Вечное Царствие (СИ) - Грэнди С

Настеньку подобное наплевательское отношение жутко раздражало, потому что уж она хорошо знала, как ценно, когда дом — крепость. Ни при земной, ни при загробной жизни не было у Насти никакого защитника: ни родители, ни опекуны… хоть бродяга какой б палкой собаку от девчонки прогнал.

— Ур-р-р-р-кур-рур… — жалобно простонала избушка. Обиженная на всех дураков Настенька и не заметила, что надавила на ранку несчастной.

— Прости! Ой растяпа я! Извини меня. Эх ма! Не дотягиваюсь ужо.

— Ру-ру-ру… — примирительно промурчала изба, после чего присела на корточки и аккуратно, чтобы никого не задеть, плюхнулась назад и вытянула лапы. Так стало гораздо проще намазывать мед.

Дело пошло быстрее. Хотя… Если бы всякие тупорылые нечестивые не дергали ее со своими тупорылыми проблемами, Настенька скорее бы закончила со спасением избушки. У одного жопа болит — другой не разобрался в починке стола. Третий вообще… бадью с самогоном зарыл и теперь не может вспомнить, где она спрятана. Почему об том должна была помнить Настенька… Однако ж помнила. И се обстоятельство злило только сильнее!

— Пережили ж вы как-то без меня несколько денечков. Не умерли, че щас пристаете? — но на возмущения Настеньки ответа не последовало.

И казалось, вот она — власть. Без нее, самой царевны Настеньки, тута и пустякового вопроса решить не могут. Значит, она — ценная… ну должна быть. Да только головняк один, хоть нервы на уши натягивай. И вроде с утра до вечера крутишься-крутишься, вопросы решаешь почти что государственной важности. Но из наград: словесные тумаки от Василисы, пренебрежение от нежити и внутренняя судорога. Последнее особенно портило жизнь, покалывание в груди не утихало, а порой казалось, будто не получается сделать и вздоха. Иногда Настенька силой заставляла себя дышать.

— Фу ты ну ты! Оп ца-ца. Настасья, добрейшего времени…

Обернувшись, Настя увидела, как к ней дрожащей походкой приближается Дед Мороз. Несмотря на то, что ступал он несмело — плечи у него активно двигались туда-сюда, будто танцевали.

— Че те надо, старый пьяница! — огрызнулась Настя.

— Иша! Зубы-то не девичьи, а волчьи, — усмехнулся дед и, когда подошел, бросил сочувственный взгляд на ноги избушки, — курку жалко.

— Жалко у пчелки, иди ты лесом, дед. Вишь, занята я.

— Вопросов ноль, царевешна, — однако же слушаться дед не собирался: он уселся рядом. — Делов у тебя тута… Море. Внутри тама — не избушка. Хоромы такие, я при жизни ниче не видел подобного.

— Ниче справляемся.

— Дык видно да, девка ты ловкая, — от дедова комплимента Настя поежилась. Ей было приятно, оттого и горько: докатилася она до того, что доброму слову пьяницы радуется. — Так канешн от красы твоего скоро ниче не останется, а своего не наработается. Оно все непрально.

— Не поняла. О чем ты, дед? — Настя взглянула в лицо старика, пусть вид у него был помятый и взлохмаченный, а глаза-то чистые — стеклышки.

— Знаешь, от у нас девки в деревне были тож, быстро от труда тяжкого загнулися, но они знали на шо работали: замуж молодыми выскочили, деток родили и счастье строили. Дом в уюте держали, и чтобы дитятки голода не знали. На такое здоровье положить не жаль. На род свой. А на чье наследство ты, Настасья, работаешь?

И царевна расплакалась…

Такой чувствительности она сама от себя не ожидала. Но дед надавил на болячку, которая вроде бы давно заросла и покрылась плотной коркой. В реальности же: кровь сочилась из раны и топила Настеньку.

— Фу ты ну ты! — вскрикнул дед. — Ну чаго, ты чаго… — он положил руку Насте на голову, ладонь у него была огромная, точно медвежья лапа. — Не рыдай ты.

— Как же не рыдать… — она захлебывалась в чувствах, — так и есть, все правда…

— Не ну ты ж царевна! Встрепянись! Ты-то красоту свою не потеряешь.

— Какая красота! — сплюнула Настя. — Сердце девичье мое, обабилось… Ой бедная я… бедная… — никак не могла остановиться в рыданиях.

Дед гладил макушку содрогающейся Настеньки и с неподдельным сочувствием произнес.

— Так, может, ну это все? Зачем ты тут сидишь, если одни лишь страдания.

— Да как же мне уйти! Пропаду я без Василисы… Верняк…

— Ща пропадешь, канешн, — подтвердил дед. — Но шо если все может круто измениться? Строй свое счастье, Настенька, по крупицам. Держись близ правильных людей, говори шо нужно и сделай свой удар, када время придет.

Настя ошарашено посмотрела на старика, пытаясь понять, насколько он был серьезен. Но глаза его потеряли и малую долю пьяного блеска (если такова была), а улыбки на лице как не бывало. Теперь Дед Мороз казался совершенно другим и очень отличался от алкаша, которого Настя встретила пару дней назад.

— Счастье возможно, — продолжил он, — пусть будущее видится тебе только мрачным. Уголок радости может построить каждый, но для того нужно нарисовать свою мечту.

— Где нарисовать? — не поняла Настя.

— У себя в голове, — старик ткнул царевну в лоб. — Представь его и вцепись зубами. Ты можешь быть счастлива. Так избавься от всего, что стоит на твоем пути.

Больше дед ничего не добавил. Встал, тяжело опершись на колени, и пружинисто пошел в глубину леса. Он казался совершенно отрешенным от мира, а припляс никак не подходил этим темным местам. Настенька продолжала сидеть возле лап избушки с измазанной в меде рукой. Про нее-то она и забыла. Очнулась, когда приложила липкую ладонь к щеке. Поморщилась и пошла умываться к ручью.

О том, что к ней могут выскочить болотники Настенька в тот момент и не подумала, завороженная мыслью о возможном счастье. Каким бы оно могло быть? Ничего представить не успела, потому что чудища накинулись на нее. Нечестивые схватили царевну за обе ноги и потащили к себе в трясину.

— Вот же! — воскликнул кто-то совсем рядом. — И чего ты не сопротивляешься.

Настя подняла глаза: Григорий разрубил мечом одного и второго напополам так, словно они были ореховой скорлупой. Быстро разобравшись с проблемой, леший помог Насте встать.

— Такая неосторожность, это не похоже на тебя, — бросил Григорий неловко и даже смущенно. Кажется, они после охватившей их ночью страсти и парой слов не перекинулись.

— Что будешь делать, Гриша, если я выйду замуж за другого? — то был скорее риторический вопрос, но леший растерялся в попытках найти правильный ответ. — А я выйду, Гриша. Пусть хоть в этом треклятом мире это тысячу раз невозможно. Я на Земле так замуж выйти и не смогла, — с горечью пришлось признать Насте, — но здесь все получится.

Больше она ничего не сказала. Помыла руки в ручье и ушла. Зря, может быть, такую речь толкнула. Ведь Настенька сама понятия не имела, как добиться этой цели. Начиная с того, что и мужика подходящего на горизонте не маячит, а заканчивая… да в Царствие подобного и не случалось никогда! Чтоб кто-то замуж выходил — безумие.

И все же, несмотря на множество «но», она шла до избушки вприпрыжку, весело махая руками. Щеки раздувались от улыбки, которую Настя старалась сдерживать — бесполезно. В таком состоянии ее встретила Василиса, которая озадаченно смотрела на курьи ножки своего жилища. Увидев Настеньку, она изумленно подняла бровь.

— Настя, что произошло?

— Лешие придурки, — звонко произнесла Настя, — кожу сожгли, но я все исправила. Скоро заживет. А пока — отдых.

Больше ничего объяснять или докладывать не стала. Лихо запрыгнула на крыльцо и нырнула внутрь, оставив хозяйку недоумевать.

Василису-то можно и порешать в крайнем случае, подумала Настенька, просто нужно найти, кто это сделает. И обрести сильного покровителя… Мужа поискать… Дел теперь у Настеньки было ого-го! Но как приятно! Она с воодушевлением вошла в библиотеку и забрала к себе комнатушку все сказки, которые только нашла. Хорошо, что на страницах таких книг рисовали крупные иллюстрации. Пусть читать Настя не умела, но имена разобрать, скорее всего, сможет.

Она завалилась на кровать, подперев под грудь подушку и с нетерпением раскрыла первую книгу. Страницу выбрала наугад и сразу попала на мужского героя — Соловей-разбойник. Глядел на Настеньку круглолицый мужчина с прищуренными карими глазами. Вид у него был вороватый, а усики — и смех и грех. Кажись, чего-то Настенька слышала о возродившемся Соловье. Говорят, вроде б парень ее годков. Но так и еще хуже, потому что лучше нелепые усики, чем сопляк. Насте нравились крепкие мужики постарше, за широкими плечами которых можно спрятаться. А дохлики-разбойники с ветром в голове ее мало интересовали. И на земле-то строить семью дело сложное, а в Вечном Царствии в эту авантюру вообще мало кто влезет. Нужен человек с понятной жизненной позицией.