Тьма и Свет - Пол Томпсон

После рождения близнецов их мать так и не восстановила свои силы, поэтому Китиара боролась за здоровье юного Рейстлина. Теперь Карамон сам присматривал за своим близнецом.

– Я тоже ухожу, – вставил Стурм. – На север. – Он взглянул на Китиару.

– Фу, – сказал Тассельхоф. – На севере скучно. Я там уже был. Мой путь лежит на восток. Там есть что посмотреть – города, леса, горы.

– Карманы обчищать, лошадей «одалживать» – сказал Флинт.

– Я ничего не могу поделать, если хорошо умею находить вещи. – Кендер выпятил нижнюю губу.

– Когда-нибудь ты найдешь не того человека, и тебя повесят за это.

– Я должен идти на север, – сказал Стурм. Он наклонился вперед, положив подбородок на руки. – Я возвращаюсь в Соламнию.

Они все уставились на него. Они знали историю изгнания Стурма с его родины. Двенадцать лет прошло с тех пор, как крестьяне Соламнии восстали против рыцарей-лордов. Стурм и его мать спасли свои жизни только чудом. Рыцарей все еще презирали в их собственной стране.

– А ты мог бы воспользоваться хорошей правой рукой? – предложила Китиара. Ее предложение застало всех врасплох.

– Я бы не хотел, чтобы вы отклонялись от своего пути, – уклончиво ответил Стурм.

– Север есть север. Я бывала на востоке, юге и западе.

– Тогда очень хорошо. Для меня было бы честью, если бы ты была со мной. – Стурм перевел взгляд с Китиары на Таниса. – А как же ты, Тан?

Танис протолкнул ломоть хлеба сквозь остатки своего ужина.

– Я и сам подумываю немного попутешествовать. Ничего особенного, просто поход, чтобы увидеть некоторые места, которые я не видел. Я не думаю, что мое путешествие приведет меня на север. – Он посмотрел на Китиару, но ее взгляд был направлен на Стурма.

– Вот именно, – оживленно сказал Тассельхоф. Его правая рука нырнула в меховой жилет и достала оттуда плоский медный диск. Он перекатывал диск на тыльной стороне ладони костяшками пальцев. Это было упражнение, которое он иногда делал, чтобы держать свои пальцы ловкими. Не то чтобы он нуждался в практике. – Пойдем на восток, Танис, ты и я.

– Нет! – плоский диск замер на середине тыльной стороны маленькой руки Кендера. – Нет, – повторил Танис уже мягче. – Это путешествие я должен совершить в одиночку.

 За столом снова воцарилась тишина. Затем Карамон издал единственный громкий всхлип, и смех вернулся.

– Прошу прощения! – сказал Карамон, протягивая руку к кружке Китиары. Но она на это не купилась. Когда его рука сомкнулась на оловянной ручке, она стукнула ложкой по его запястью. Карамон отдернул руку. – Ой! – запротестовал он.

– Тебе будет еще хуже, если ты попробуешь еще раз, – сказала Китиара. Карамон усмехнулся и сжал кулак.

– Побереги свою энергию, брат, – сказал Рейстлин. – Она тебе еще понадобится.

– Как так, Рейст?

– Поскольку все решили предпринять путешествие, это кажется хорошей возможностью, чтобы объявить об одном из моих собственных.

– Ты и двух дней не протянешь в дороге. – фыркнул Флинт.

– Пожалуй, нет. – Рейстлин сложил свои длинные, заостренные пальцы. – Если только мой брат не пойдет со мной.

– Куда и когда? – спросил Карамон, довольный тем, что куда-то отправится.

– Я не могу сказать, куда именно сейчас, – сказал Рейстлин. Его бледно-голубые глаза пристально смотрели на почти нетронутую тарелку с едой. – Это может быть долгое и опасное путешествие.

– Я уже готов – вскочил Карамон.

– Сядь, – сказала Китиара, потянув брата за пояс жилета. Карамон тяжело опустился на стул.

– Вы все покидаете меня, – сказал Флинт со вздохом. – В этом сезоне я никуда не отправляюсь, а все мои друзья идут своей дорогой, – снова вздохнул он, так тяжело, что задрожал подсвечник.

– Ты старый медведь, – сказала Китиара. – Ты просто жалеешь себя. Нет закона, который говорит, что ты должен остаться в Утехе один. Разве у тебя нет родственников, которых не мог бы навестить?

– Да, – добавил Тассельхоф, – ты можешь навестить свою седобородую, то есть седовласую, старую мать.

Дворф взревел от ярости. Те, кто сидел ближе всего к Флинту – Карамон и Стурм – быстро ускользнули от разъяренного дворфа. Флинт стукнул своей кружкой по столу, посылая брызги эля в Тассельхофа. Ручейки липкого золотистого эля стекали с носа Кендера и впитывались в пучок его диких каштановых волос. Он протер глаза от варева.

– Никто не смеется над моей матерью! – заявил Флинт.

– Во всяком случае, не больше одного раза, – глубокомысленно заметил Танис.

Тас вытер лицо рукавом. Он взял свою собственную уменьшенную кружку (она была пуста) и сунул ее под мышку, как нелепый шлем. Придав лицу оскорбленное достоинство, он провозгласил:

– Теперь мы должны сразиться на дуэли!

– Я буду твоим секундантом, Тас. – Радостно воскликнула Китиара.

– Я буду стоять за Флинта! – воскликнул Карамон.

– А у кого право на выбор оружия? – спросил Танис.

– Флинт бросил вызов, это его выбор, – сказал Стурм, улыбаясь.

– А что это будет, старый медведь? Яблочные огрызки на расстоянии десяти шагов? Ковши и крышки от кастрюль? – спросила Китиара.

– Все что угодно, только не кружки с элем, – язвительно заметил Тас, и его высокомерная поза сменилась обычной ухмылкой. Смех не прекращался, пока не вернулась Тика.

– ТСС! ТСС, уже поздно! Может быть, вы все успокоитесь? – прошипела она.

– Иди, пока тебя кто-нибудь не отшлепал, – сказал Карамон, не оборачиваясь к ней. Тика проскользнула за его табурет и скорчила ему гримасу ужаса. Остальные только посмеялись над ней. Карамон был озадачен.

– Что тут смешного? – потребовал он ответа.

Тика ловко вытащила кинжал из ножен на поясе Карамона. Она подняла его над головой с ужасающей гримасой, как будто хотела ударить Карамона в спину. Слезы потекли по лицу Китиары, а Тас упал со стула.

– Ну и что же? – крикнул Карамон. Затем он резко повернул голову и увидел Тику и её гримасу. – Ага! – он бросился за ней. Девушка метнулась к ближайшим пустым столикам. Карамон направился за ней, опрокидывая стулья и спотыкаясь о табуретки.

Из кухни появился Отик с лампой в руке. Его ночная рубашка была перекошена, а редкие седые волосы стояли смешными пучками.

– Что это за ссора? Неужели здесь нельзя хоть немного поспать? Тика, где ты, девочка? – рыжеволосая девушка выглянула из-за края стола. – Ты должна была их утихомирить, а не раззадорить.

– Этот человек преследовал меня. – Она указала на Карамона, который был занят изучением освещенных свечами стропил. – Иди в свою комнату. – Тика в последний раз улыбнулась Карамону и высунула язык. Когда он направился к ней, она метнула в него кинжал. Он упал на пол, дрожа, в нескольких дюймах от его ног. Тика исчезла за вращающимися дверьми кухни.

– Флинт Огненный Горн! – Отик уперся кулаками в бока. – Я ожидал от вас большего. Вы уже достаточно взрослый, для всего этого. А вы, мистер Стурм, такой хорошо воспитанный человек, как вы, должны были бы знать, что можно делать, если собираетесь гулять так поздно ночью. – Флинт выглядел совершенно смущенным. Стурм пригладил указательным пальцем правой руки свои длинные усы и ничего не сказал.

– Не будь старым козлом, – сказала Китиара. – Тика была очень забавной. Кроме того, это прощальная вечеринка.

– Все это забавно для людей, у которых в животе четыре бочонка эля, – проворчал Отик. – А кто уезжает?

– Ну, все вместе.

– Ну, ради бога, идите спокойно! – Отик повернулся к кухне и ушел.

– Эта Тика – самая уродливая девушка в Утехе, – сказал Карамон, вернувшись к столу и зевая во весь рот. – Старине Отику придется выложить большое приданое, чтобы она вышла замуж!

– Никогда не знаешь наверняка, – сказал Рейстлин, бросив взгляд на кухню. – Люди меняются.

Пришло время расстаться. Больше не было причин медлить. Чувствуя это, Танис встал со сложенными руками и сказал:

– Хотя мы друзья будем разделены, наши добрые пожелания не могут быть уменьшены временем или расстоянием. Но чтобы сохранить этот круг в наших сердцах, мы должны снова собираться вместе, каждый год в этот день, здесь, в гостинице.