Эхо 13 Забытый Род. Трилогия (СИ) - Родович Арон

Они говорили редко — и всегда шёпотом. Но однажды что-то изменилось. Сначала я уловил запах — алкоголь, табак, перегар. Один из тех, кто всегда находился в комнате, явно выпил. Разговор стал громче, впервые — почти обычный голос.

— Господин Яков велел ждать, — голос был хриплый, сдержанный, с хрипотцой, в нём чувствовался возраст и тяжесть службы. — Всё идёт, как он сказал. Говорит, ЭХО стабилизируется — по крайней мере, он так считает

— Да стабилизация, стабилизация… — фыркнул второй, резкий, моложе. — А если он так и будет лежать? Если овощ? Я ж не для того меч в зубы взял, чтоб над бездыханным торчать. Пусть Яков сам с ним возиться.

— Я бы на твоём месте рот прикрыл, — бросил старший с раздражением. — Он может и лежит, но не мертвяк. Придёт в себя — узнает, что ты тут пасть разевал — сам тебе высадит без слов. Я видел, как Яков его гоняет. Ты рядом с ним ноль, пацан. Так что заткнись и молись, чтоб никто этого не слышал. А то потом по полу зубы собирать будешь — поломанной рукой.

— Я понял… — голос младшего стал тише. — Просто… он уже третий день как лежит. Дышит, да. Но не двигается. Ни жеста, ни шороха. Как будто в коме. Жутковато. Вроде живой — а будто пустой.

— Он дышит. Значит, не мёртвый. И молись, чтоб не слышал. Или чтоб не вспомнил.

Пауза. Потом снова — тишина и шёпот. Они начали переговариваться, но я снова не мог разобрать слов. Шепотки, обрывки, оттенки — но не содержание. И всё же этого было достаточно.

Их слова складывались в цепочку. “Господин” — снова и снова. Не только в отношении ко мне, но и к некому Якову. Это настораживало. Значит, нас как минимум двое, кого здесь считают старшими. Но нюанс в интонации: ко мне — с почтением, даже с благоговением, особенно со стороны старшего. К Якову — скорее с подчинением, как к начальнику. Как будто он — исполнитель, а я — приоритет. Будто он подо мной. Логика подсказывает: если это правда, то я действительно оказался в чужом теле. И, возможно, не просто в чужом — а в теле господина.

Это не наш мир. В нашем мире так не говорят. Среди моих знакомых было три Якова, но ни один из них не был ни господином, ни командиром охраны. И уж точно не вызывал такого страха. Здесь — другой порядок, другая система.

Из их разговора я уловил главное: мной раньше занимались. Меня готовили. Не к экзаменам, не к выступлениям, а к настоящим боям. Это была военная подготовка. Строгая, методичная. Старший сказал, что меня гонял Яков. А это значит, что Яков — тоже воин. И, судя по уважению в голосе, не последний. Возможно, инструктор. Возможно, командир. В любом случае — человек с опытом, который знал, как обращаться с бойцом.

А тот, молодой — по голосу ясно: силён, резок, не из слабых. Энергия, мощь, натиск. Но именно ему старший сказал: “Он тебя сам вывернет, если узнает, что ты его обсуждал”. Без метафор. Без сомнений. Как факт. Как предостережение. А старший явно знал, о чём говорил. Это не бравада. Это опыт. Он слышал, как Яков меня гонял. Он видел. И он знает, на что я способен.

А я… Я в своей жизни максимум таракана тапком — и то с шансами 50 на 50. Иногда даже таракан побеждал и убегал в щель. А тут — бойцы, которые сами опасны, говорят, что меня лучше не злить. Что я — угроза. Значит, это не моё тело. Не может быть. В этом теле — сила. Реальная. Настоящая. Подтверждённая теми, кто эту силу знает.

Это ещё одно подтверждение: я не в своём теле.

Все указывает на одно: я — не я. Или, точнее, не в своём теле. Это переселение? Подмена? Реинкарнация? Сценарий из фэнтези, манги, фантастики? Звучит как бред. Наука это не объясняет. Но факты не спорят: тело — молодое, лёгкие — свежие, слух и обоняние — обострённые, окружение — уважительное. И я — не пастух с деревенского луга. Всё указывает на новое тело. Новый мир. Новую роль.

Я ещё не знал, что происходит, но мог фиксировать детали. И одно повторялось чаще других: ЭХО. Это слово возникало снова и снова. Я не понимал, что оно значит, но чувствовал: в нём — суть. Возможно, это и есть ключ к происходящему.

И ещё кое-что. Прозвучало слово — «Эхо». Не как звук, не как отражение голоса в пустой комнате. Оно звучало иначе. Плотнее. Весомее. Я почувствовал это почти физически: все три буквы будто нависли в воздухе. Не просто слово — нечто, что нельзя было написать с маленькой буквы. Это было имя. Термин. Не звук — а целая система. Я понимал: здесь, в этом мире, слово «ЭХО» значит гораздо больше. Возможно, это и есть местная магия. Или её основа. Или нечто ещё более фундаментальное — то, что невозможно выразить ни наукой, ни логикой.

Я понял, что именно оно — ЭХО — стало причиной моего состояния. Не сон, не травма. Что-то внутри меня — связанное с этим словом, этой силой — вышло из-под контроля. Оно нестабильно. Оно не в балансе. И, возможно, именно из-за него прежний обитатель тела… исчез. Потому что не справился. А теперь справляться должен я.

Это первый ключ. И я должен его запомнить.

А потом — вспышка. Нет, не света. Не звука. Вспышка знания. Чужого, но странно знакомого. Как будто не я что-то вспомнил — а тело. Будто в меня ворвалась память, которая всегда была здесь, но только ждала сигнала. Это не было похоже на мои обычные воспоминания. Мой мозг почти ничего не забывал. А это — было забыто. Или запечатано. Но вдруг стало доступно.

Я помнил, как поклониться. Сколько шагов оставить до другого аристократа. Как правильно стоять, как держать спину. Кто кому подчиняется. Я знал, как вести диалог. Как пользоваться приборами. Как смотреть, как молчать, когда молчание — оружие. Это не было знанием из книг. Это была муштра. Телесная память. Привычка, выдолбленная годами. Меня учили. Меня готовили. Это тело знало, как жить среди аристократии — потому что оно в ней выросло.

Значит, я не просто в чужом теле. Я в теле аристократа. И это ещё один кусок мозаики.

Я не успел как следует это обдумать, как в комнате что-то изменилось. Вошла девушка — та самая, что обычно ухаживала за мной. Она что-то прошептала охраннику и подошла ближе. В этот момент я впервые почувствовал прикосновение. Мягкое, осторожное — тряпка? платок? губка? Что-то коснулось моего лба и начало протирать. Омывать.

И тогда я понял, откуда доносится запах. Это был запах трав. Тех, что были в настое, которым меня обтирали. Это было не просто мыло — настой. Тёплый, пряный, терпкий. Не ромашка, не мята — ничего знакомого. Но тело, что удивительно, реагировало на него с благодарностью. Оно знало этот запах. Оно любило его. И каждый раз, когда девушка была рядом, моё дыхание становилось ещё ровнее, как будто организм сам распознавал заботу и отвечал на неё.

Если принять, что я в другом теле — и это тело аристократа — то всё начинает сходиться. Возможно, я попал в альтернативный мир. Мир, где есть алхимия. Где травы не фольклор, а наука. Где нет таблеток… Хотя нет, вру. Мне уже пихали в рот таблетку — горькую, как предательство. Обычную. Горечь ощущалась на уровне инстинкта. Я не мог контролировать действия, но тело проглотило её автоматически. Как будто знало, что делать.

То есть ко мне вернулись все чувства. Это же прекрасно. Я слышу, улавливаю запахи, различаю вкус — и, стоп, я чувствую своё тело. Не абстрактно, не как схему из учебника анатомии, а реально ощущаю каждый орган, мышцу, связку. Я понимаю, где у меня печень, в каком состоянии сердце. Это невозможно — и в то же время происходит. Как будто в теле установлена система внутреннего мониторинга.

И да, это точно не моё прежнее тело. Потому что я чувствую мышцы, их упругость. Размеры конечностей. Девушка мыла меня — и мне стало стыдно. В старой жизни я был скромен, с девушками — как с ураном: держался на безопасной дистанции. А тут… она мыла мне ногу, и я понял: она слишком длинная. Эта нога — не моя. Я был метр шестьдесят пять с кепкой. А сейчас — минимум на пятнадцать-двадцать сантиметров выше.

И тело… спортивное. Не лабораторно-офисное. Не закостенелое от сидячей работы. А подвижное, тренированное. Сильное. Теперь слова охранников, их интонации, их уважение — всё это обретает смысл. Не только логический. Физический. Телесный. Я чувствую, что это тело может. А я — в нём.