Вечное Царствие (СИ) - Грэнди С

Вообще Настя не знала возможно ли здесь родить детей… Какая ж семья без детишек — таковой быть не может. Но пока люди только из земли выкапывались, а рождение младенцев… О таком и не слыхивала. Впрочем, может, у Василисы есть какая-нибудь книжка про роды. Хорошо бы все-таки Настеньке научиться читать, потому что вопрос все же деликатный и требует много внимания и ума. Настя на свой счет не обманывалась: пока ничего из необходимого у нее было, но она была девкой работящей.

Перелистнула. Теперь в нее вперился хищным взглядом Кощей Бессмертный. Настенька даже задерживаться не стала — злобных стариков ей и при жизни хватило. Связываться снова не было ни малейшего желания. Хотя надо признать, что нынешний Кощей сильно отличался от общего представления: мужественная, можно сказать, воинственная внешность.

Царевич Иван. Про этого дурака Настенька давно не слышала. При ней его не было. И до сих пор никто не переродился в этого героя. Что странно, конечно, потому что от Василисы она слышала, будто б раньше водился какой-то царевич, вскруживший головы всем предыдущим царевнам, от ревности одной из дам и погиб.

Настенька накрутила косу на палец. Так она всегда делала, когда о чем-то серьезно задумывалась: на следующей странице ей попалось изображение трех богатырей. Герои положительные, бравые солдаты, да и нынешние наружностью вышли, насколько помнила Настенька. Жаль, не удалось с ними познакомиться, когда они навещали Марью Моревну. И еще один положительный момент: жить под крылышком царевны-богатырши намного спокойнее. Она вроде б и сама была не против. Уж Настенька ее точно сможет задобрить и выпивкой хорошей, и ароматной закуской. Окрыленная она спрыгнула с кровати и закружила по комнате. Уж кому-то из троих она должна понравиться.

Жизнь вдруг окрасилась в яркие цвета. Казавшиеся тусклыми стены, запестрели позолоченным орнаментом. Легкие вдыхали спертый воздух глубоко, оставляя приятное щекочущее наслаждение в груди. Забродившая в крови легкость потянула Настеньку скорее наружу, где тучи сгущались над избушкой, предвещая грозу. Царевна раскинула руки, желая обнять напряжение природы и утопить в распирающем счастье.

— Етитесь, — знакомый голос. — Ты че эт Настасья?

За ней наблюдал Дед Мороз, который примостился к дереву и почесывал корой спину аки медведь.

— Старик! — воскликнула Настя. — А ты же был у Марьи Моревны?

— Ну случалось, — усмехнулся тот.

— Сможешь помочь мне до нее добраться? Пожалуйста, одной у меня точно не получится.

— Дык, ты Григория попроси. Кажись, тебе он не откажет.

Настя сморщила нос: даже если чертов леший останется последним существом в Вечном Царствии, она ни за что не обратиться к нему больше. Ни-ког-да.

— Упрямый дед. Ну че те стоит! Помоги сироте, ей-богу!

— Ей-богу… — старик криво улыбнулся, — ну-ну. Смотри, Настюха, какая беда. Я вскоре ж к Кощею поеду. Так шо помочь не смогу, но Марья Моревна, как пить дать, сама туда припрется. Да со всей своею бандой. Че со мной поедешь?

— К Кощею?.. — Настя нервно сглотнула.

— Ага. Придется токмо тебе как-то с Кощейкой-то договориться. Смогешь али струсишь?

У Насти было ощущение, что Дед Мороз испытывает ее и берет на слабо. Хотелось ударить себя в грудь и твердо сказать: справиться — во чтобы то ни стало Кощея уговорит. Но Настя ну вообще в том была не уверена… Зачем она злодею? Разве что жрачкой для него становиться.

— Короче, Настюха, ты хорошенько подумай о том, что делать собираешься. Сама до Моревны не дойдешь. Гришка тож не повезет, а я отбываю…думаю, шо скоро. Определись в своем месте в этой истории. А я пока посплю, — дед прилег на спину, закрыл глаза и сладко засопел.

Ох ну и накрутил же он тут. Наковырял в Настенькиной душе, а ей самой теперь подорожник искать для заживления. Да только нужный найти, чтоб не ядовитый.

Глава 20. Григорий

Из опочивальни Василисы не доносилось ни звука. Скорее всего, царевна сидела одна, полистывала книгу или же задумчиво смотрела в стену. Такой она была: выше всех остальных по сильному духу и подвижному разуму. Окутанная молчанием Василиса часами могла размышлять. Что заботило ее ум — Григорию не дано было знать, но в этом бесконечное очарование царевны и власть над его ничтожной личностью. Он не мог сказать, что любит Василису. Он благоговел перед ней. Он хотел быть ее мужем. Но не тешил себя мыслью, будто бы Василиса всецело ему отдастся. Достаточно просто встать рядом с ней.

Здесь переплетались и вполне себе мирские мотивы: встать рядом с будущей правительницей Вечного Царствия. Григорий искренне верил, что Василиса обязательно поработит и святых, и нечестивых. Перед ней лишь одно препятствие — Кощей, а все остальное — шелуха.

Поглощенный мыслями о будущем величии, Григорий чистил копыта коня. Настенька подкралась к нему неожиданно и положила руку на плечо. Григорий вздрогнул и резко обернулся, схватив рукоять меча.

— Какой нервный, — сплюнула Настя.

— Настя… — он не знал, что сказать, ведь не говорили они ровно с того самого дня, когда… даже вспоминать было неловко.

— Дело есть, — Настя не смотрела в глаза Григорию, а опустила ресницы. Оно, может, и к лучшему. — Помощь мне твоя нужна. Очень-очень! Ни о чем больше ни в жизни тебя не буду просить! — взмолила она. — Отвези меня к Кощею, а тама хоть пропаду.

— К Кощею? — искренне удивился Григорий. — Не понимаю я тебя. Помнится, ты пару дней назад кричала, что погибнешь у Кощея и просила тебя не везти.

— А жизня на месте не стоит, — скривилась царевна.

— И что изменилось?

Неожиданно Настенька подняла ресницы и посмотрела Григорию в глаза. Да так… что он зарделся.

— Все, Гриша. Все изменилось.

Сердце у Григория закололо: он рукой схватился за грудь, но взгляда от царевны не отводил. Он и сам не понимал, почему тошно так от сдержанного выражения на лице Насти.

— Не хочу тебя к нему везти, Настя. Не знаю я, смогу ли защитить тебя от Кощея. Он силен и коварен.

— Меня, Гриша, защищать не надо. Меня любить надо было, — Настя разочарованно махнула рукой, — а ты и с этим-то не справился.

Истинно Женской укол не остался незамеченным, и таки достал до хрупкого мужского достоинства Григория. Внутри загорелось желание как-то опротестовать ее вероломное заявление. Может быть, словами: дескать, очень даже он смог бы любить ее да отлюбил бы так, что задницу свою Настя б не подняла дня три. Но даже сильнее хотел убедить ее не речами о бравости, а томным поцелуем и крепкими объятиями. Однако ничего не произнес.

В Вечном Царствии душа его и тело принадлежат одной только Василисе. И он будет предан ей до последнего вздоха. Решил он это с тех пор, как увидел ее. В пышном расшитом сарафане и сверкающем кокошнике она прискакала на вороном коне в лачугу к Марье. Бросила короткий взгляд на недавно переродившегося Григория. Носик ее горделиво тянулся к небу. И вся она окутана аурой величия. Это был первый такой огненный луч, пронзивший серое небо Вечного Царствия.

— Я те Василискины подштаники принесу хош? — вдруг спросила Настя заговорческим тоном.

— Что? — Григорий не поверил в услышанное.

— Раз мила так она тебе, — сквозь зубы процедила Настя, — сопру ее сорочку иль подштаники. Уверена, пахнет оно сладко. Вдоволь навеселишься.

— У тебя совсем крыша поехала! Ты чего несешь!

— Знамо че! — Настя вскинула руки так, словно готова была ударить Григория. — Вас, мужиков, одно ток и интересует! Ну ты канешн горазд… Решился такую царевну завалить. Ну да не мне судить.

— Настя, да что с тобой не так!

— Вот и я спрашиваю тебя, Гриша! Что со мной не так? — Настя расплакалась и убежала.

Григорий остался стоять в полной растерянности и зудящем стыде. Обидел он ее все-таки, ой как обидел… Смотрел ей вслед и думал о том, что в последний раз подобное чувство вины и разочарования испытывал только на земле. Не мог вспомнить, что тогда произошло. Возможно, подобная история, где он разбил сердце какой-нибудь очень хорошей и доброй девушке.