Из Загса - в драконье логово. Без права на пересмотр (СИ) - Пейдж Полли

— Алё? — бодрый, слегка хрипловатый голос на том конце.

— О, Саш, привет! Не занят? — Алиса вложила в голос максимум ложной радости.

— А, Алиска! Да нет, только закончил работу. Как ты?

— Отлично! Слушай, срочно нужна твоя помощь. Поможешь проучить Славика? — Алиса прикусила губу, ожидая реакции.

На том конце раздался довольный, предвкушающий смешок.

— За любой кипишь, особенно если это касается просветления мозгов нашего дорогого Славочки! В чем подлянка?

— Сможешь сделать липовый подарочный сертификат? В твой салон? — Алиса сделала паузу для драматизма. — На что-нибудь... ну, очень заметное. Скажем... лоб? Или ягодицу?

От нелепости предложения и собственной дерзости Алиса фыркнула. Получился нервный, сдавленный смешок. В трубке тоже раздался усмехающийся выдох.

— Лоб?! Алис, ты гений! Ягодица — это банально. Лоб — это стильно и на века! — Саша явно вдохновился. — Но стоп. В чем дело? С чего такая лютая месть? Он кота твоего обидел?

Алиса сжала телефон так, что корпус затрещал. Голос стал ледяным и звенящим. — Ты представляешь, сегодня наша годовщина. Десять лет! А он... — она сделала театральную паузу, — он в баре с друзьями тусит. До утра. И заявил, что это «серьезный повод».

— Оооооооо! — протянул Саша, и в этом звуке было столько понимания и мужского осуждения, что Алисе чуть не стало теплее. — Это, конечно, форменное безобразие. Не мужской поступок. Такое спускать нельзя. Ладно, не кисни. Завтра к обеду будет у тебя сертификат. На лоб. С надписью «Прости, солнышко!». Или что-нибудь более... пикантное?

— «Солнышко» — идеально, — ядовито процедила Алиса.

—Договорились. И это... Алис? Поздравляю тебя. С годовщиной. Не грусти сильно. Месть — лучший антидепрессант!

— Спасибо, Саш, — Алиса бросила трубку, чувствуя странное удовлетворение от сговора. План обретал форму: публичный позор баннером и вечное клеймо на лбу. Поэма мести!

Она бросилась к окну — баннер должны были вот-вот привезти. Пока ждала, машинально схватила телефон, чтобы убить время в соцсетях. Лента... знакомые лица... котики... И вдруг — свежий пост от Славы. Сердце ёкнуло, рука сама потянулась открыть.

Фото. Яркий, шумный бар. Слава в центре, рука обняла плечо своего лучшего друга, Костика. Оба сияют улыбками до ушей. И подпись, от которой у Алисы кровь ударила в виски:

«Бро, теперь ты свободен! За твое холостяцкое счастье!»

Все. Весь мир сузился до этих слов на экране. «Серьезный повод». Оказывается, это был его «серьезный повод»? Освобождение друга из отношений? И они празднуют ЭТО в ИХ годовщину?!

— Вот же ж скотина! — вырвалось хриплым шепотом. Телефон, который минуту назад был орудием мести, взлетел в воздух и со звонким стуком приземлился на тумбочку. Алиса отшатнулась, как от гадюки, и повалилась в кресло, резко откинув голову назад. Глаза закрылись сами собой.

Тишина. Внезапная, оглушительная, звенящая тишина, ворвавшаяся в квартиру после шквала эмоций. Гул голосов из телефона сменился гулом собственной крови в ушах. Гнев, кипевший секунду назад, схлынул с невероятной скоростью, оставив после себя... пустоту. Невероятную, тяжелую, ватную пустоту. И странное, почти неестественное спокойствие.

В этой тишине, под аккомпанемент собственного усталого дыхания, закралась невероятно соблазнительная мысль, проскользнувшая как холодный луч луны сквозь щель в ставне:

«А может... послать все к черту? И Славика... в том числе?»

Мысль висела в воздухе, огромная и невесомая одновременно. Баннер с блестками и черепами, фальшивый сертификат на тату «Солнышко» на лоб... Вдруг это все казалось нелепым, утомительным театром абсурда? Вдруг проще... просто уйти? Оставить его с его «бро» и золотой рыбкой вместо памяти?

Где-то внизу, у подъезда, пропищала сигнализация. Алиса не открыла глаз. Она сидела в кресле, откинувшись, слушая звенящую тишину и этот странный, незваный покой, который был страшнее любой ярости. Война была объявлена, орудия заказаны... но внезапно захотелось сложить оружие и просто... выдохнуть. Навсегда.

Глава 3

Звонок в дверь — резкий, настойчивый — вырвал Алису из омута странного спокойствия, в котором она утонула. Она моргнула, удивленно оглядев комнату. Сколько она просидела так, в кресле, слушая тишину и крамольные мысли о бегстве? Часы показывали почти десять. Время текло, как сироп, когда решаешь судьбу отношений.

Быстрым, почти автоматным движением она поднялась, отряхнувшись от остатков созерцательного ступора, и подошла к двери. Открыла.

За порогом стоял молодой парень-курьер, державший свернутый в рулон баннер и увесистую коробку. Он выглядел так же устало, как будто развозил не заказы, а собственные нереализованные амбиции.

— Ваш заказ, баннер с… украшением, — пробормотал он, заглядывая в накладную с выражением человека, видевшего всякое, но блестки и светящиеся черепа все равно вызывали легкий диссонанс.

Алиса поблагодарила, расплатилась, щедро добавив на чай — месть требует финансирования, и пожелала ему доброго вечера с такой неестественной бодростью, что парень на секунду задержался, словно ожидая подвоха. Дверь закрылась. Алиса осталась наедине с орудием своей публичной казни Славиной репутации.

Теперь главный тактический вопрос: где развернуть знамя позора? Увидеть его, только зайдя в квартиру? Банально. Слишком интимно, не та публичность. Нет, нужно место стратегическое. У подъезда. Чтобы он, подходя с утренней головной болью и чувством вины размером с КамАЗ, увидел свое предательство за три квартала. Чтобы соседи, выгуливающие собак и идущие за хлебом, прочитали и прониклись. Чтобы даже почтальон запомнил дату. Идеально!

Улыбка, на этот раз искренне злорадная, озарила ее лицо. Мысль о всеобщем осуждении Славика согрела душу куда эффективнее, чем утренний кофе. Она порылась в кладовке и вытащила складную стойку для рекламных объявлений — наследие прошлой попытки продать старый диван. Пригодилась! — торжествующе прошептала она, будто найдя Святой Грааль мести.

Выкатить все это хозяйство на улицу было несложно. А вот водрузить баннер размером с парусник на хлипкую стойку под ночным ветерком, пытавшимся унести и баннер, и ее остатки самообладания — задача для циркачей. Алиса пыхтела, кряхтела, ворчала на непослушные завязки и пыталась придушить порывами ветра блестящую фольгу. Баннер норовил свернуться обратно в рулон, как улитка, испугавшаяся собственной дерзости. Светящиеся черепа на гирлянде зловеще поблескивали в свете фонаря, словно подбадривая: Давай, Алиска, ты сможешь! Отомсти!

Наконец, после десяти минут эпической битвы, баннер был водружен. Он развернулся во всей своей ослепительной, розово-блестящей, черепно-украшенной красе. Текст «СЛАВА! ПОЗДРАВЛЯЮ С НАШЕЙ 10-ЛЕТНЕЙ ГОДОВЩИНОЙ! 04.09.2025 – ДЕНЬ, КОТОРЫЙ ТЫ ВЫБРАЛ ДРУЗЕЙ ВМЕСТО ЛЮБВИ. ЛЮБЯЩАЯ АЛИСА» сиял, как неоновый вызов всему мужскому безразличию. Алиса отступила на шаг, запыхавшаяся, с растрепанными волосами, но с чувством глубокого удовлетворения. Она встала перед своим творением, сложила руки на груди и… громко похлопала сама себе. Не просто похлопала, а с чувством, с толком, с расстановкой, как артисту, завершившему гениальный спектакль.

— Браво, Алиса! — провозгласила она шепотом, но с пафосом. — Оскар за лучшую визуализацию мужской недальновидности! Гениально! Просто, со вкусом, и с блестками!

Она представила, как Слава, бледный как мел, читает этот текст под сочувствующими (или злорадными) взглядами соседей, и ее душа запела арию торжества. Теперь можно спать. Или хотя бы попытаться.

И впервые за долгие месяцы (может, даже годы?) ожиданий и разочарований, Алиса уснула сном младенца. Не просто младенца, а младенца, только что отомстившего за отобранную погремушку. Глубоко, без сновидений, под аккомпанемент тихого жужжания светящихся черепов за окном.