Из Загса - в драконье логово. Без права на пересмотр (СИ) - Пейдж Полли

Утро. Ровно 6:00. Будильник не прозвучал — Алиса проснулась сама, словно внутренний хронометр мести был заведен на это время. Она потянулась… и осознала: место рядом было пусто и холодно. Славик так и не вернулся.

Удивления – ноль. Разве что легкое презрительное фырканье. Классика жанра, — подумала она, вставая. — Ушел в себя на почве чувства вины? Или просто продолжил «серьезный повод» до победного? Явится дня через два, с цветами дешевле газеты и глазами виноватого щенка, которого только что выдрали за прогул урока. Мысль об этом спектакле вызвала не боль, а лишь усталое раздражение. Она спокойно отправилась в ванную приводить себя в порядок. Сегодня рабочий день, а в ЗАГСе внешний вид — это святое, даже если внутри все разбито вдребезги.

За завтраком она наслаждалась ароматным кофе и машинально листала ленту соцсетей. Глаза искали свежие следы Славиного «загула во имя свободы друга». Но тишина. Ни новых фото, ни сторис, ни даже глупого мема. Либо спит мертвецки, либо… — мысль оборвалась. Неважно. Пустота была предпочтительнее его лица.

Допив кофе, Алиса собралась. Выходя из подъезда, она бросила взгляд на свое ночное творение. Эффект превзошел ожидания. Ранние пташки — пенсионерка с авоськой, остановилась как вкопанная, читая текст и бросая сочувствующие (и одновременно жадные до сплетен) взгляды на окна Алисы. Сосед-автолюбитетель, выходя к машине, споткнулся, уставившись на баннер, и чуть не выронил ключи. Двое подростков тыкали пальцами и хихикали. План работал! Публичный позор был запущен, как хорошо смазанный механизм. Алиса позволила себе довольную, почти что солнечную улыбку и бодро зашагала на работу. Утро начиналось не так уж плохо.

Подходя к знакомому зданию ЗАГСа, Алиса мысленно сморщилась. Сейчас будет Маша. Энерджайзер в юбке, ходячий вопросительный знак и мастер непрошеных советов. Маша, которая вчера поздравляла ее заранее с предложением руки и сердца. Как встретить этот шквал? Соврать? Буркнуть что-то про «чудесный романтический вечер со Славиком»? Ха! Слишком много чести этому…

Алиса решительно рванула дверь и вошла в холл с видом человека, готового к бою. В своем кабинете она неспешно сняла пальто, повесила его и села за стол, открывая график церемоний.

— Отлично, всего одна — в обед. Можно немного передохнуть и…

БАМ!

Дверь распахнулась, и в кабинет ворвался ураган по имени Маша. Ни «привет», ни «здравствуй» — сразу в лоб, глаза сияющие азартом охотника за сплетнями:

— Ну что?! — выпалила Маша, с порога бросаясь к столу. — Рассказывай! Где ОНО? Кольцо?! — И прежде чем Алиса успела моргнуть, Маша схватила ее руку и стала судорожно разглядывать пальцы. Не обнаружив вожделенного блеска, ее лицо сначала изобразило недоумение, затем разочарование, а потом — живой интерес к драме. — А… а что вчера было-то? — спросила она, опуская руку Алисы, но не отпуская ее взглядом.

Алиса вздохнула, театрально закатив глаза. — Было то, что ты и предсказывала, оракул, — сказала она сухо. — Славик благополучно забыл про нашу годовщину, как забывают пароль от почты. Предпочел отметить в баре с друзьями. До утра. По «серьезному поводу». Так что, да, Маш, ты была права. Снимаю шляпу перед твоим знанием мужской натуры.

Лицо Маши выразило целую гамму чувств: от торжества («Я же говорила!») до искреннего (хотя и немного сладковатого) сочувствия. Она обняла Алису за плечи с такой силой, что та чуть не поперхнулась.

— Ах он, тугодум! Глаза у него для красоты, что ли? Мозги у мужчин — это же как кеш-бэк: есть вроде бы, но воспользоваться ими правильно могут единицы! — провозгласила Маша с пафосом трагедии. — Не горюй, солнышко! Рыбку без головы не жарят, а мужика без мозгов — не берут в серьезные отношения! Он сам себя в рейтинге женихов опустил ниже плинтуса! Теперь ты королева, а он — так, придворный шут! — Ее «утешение» было похоже на сладкий сироп, приправленный осколками стекла — вроде приятно, но есть опасно.

Маша отступила, окинув подругу оценивающим взглядом. — И что теперь будешь делать? — спросила она с хищным блеском в глазах.

— Пока… устроила ему небольшую публичную демонстрацию его забывчивости, — уклончиво ответила Алиса, мысленно представляя Славу перед баннером. — А там… посмотрим. Может, он сам догадается, что к чему. А может… — она не договорила, но в ее глазах промелькнула тень тех самых утренних мыслей о бегстве.

Маша улыбнулась загадочно и одобрительно, как жрица, благословляющая жертвоприношение. — Действуй! — бросила она на прощание и вылетела из кабинета так же стремительно, как и появилась.

Алиса осталась одна. В тишине кабинета эхо Машиных слов быстро рассеялось. Она взяла в руки распечатку текста бракосочетания — тот самый, где говорилось о верности, поддержке в горе и радости, и о памяти важных дат. Ирония ситуации висела в воздухе густым туманом. Она глубоко вздохнула и начала тихо, монотонно, как заведенная, повторять слова, ставшие для нее сегодня горькой мантрой:

Дорогие новобрачные! Сегодня вы делаете самый важный шаг в вашей жизни… объединяя свои судьбы в радости и печали, в здравии и в болезни… и помня о днях, значимых для вашего союза… Последнюю фразу она произнесла с особой, ледяной четкостью. Каждое слово отдавалось эхом в ее собственной, треснувшей вдребезги, «значимой дате». План мести висел на стойке у подъезда, фальшивый сертификат на тату ждал своего часа, а она здесь, в храме брачных уз, повторяла заклинания о вечной любви. Абсурд? Да. Сатира? Самая что ни на есть жизненная. И Алиса повторяла свою мантру, глядя в окно, за которым разворачивался совсем другой, непарадный сюжет ее собственной любовной повести.

Глава 4. Мама в ЗАГСе, или баннер как камень преткновения

Рабочий день в ЗАГСе тек как густой сироп после бури. Алиса механически перебирала бумаги, проверяла списки гостей на предстоящую церемонию, перечитывала текст поздравления — но мысли вихрем крутились вокруг одного: где Славик? Почему ни звонка, ни сообщения? Неужели баннер с блестками и светящимися черепами отправил его в такой глубокий ступор, что он потерял связь с реальностью на месяц? А как же ее гениальный сюрприз? Эффект-то должен был быть мгновенным, как удар тока!

Первоначальная сладость мести начала подозрительно быстро выдыхаться, сменяясь едким послевкусием сомнения. А не переборщила ли я? — пронеслось в голове. — Теперь весь район знает, что Слава — бесчувственный болван, а я — обиженная фурия с розовыми блестками. Мысль о соседях и соседях соседей, тыкающих пальцами и перешептывающихся у подъезда, заставила ее внутренне поморщиться. Она даже мысленно поругала себя за опрометчивость, за эту театральную выходку.

Но хорошенько все взвесив… Алиса резко встряхнула головой, отгоняя слабость. Нет! Все сделано правильно! Если не сейчас, то когда? Он уже не просто сел на шею — он устроил там уютное гнездышко, развесил носки и свесил ноги, абсолютно не ставя ее чувства ни во что! Он не ценил, не уважал, забыл самое важное! Хватит! Улыбка, на этот раз твердая, победная, озарила ее лицо. Она не отступит. Месть была ее правом!

Из водоворота самоутверждения ее вырвал странный шум за дверью кабинета. Голос Маши, обычно такой звонкий и уверенный, звучал взвинченно и громко, пытаясь перекрыть кого-то другого. Алиса уловила обрывки:

«…Нет! У нее сейчас церемония! К ней НЕЛЬЗЯ! Вы слышите меня?! Нельзя просто так врываться! Я…»

Дверь в кабинет Алисы с грохотом распахнулась так резко, что тарелка с символическим «Счастьем» на стене едва удержалась. На пороге, запыхавшийся, с лицом, на котором смешались ярость, недоверие и какая-то детская обида, стоял… Славик.

Алиса от неожиданности буквально ахнула, рот непроизвольно открылся. Куда угодно, но на работу? Славик удостоил ее рабочий храм брачных уз своим присутствием впервые за всю их совместную жизнь! Мозг Алисы судорожно заработал: Зачем? Увидел баннер? Пришел извиняться? Но почему он выглядит так, будто это она забыла про их годовщину, съела его последнюю пельмешку и продала коллекцию кроссовок? Он ничего не перепутал?