, а я во сне попала в их дом без приглашения. Медленно открываю второй глаз, в надежде проснуться, чтобы не знакомиться и не объясняться.
— Что интересного в этом кресле? — возмущенно пожимает плечами красивая женщина в полупрозрачном пеньюаре. — Такое же, только фиолетовое.
Фиакр никак не реагирует на слова Сюзет, буквально прожигая меня черным взглядом.
— Вот только не говори, что ты что-то почувствовал! — небрежно бросает разозленная Сюзет. — Дом закрыт твоим словом и абсолютно чист. Ты пытаешься уйти от разговора?
Фиакр вблизи еще более потрясающий, чем был до этого в десяти шагах. И он меня точно видит.
Гордо выпрямляю спину, вспомнив, как мама ругает меня за сгорбленные плечи:
— Осанка добавляет красоты и ума!
Пока осанка добавляет мне только легкую боль в плечах и шее и сюрреалистичное ощущение ненужности меня, как нелепой детали, на этой роскошной картине.
— Кто ты? — почти ласково спрашивает меня образцовый экземпляр отборного тестерона, но за этой мягкой нежностью я отчетливо считываю напряжение и даже… Страх?
Щипаю себя, больно сжав и скрутив кожу на собственном бедре. Представиться? Закричать? Извиниться? Сказать что-нибудь умное? Убежать?
Фиакр кладет руки на подлокотники моего кресла, отрезая путь к отступлению. Теперь без «убежать». Сказать что-нибудь умное? Извиниться? Закричать? Представиться?
— Это то, о чем я думаю? — шепчет мужчина.
— О ком… — хрипло поправляю я его, вспомнив вопросы русских падежей. — Хотя я не в курсе.
Мужчина завороженно смотрит на мои губы, протягивая руки к моему лицу. Непроизвольно отшатываюсь. Воздух между нами начинает искриться, довольно чувствительно кусая мою кожу, как будто я слишком близко к лицу держу бенгальский огонь.
— Тьма тебя возьми! — выдыхает Фиакр сокрушенно и радостно одновременно.
И тьма меня забирает.
В моей спальне темно и душно. Пахнет прогоревшими бенгальскими огнями. Приснится же такой бред!
Утро встречает нас с Полиной солнцем и прогнозируемой головной болью, мятым отражением в зеркале и тоскливым осадком: повезло же Сюзет с мужиком! Полинка видела бы — облезла бы от зависти!
— Помни! Ты обещала пойти со мной! — вяло угрожает Полина, рассеянно мешая кофе в чашке.
— Обещала — пойду, — чувствую себя дохлой рыбой на ледяном прилавке соседнего магазина, у них она всегда такого вида, словно ее выловили после долгой и нудной борьбы, а потом пытали. — Но ты выбросила деньги на ветер.
К вечеру еле-еле прихожу в себя: состояние, похожее на то, что вызывает у меня аллергия на лилии. Вот ведь шутки воображения!
Место, где проводятся курсы для попаданок, оказывается приличным офисом в центре города. Приятный брюнет, похожий на молодого Чехова ростом, лицом и усами с бородкой, приветливо встречает курсанток в прохладном фойе. Сегодня довольно жаркий июльский день, поэтому почти бесшумно работающие кондиционеры радуют.
— Рад, что вы пришли! — тепло обращается он к Полине. — Это ваша знаменитая подруга?
— И чем же я знаменита? — подозрительно спрашиваю я, чувствуя подвох.
— Скепсисом, — улыбается Чехов. — Вы для нас настоящий вызов!
— Я для вас очередной клиент-лох! — хочется мне сказать, но я не тороплюсь хамить, чтобы не расстраивать Полину.
— Проходите в круглую комнату! — радушно приглашает Чехов.
Круглая комната оказывается… круглой. В круг же поставлены ярко-голубые офисные стулья. Пересчитываю. Восемь. Умножаю на стоимость краткосрочного курса и даже присвистываю. Молодцы, ребята!
Курсанток оказывается всё-таки семь. Восьмой — Чехов. Он ведущий сегодняшнего тренинга.
— Антон! — даря нам семерым восхищенную улыбку, представляется ведущий.
— Палыч? — вырывается у меня.
— Почти, — понимающе улыбается ведущий. — Константинович.
С любопытством рассматриваю курсанток: это женщины, навскидку в возрасте от двадцати до тридцати пяти лет. Влюбленные глаза, восторженно глядящие на Антона, наполнены живым ожиданием чуда.
— Сегодня заброса не будет? — уточняю я. — У меня есть планы на вечер.
Пять пар женских глаз дарят мне презрительное возмущение, одна пара смотрит умоляюще. Это Полина.
— Чудесно! — мягко смеется Антон. — Тем интереснее наша миссия!
— И в чем же она? — спрашиваю я, виновато улыбнувшись подруге. — Ваша миссия?
— Подарить счастье, — просто отвечает Антон. — Тем, кому оно предназначено не в этом мире, а в других мирах.
