Наперегонки с ветром. Буря (СИ) - Виннер Лера

Такое положение дел наводило на ещё одну интересную мысль: оно не могло подобраться к нам. Чуяло, злилось, но пока не могло причинить настоящий вред.

Пугать подобным образом с его стороны было глупо, – чем бы ни было на самом деле, оно совершенно точно было разумно, – но вывести из равновесия, отвлечь, переключить на другие заботы тоже

Как будто их и без того было мало.

Суета вокруг купленного банка рано или поздно должна была вылиться во что-то, и хорошим оно точно не станет.

– Леди Элисон, – Габриэль шагнул ко мне, но продолжить не успел.

Женни вышла из кабинета в котором остался дознаватель, нашла меня взглядом и коротко кивнула, давая понять, что я могу войти.

Она не казалась взволнованной сильнее обычного, но именно это мне больше всего и не понравилось.

– Госпожа Готтингс, прошу вас, – помощник дознавателя, имени которого я не запомнила, вежливо, но очень настойчиво потеснил её к двери.

Как и предполагалось, ему было дано распоряжение выставить из дома тех, кто больше всех видел и мог тем или иным образом повлиять не показания прочих.

Я кивнула ей в ответ и, не глядя на Габриэля, отправилась на допрос.

Он занял не больше получаса, но проведен был мастерски. Бюль не проявлял горячего интереса к тому, что я говорила, но и пренебрежителен не был. Напротив, он выказывал почти неуместное радушие, улыбался из-под своих усов и прищуривался, как будто собирался начать шутить.

Мне всегда нравилась такая манера вести дела, – не в меру заинтересованных в расследовании она раздражала, пытавшихся солгать заставляла расслабиться и выдать себя неосторожным словом или поступком. Кому, в самом деле, придёт в голову, что глуповатый простак сможет напасть на настоящий след?

Стив умел делать подобное почти в совершенстве и пару раз даже пытался дать мне несколько советов, но воспользоваться ими мне как-то не довелось или просто не хватило терпения.

Когда я вернулась в холл, ни Кайла, ни Габриэля видно не было, зато меня едва не сбила с ног кухарка. Она отчаянно торопилась поговорить с дознавателем, рассказать ему обо всём, что успела заметить и о чем смогла догадаться.

Помощник дознавателя всё так же стоял у двери, и, сочтя это превосходным поводом не прощаться с Айлиль Уортен, я накинула плащ и вышла на улицу.

Ветер усилился настолько, что теперь трепал подол и портил причёску, но накидывать капюшон я не стала.

До нашего дома было всего несколько ярдов, которые предпочла пройти спокойно, не пригибаясь и не ускоряя шаг.

Через три дня будут ещё одни похороны. Присутствовать и на них тоже нам точно не понадобится, но, может быть, сходить и стоило.

Стоя на второй ступеньке, я оглянулась на дом Уортенов ровно в тот момент, когда к нему подъехала запряженная двумя лошадьми крытая телега, в которую должны были погрузить тело.

Почему именно они?

Наш дом был последним на улице, единственными после дома Уортенов. Когда Айлиль выскочила на улицу и закричала, люди бежали… отовсюду?

Проверяя внезапно пришедшую на ум догадку, я повернулась к своей двери спиной и внимательно осмотрелась по сторонам.

Прямо напротив начиналась широкая дорога, по которой Женни и Джеральдина впервые привели меня сюда.

Справа росли три высокие ели – предвестницы близкого леса.

Слева, напротив дома Уортенов, стоял большой и старый сарай. На двери болтался тяжёлый замок, и вполне могло статься, что не пользовались им очень и очень давно.

Дальше начинались дома.

Выходило, что Уортены были не просто нашими соседями, а соседями ближайшими.

На практике это не давало почти ничего, но было поводом к тому, чтобы подумать.

Если во Фьельдене завелось что-то, возомнившее себя хозяином города и наделившее себя же правом выживать чужаков, все это действительно имело смысл.

Кайл так и не сказал, почему пришёл к такому выводу, увидев бедолагу Джона мёртвым.

Гадать, просто ли не успел или не счел нужным, было бессмысленно, и я просто поднялась к двери, на ходу доставая ключи.

Два щелчка, и она открылась, пропуская меня в полутемный из-за пасмурной погоды холл.

Так или иначе, оно действительно хозяйничало здесь. Решало, кому жить, а кому умирать.

Вычищало город от тех, кто казался ему бесполезным или слишком слабым – недостойным пребывания здесь.

Однако же само слово «новый» предполагало, что у Фьельдела был и другой хозяин.

Старый.

Тот, кому хватило знаний и ума, – или безрассудства, – чтобы отправиться на кладбище и просить защиты.

Кто-то смертный.

Тот, кому было не тягаться с этой силой самому, но достаточно отчаянный, чтобы хотя бы чинить ей препятствия.

Кто-то, кого Новый Хозяин не принял в расчёт и с кем даже не попытался договориться.

Где бы я ни бывала и что бы в тех местах ни происходило, подобные войны за территории всегда заканчивались плохо, и прежде всего для тех, кто в них не участвовал.

Джон Уортен и горничная Гаретта были тому хорошим примером.

Что же до Альфреда Готтингса, в одном он оказался прав, – даже если того требовала ситуация, я не умела носить траур.

Избавившись от черного платья и окатив себя прохладной водой, я положила на стол записку Сесиль и, подумав, все-таки достала свою сумку.

Случай расспросить ее напрямую мне в ближайшее время вряд ли представится, а глухая стена, на которую я натолкнулась, пытаясь прощупать Женни, наводила на определенные мысли.

Она знала, что случилось с Йозефом Мерцем не хуже его вдовы. Или догадывалась и была близка к истине, но делиться своими домыслами отчего-то не стремилась.

Учитывая тот факт, что с ней я сблизилась сильнее, чем с кем-либо, это могло бы стать неоценимой дружеской услугой.

Или же она, напротив, сказала больше чем могла бы, вынудив вдову написать?

Сладковатый травяной дымок поплыл по комнате, и я отрешилась ото всего, поглужаясь в чужие переживания.

Эту записку совершенно точно написала Сесиль. Более того, это была ее инициатива и ее прямая просьба к Женевьеве – передать мне сообщение тайком, так, чтобы никто даже случайно не видел.

Она до сих пор боялась. Йозефа уже не было, банк оказался продан, а распорядиться отписанной Кайлом долей она не смогла бы никак иначе, кроме как передать ее своим детям.

Сам документ, который я успела изучить еще раз, прежде чем отправиться ко вдове на чай, был составлен идеально: деньги получала сама Сесиль, ее дети, либо же, в случае и их смерти, доля возвращалась к графу Нильсону. Никаких сторонних наследников, никаких законных способов передать ее еще кому-то.

Открыв глаза, я еще раз перечитала записку.

По всему выходило, что Сесиль знала что-то, из-за чего ее семья могла пострадать даже без учета денег.

Что-то, что наверняка знал и Кайл. Или, по меньшей мере, уже догадывался.

Погасив свечи, я прошлась по комнате, а потом вышла в коридор.

Тишина в доме оглушала. Мне не было сложно выносить ее с непривычки после шумного замка Совета, и она не вызывала холодок по спине, как это было в доме Уортенов, но что-то с ней определенно было не так.

Оставшись в одиночестве до самого вечера, я имела хорошую возможность проверить.

На стене в кухне висели пучки трав, и самое время было взглянуть на них поближе.

Ни на что всерьез не надеясь, я тем не менее нашла там все что нужно: полынь, тысячелистник, зверобой. Еще несколько засушенных растений, одно из которых было с длинными и похожими на когти красными листьями.

Трогать последние точно не стоило, но связав привычные травы в пучок, я вышла в холл и подождала, пока дым от них стал густым и сизым.

Нужно было почистить этот дом в первую же ночь.С учетом того, как плохо я спала здесь…

Дело не обязательно должно было быть в доме.

Скорее уж во мне самой и той скорости, с которой я мысленно назвала его “нашим”.

Последнего точно стоило остерегаться. Стоило одергивать себя в такие моменты вовремя, потому что не было ни “нас”, ни чего-то общего, помимо работы.