Из Загса - в драконье логово. Без права на пересмотр (СИ) - Пейдж Полли

Алиса, подавив смешок (профессионализм, все же!), направилась к своему столику, украшенному гирляндами и тем самым злополучным символом «Счастья». Она оглядела зал. Пусто. Ни одного гостя. Только эта странная парочка, да пара голубей под потолком, явно ожидающих осыпания молодых рисом.

— Гости… задерживаются? — шепотом спросила Алиса невесту, пытаясь сохранить дежурную улыбку.

Невеста повернула к ней голову с трудом, скрипя воротником.

— Нет, — прошелестела она голосом, похожим на шум сухих листьев. — Гостей не будет. Мы… одни.

Алиса медленно подняла бровь. Вот это причуды! Но кто она такая, чтобы судить? Люди женятся как хотят. Хоть в костюмах динозавров. Главное — любовь. Хотя, глядя на жениха, который пытался почесать нос, но не мог дотянуться из-за рукава, любовь казалась весьма специфической. Хоть как-то да женятся, — подумала она с легкой горечью, — не то что я… десять лет в подвешенном состоянии с человеком, для которого годовщина — повод тусить с «бро».

— Ну что ж, — громко произнесла Алиса, включая свой «свадебный» голос — бархатистый и полный торжественности. — Дорогие… молодожены! Поскольку гостей нет, мы можем начать нашу интимную церемонию единения двух сердец прямо сейчас.

Церемония пошла по накатанной. Алиса, действуя на автопилоте (мысли то и дело уносились к предстоящему разговору со Славиком и его мегерой-мамой), произносила заученные фразы о любви, верности и вечных узах. Рот говорил одно, голова бубнила другое: Друзья вместо любви... Мамина юбка...

Настал момент подписания документов. Алиса разложила перед парой аккуратные бланки.

— Вот здесь, здесь и здесь, пожалуйста, — указала она привычным жестом. — Ваши автографы, вписывающие ваши имена в великую книгу судеб… или хотя бы в архив нашего ЗАГСа.

Жених и невеста переглянулись. Было в их взгляде что-то… странное. Не волнение, а скорее, азарт фокусников, готовых вытащить кролика из шляпы. Они подписались с какой-то преувеличенной старательностью. Потом невеста протянула ручку Алисе.

— И ваша подпись, пожалуйста, здесь. Как уполномоченного лица. Для… заверения.

Алиса, не глядя, машинально поставила свою размашистую подпись в указанной графе. Бумага под пером слегка дрогнула, показалось, мелькнул слабый синеватый отсвет, но она списала это на усталость и блик от люстры.

— Поздравляю! — провозгласила она, вручая им свидетельство. — Теперь вы муж и жена! Желаю вам… эээ… исторически точного и взаимопонимающего совместного пути!

Странная пара молча поклонилась (что далось им с трудом из-за нарядов) и быстро, почти шаркающей походкой, покинула зал. Алиса посмотрела им вслед. Какие-то они… странные, — мелькнула мысль. — Как будто спектакль отыграли. Она пожала плечами. В ее практике бывало и не такое. Она собрала документы. Тот самый бланк с ее подписью лежал сверху. Она бегло глянула на него. Все как всегда. Имена молодоженов… Аргил и Сильвана. Странные имена. И графа «уполномоченное лицо»… ее подпись казалась чуть ярче, чем обычно.

—Показалось, — вздохнула она, убирая бумаги в папку. — Идем дальше, Алиса. Впереди – разборки со Славиком.

Глава 6. Летучий чемодан

После окончания рабочего дня Алиса сидела в своем кабинете, не двигаясь. Она смотрела на сломанную тарелочку «Счастья» и размышляла о земном: Идти ли домой? Мысль о предстоящем объяснении со Славиком, о возможном присутствии Ирины Андреевны с ее ядовитыми комментариями, вызывала тошнотворную усталость. Десять лет. Десять лет хождения по кругу.

Дверь приоткрылась, в щель просунулась веселая физиономия Маши. — «Ну что, повелительница колец… точнее, разбитых тарелок? — пошутила она.

Алиса не улыбнулась. Она посмотрела на подругу серьезно, почти отчаянно.

— Маш… а может, мне сегодня не идти домой? Опять эти разговоры на пальцах, объяснения очевидного Славику… а если там еще и его мама… это же комбо смертельное! Я так устала… — Голос ее дрогнул.

Маша мгновенно сменила шутливый тон на сочувствующий. Она вошла и присела на край стола. — Хочешь, пойдем ко мне? Пицца, суши, киношные страдания вместо твоих?

Алиса покачала головой. — Нет. Спасибо. Но… все же нужно уже сейчас решать. Окончательно. Понять, куда двигаться дальше. Потому что… — она сделала глубокий вдох, — больше так продолжаться не может. Я все решила.

Маша внимательно посмотрела ей в глаза и увидела там не привычную усталую ярость, а твердую, холодную решимость. Она одобрительно кивнула. — Молодец, подруга. Давно пора. Резать, не дожидаясь перитонита чувств. Удачи тебе! — Она обняла Алису на прощание и вышла, оставив ее наедине с решением.

Алиса посидела еще минуту, будто собирая в кулак всю свою волю. Сделала еще один глубокий вдох, схватила сумочку и решительно вышла из кабинета, из ЗАГСа, в начинающиеся сумерки.

До дома было рукой подать, но сегодня путь казался бесконечным и… тревожным. Воздух был густым, неестественно тихим. И тут она почувствовала. За ней следят. Не просто смотрят, а именно следят. Холодный страх сковал ее до костей, заставил учащенно забиться сердце. Она не подала вида, лишь незаметно ускорила шаг. Боковым зрением уловила движение в подворотне, тень за деревом. Адреналин вколотил в ноги пружины. Она почти бежала, не оглядываясь, и сама не заметила, как очутилась у своего подъезда. Рывком открыла дверь, влетела в квартиру, захлопнула за собой дверь и прислонилась к ней, тяжело дыша. Господи… что это было? — прошептала она, чувствуя, как дрожь пробегает по всему телу. От странной парочки в ЗАГСе до преследователей на улице — день выдался на редкость насыщенным.

И тут из кухни вышел Славик. Он не посмотрел на нее, не сказал ни слова. С невозмутимым видом человека, собирающегося на пикник, он прошел мимо нее в комнату… неся в руке большую эмалированную кастрюлю. Ту самую, за которую они когда-то спорили.

Алиса, еще не отдышавшись от страха, с изумлением наблюдала за ним. Он поставил кастрюлю на пол возле… чемодана. Полуоткрытого, туда уже было набросано несколько вещей. Он собирал вещи? Серьезно?

Алиса вошла в комнату. — Что это значит? — спросила она, стараясь, чтобы голос не дрогнул.

Славик, не глядя на нее, потянулся за очередной футболкой. — Я ухожу. Собираю свои вещи. — произнес он ледяным тоном, словно сообщал прогноз погоды.

Внутри Алисы что-то щелкнуло. Усталость, страх, обида — все смешалось и превратилось в белый, яростный жар. Она встала в позу, сложив руки на груди — позу разъяренной фурии, а не покинутой женщины. — Ну, вообще-то, — ее голос зазвенел, как натянутая струна, — эта кастрюля моя. Я лично ее выбирала, платила за нее. Так что будь добр, положи на место! — Она сделала шаг вперед. — И ты не хочешь, наконец, как взрослый человек, а не как обиженный ребенок, поговорить? Выяснить?

Славик, наконец, посмотрел на нее с презрительным равнодушием. — Вообще-то, эта кастрюля была куплена во время нашего совместного проживания! — заявил он, как будто цитировал свод законов.

Это было последней каплей. Алиса подошла вплотную и схватила кастрюлю за ручку. — О каком совместном проживании ты говоришь?! — ее голос сорвался на крик. — Мы не муж и жена, чтобы делить совместно нажитое имущество! Мы… мы… — она искала слова, задыхаясь от ярости, — да я даже не знаю, как назвать эти наши отношения длиною в десять лет! — И со всей силы, с криком, рванув кастрюлю из его рук, она швырнула ее в угол комнаты. Грохот был оглушительным.

Славик отпрянул, ошарашенно глядя то на кастрюлю, то на Алису. — Да ты сумасшедшая! — выдохнул он. — Не понимаю, как я жил с тобой все эти десять лет! — Он передразнил ее последние слова с гадливой усмешкой.

Эти слова были как красная тряпка для быка. Ярость, долго копившаяся, десятилетняя, вырвалась наружу как лава. — Да как ты смеешь?! — завопила Алиса, подступая к нему. — Ты – свинья неблагодарная! Это мамочка тебе нашептала уходить? Ну и проваливай! Но забирай только то, что сам действительно купил! — Она сделала театральную паузу, сверкнув глазами. — Ах, простите… ты же ничего за эти десять лет не купил! Все — Я! Я работала! Я платила! Я выбирала эту чертову кастрюлю!