Генерал темной властелины (СИ) - Курзанцев Александр Олегович "Горный мастер"

— А для меня? — посмотрел я в глаза матери.

— И для тебя, Слава, — вздохнула та, — когда-нибудь ты это поймёшь.

Глава 12

Пажеский корпус занимал все мои мысли. Просто потому, что хуже места нельзя было и придумать.

Для меня, естественно.

Для многих других это был предел мечтаний. Не знаю уж, какие знакомства и связи подняла мать, но стоило это ей явно немалых усилий. Потому что пажеский корпус это ближайшее окружение его императорского величества, свита, доверенные слуги и помощники. Особенно почётным считалось быть произведённым в камер-пажи. Самые доверенные и приближённые, как говорится, к телу.

Меня, понятное дело, такое не устраивало в корне. Просто потому, что обучают в пажеском корпусе строго определённому набору предметов, среди которых места магическому обучению нет. А ещё это жесточайшая дисциплина и муштра. И тотальный контроль, ломавший на корню все мои занятия по саморазвитию.

Я примерно представлял, как это всё происходит внутри. И как себя ведут наставники, призванные выпустить в императорскую свиту идеально вымуштрованных пажей. Телесные наказания за любую провинность там норма.

А потом женят. Обязательно женят. На особо отличившейся перед троном благородной даме. Вручат, как награду. Собственно, муж из пажей, а тем более из камер-пажей, самой настоящей наградой и считается. Переходя, после женитьбы, из этого качества в качество статс-кавалера. По прежнему продолжая быть при императоре, пусть и в более свободном режиме.

Стоит мне там оказаться и выбраться будет очень непросто. Провинившихся наказывают, а совсем необучаемых ссылают в место мало отличающееся от тюрьмы.

И переубедить маман не успеть. Слишком мало времени. А значит, что придётся, всё-таки, переходить к плану «Б».

Тому самому, который очень не хочется, но должен быть всегда. На случай, если всё идет кувырком. Прямо как сейчас. План вся суть которого умещалась в одном коротком, но ёмком слове, — побег.

Не из имения. Тут княгиня гвардию жёстко построила. Даже ночью пост за кустами напротив моего окна стоит. И воевода, как мать объявила о своём решении, с меня глаз не сводит, стоит выйти из комнаты. Молча провожает, двигаясь на некотором отдалении. Вроде и не конвой, но сбежать не выйдет. Тем более, зная о её способностях и о том, что она знает о моих.

Нет, бежать надо по дороге в этот Пажеский корпус. Петербург далеко. За время пути возможности должны предоставиться, не могут не предоставиться.

Да, это сильно ухудшит моё положение. Потому что от статуса князя придётся отказаться. Искать будут в первую очередь благородного юношу. И таковым мне придётся перестать быть. Дальнейшая легализация была под вопросом, но тут могли помочь кое-какие денежные средства, имевшиеся у меня и психологическая готовность связаться с криминальными элементами. Мне нужен будет новый паспорт и через бандиток его выправить быстрее всего.

План минимум у меня был, оставалось только подготовиться и набраться терпения. Поэтому внешне я изображал покорность, не спорил и не пытался княгиню переубедить. Правда, её это насторожило ещё больше и на вторую ночь под окном караулило уже два поста и ещё один в коридоре.

В день отправления я был всё так же спокоен. Безропотно собрал чемодан, аккуратно сложив, в том числе, переданные Ликой конспекты на самое дно, кое-какие личные вещи и коробку с подаренным револьвером. Уж его, по крайней мере, никто мне запрещать и не подумал. Ну, правильно, в глазах любой одарённой — это не более чем игрушка. И как хорошо, что у меня есть свой, никому неизвестный козырь, на который я и делал ставку в предстоящем побеге.

Нет, убивать я никого не собирался. Нельзя с этого начинать, тем более с людьми, которые, в общем-то, ничего плохого мне не сделали. Но приставленную охрану, вполне вероятно, придется ранить.

Мать меня сопровождать не особо, думаю, хочет. А значит, это будет, скорее всего, кто-то из гвардеек рода. Ну что ж, женщины, извините, но мне моя свобода важнее. Обещаю только ранить по самому минимуму.

Отправляться в путь собирались сразу после завтрака. Поэтому вещи я приготовил заране, спустившись к уже ожидавшей меня в столовой матери в походном костюме, своего любимого чёрного цвета. Сел за стол и молча уставился перед собой, дожидаясь, когда горничные накроют на стол.

— Слава.

Какие-то странные нотки в голосе княгини заставили меня оторваться от созерцания стены напротив, и я повернул голову, посмотрев на мать. Что-то в её тоне было непривычным, совершенно не характерным для суровой и местами жёсткой главы рода, словно нотки неуверенности с капелькой раскаяния.

Сейчас, когда до моего отъезда оставалось буквально час, может чуть больше, она смотрела на меня с тоской во взгляде, словно впервые подвергнув сомнению своё собственное решение. Словно впервые задумавшись, а действительно ли она всё делает правильно. Удивительно. Раньше в ней такого не замечалось.

— Да, мама? — чуть наклонил голову я.

— Слава, — повторила она. Затем, вздохнув, посмотрела прямо в глаза: — Ты точно на меня не обижаешься?

— Я? — улыбнувшись кончиками губ, покачал в ответ головой: — Нет, не обижаюсь. Я знаю, что ты считаешь, что так будет для меня лучше.

— Да, сын. Считаю. Пажеский корпус — это возможности, которые не снились даже твоему отцу. Там ты будешь находиться в окружении великих князей и княгинь, при самом императоре. Это привилегия, которой удостаиваются очень и очень немногие. Мне стоило немалых усилий устроить тебя туда.

Я снова кивнул:

— Верю, что ты делаешь это из лучших побуждений.

— Именно, сын.

Вновь над столом повисла томительная пауза. В установившейся тишине было слышно лишь тонкое поскрипывание паркета под периминавшимся с ноги на ногу дядькой, украдкой вытиравшим слёзы, и княгиня, поморщившись, зло глянула в сторону кухни, прикрикнула:

— Ну, где уже? Мы сколько должны здесь сидеть, ждать? Когда вы наконец начнёте подавать на стол⁈

Затем хмуро буркнула уже мне:

— Я не жду, что ты скажешь мне спасибо. Но, может быть, когда ты станешь старше и у тебя будет собственный сын, ты меня поймешь. Одного лишь прошу, постарайся сильно меня не ненавидеть, потому что я действительно тебя люблю и желаю только добра.

— Я знаю, мам, знаю.

В это время как раз в столовую, почти бегом, неся большие тарелки, вбежали горничные и суетливо принялись расставлять их перед нами. Я кивком поблагодарил и, взяв вилку и нож, первым делом потянулся к фаршированным блинам, особенно хорошо получавшимся у нашего повара. Стоило хорошо подкрепиться. Кто знает, когда удастся поесть что-то подобное в следующий раз.

После завтрака я быстро поднялся в свою комнату. Еще раз оглядел место, в котором прожил восемнадцать лет. Усмехнулся. Целых восемнадцать лет тишины, покоя и возможности просто жить без вечных сражений, поединков, боевых походов, побед, поражений, отступлений, тактических маневров и стремительных атак.

Что ж, после пяти сотен лет бесконечной войны это был действительно царский подарок. Но, пожалуй, действительно пора двигаться дальше. Хватит.

Тут я поймал себя на мысли, что действительно, почти неосознанно старался отодвигать от себя тот момент, когда придётся вновь бросать спокойную жизнь, с головой окунаясь в водоворот событий. Ещё чуть чуть, ещё немножко, прикрываясь необходимостью сначала изучить этот мир, затем достаточно вырасти, потом обязательно закончить гимназию, ведь там так много дают новых знаний. А там и желание поближе ознакомиться с боевой магией этого мира. Лучше разучить знаки, опробовать все виды магических зарядов на пулях… В общем, лет до двадцати пяти точно дел бы хватило. И это было заманчиво, очень. Но сделало бы меня ещё более слабым, потому что чем дальше, тем сильнее я начинал забывать кем был. Слишком вкусно ел, слишком сладко спал. А там, через несколько лет и вовсе поплыл бы по течению, незаметно превратившись в самого обыкновенного представителя местного слабого пола.