Тайны камня и воды (СИ) - Тарьянова Яна

Лис выслушал и побежал прочь от замка, поднимая маленькие фонтанчики золы. Белые лапы почернели, испачкался кончик хвоста. Лис обернулся. Остановился, вопросительно тявкнул. Словно спросил: «Почему стоишь? Я веду».

— Пойдем? — предложил Даллак.

— Пойдем, — согласилась Райна. — Ждать нечего. Поверим твоему лису. Голема вызывать?

— Обожди пока. Нас еще не загнали в угол.

Они пошли неизвестно куда, оставляя цепочку следов. Пепел был теплым — не пек, а согревал ноги. Небо не менялось — не светлело, не темнело сильнее. Через некоторое время почва стала каменистой, идти стало не легче, но чуточку приятнее — меньше пыли, меньше гари... или Даллак уже притерпелся?

— Там что-то есть, — сообщила Райна, указывая на горизонт.

Даллак долго всматривался в сумерки, пожал плечами:

— Ничего не вижу.

— Я чувствую. Там камень. Он пылает и плавится. И зовет на помощь.

Хотелось спросить: «Как помогать-то будем? Донесем ожерелье, а дальше что? Легко сказать: "Надо восстановить равновесие". Как отобрать Сердце Магмы у рехнувшегося огнепросца?» Вопросы были неприятными, и требовать у Райны ответов не хотелось. Она и так еле на ногах держится, зачем еще настроение портить?

Цель их путешествия обретала очертания. Чем дольше Даллак на нее смотрел, тем сильнее ему казалось, что это страшный сон. Главная Чаша — Даллак не сомневался, что это она — была широкой и низкой. Из центра торчал высокий каменный столб. Ревущее пламя жадно пожирало прикованный к столбу скелет — вероятно, того самого Первого. Сумасшедшего огнепросца. Обгоревшие костяные руки сжимали раскаленный добела сундучок, такие же раскаленные цепи удерживали скелет в вертикальном положении.

— Почему он не?.. — слова не подбирались. «Сгорел дотла?» «Рассыпался пеплом?»

— Его держит Сердце Магмы, — прошептала Райна. — Надо подойти ближе и кинуть ему под ноги ожерелье.

Порыв ветра опалил их нестерпимым жаром. В обгорелом черепе вспыхнули два уголька — ожили провалы глазниц. Руки слабо шевельнулись, то ли протягивая, то ли показывая раскаленную шкатулку.

Даллак подумал, что надо забрать ожерелье у Райны, хорошенько размахнуться, забросить в Чашу, а там будь, что будет. Выполнить намерение он не успел. Выжженная равнина ожила. Ветер разворошил пепел, вздул угли, рассыпая рдеющие капли пламени — рубиновым ожерельем на бархате траурного платья. Вслед за каждым огоньком на поле начали появляться воины-саламандры. Безмолвные, прокопченные, сжимающие копья.

«Промедлили, — понял он. — Не получилось».

Райна вскрикнула, достала последний кристалл. Голем поднялся из земли, обдав их тучей пепла, присел, согнул руки.

— Забирайся! — приказала Райна.

Даллак не заставил себя упрашивать и послушно влез на каменную длань.

Глава 10. Хатол: Выбор

От взлетов и посадок кружилась голова: звезды, рассыпанные по темно-бархатному небу Пустоши, продолжали движение, когда Хатол усаживался на камень или корягу и пытался определить, не слишком ли далеко от Арки унес их дракон.

— Пусто, — коротко, лишая надежды, сообщил Кряж.

Закат — бесшумный, серебрившийся в свете звезд — возник возле Хатола, словно вынырнул из-под земли, тронул ладонь холодным носом. Магия Кряжа извинялась за то, что не может взять след, пыталась отогнать тревогу и утешить. Хатол в очередной раз подивился своеволию вызванных зверей воды, делающему их схожими с живыми созданиями — ни один из големов не реагировал на эмоции хозяина. Камень защищал, стоял насмерть, но не волновался. Никогда.

— Мы слишком далеко забрались, — проговорил Кряж. — Или пропустили нужное место, или перепутали притоки. До Абанна уже крылом махнуть. Что делать будем? По темноте домой полетим или дождемся рассвета, и тогда уже начнем искать со свежими силами?

— Давай немного отдохнем. Если они вернутся — нас известят. Если нет — по свету двинемся обратно, осматривая каждый куст и дерево. Поищи место, где до зари подремать можно, я ничего не соображаю.

— До Старого Дуба недалеко, — подумав, сообщил Кряж. — От реки туда пешком порядочно, но проверить, не появлялись ли они там, не помешает. Даллак карту на уроках видел. Мог к приметному месту Райну повести.

Перелет был коротким. Гильдейский дракон приземлился у клена, шелестящего резными листьями. Поляну выстилала шелковистая трава, в чаще приветливо и уютно мигали светлячки — слишком умиротворяющий пейзаж, вызывающий опасения: а ну как приляжешь, проснешься в «дьявольских силках»? Или не проснешься.

— Пусто.

Горечь в голосе напомнила — у Кряжа пропал сын. Вместо слов ободрения и поддержки на него вывалили два мешка гильдейских шишек, а Хатол это пропустил мимо ушей, принял как должное. Отмалчиваться и дальше было нельзя.

— Прости. За то, что втянул в неприятности. За то, что не уследил.

— За ними уследишь, как же... — хмыкнул Кряж, отвязывая от седла увесистую сумку. — Не извиняйся. Они своим умом хотят жить, и шишки сами набивать должны. Столько соломы не наберется, чтоб весь мир устелить. Найдутся они... сердцем чую, что найдутся.

— Если бы я не потакал Райне в ее желании иметь под рукой белого лиса и Даллака... Надо было запретить им встречаться.

Кряж хохотнул:

— Так бы она тебя и послушала. Тут потакай, не потакай... Не грызи себя. Ты раскис. Сейчас подремлешь пару часов и полегчает. Заря все скрасит.

Хатол пробормотал себе под нос: «Хочется верить...» и, повысив голос, спросил:

— Кто место для ночевки огораживать будет, ты или я?

— Я огорожу. А ты голема вызови. Мало ли кто из чащи выйдет. Закату помощь не помешает.

Руны — или не руны? — начерченные веткой на траве, были Хатолу незнакомы. Он понадеялся, что Франг ничего не перепутал. А если и перепутал, троица: лис, дракон и голем — грозная охрана. Можно не дергаться от каждого лесного шороха.

Утро, вопреки всем пословицам, не принесло ни облегчения, ни добрых вестей. Кряж разбудил Хатола пересказом письма: «Никаких перемен. Они не вернулись. Гильдия высылает три звена крылатых всадников, которые будут прочесывать Пустошь, направляясь к Пределу. Твоему дракону зашили крыло, он сможет подняться в воздух через пару часов».

Ящерка, доставившая не раз выскобленный и вновь заполненный письменами пергамент, смерила Хатола взглядом, догадалась, что ответа никто писать не будет, и улетела прочь.

— Двинемся им навстречу?

— Нет, — отгоняя дрему, помотал головой Хатол. — Сколько лёту до Предела?

— Часа полтора, не больше.

— Сначала туда. Я должен известить отца о случившейся беде. Если поторопимся, я успею отправить письмо с утренним дирижаблем.

— Там ключ бьет. Освежись, — указал в сторону недавно появившегося оврага Кряж. — Я пока вещи соберу. Завтракать не будем, сухарями в седле похрустим. Устроит?

— Вполне, — согласился Хатол и отправился умываться, по пути раздавая пинки оцепеневшим мышам-вампирам, сдуру пытавшимся пересечь ночную границу, очерченную Кряжем.

После умывания Хатолу примерещилось странное. Показалось, что клен, к утру превратившийся в цветущую вишню, опоясывает винтовая лестница с выкрошенными деревянными ступенями. Пока окликнул Кряжа, чтобы такое диво показать, лестница исчезла, как и не было. Пришлось перевести разговор на бытовые заботы — не хотелось себя дураком выставлять.

Полет в прохладном небе разбудил окончательно. Встречный ветер вымел, выдул остатки сна, и Хатол с некоторым любопытством осмотрел приближающийся Предел — с этой стороны ему еще подлетать не доводилось.

Поселение раскинулось на берегу Абанна, рядом с неведомо кем построенным каменным мостом. Бревенчатые дома окружал каменный забор. У распахнутых ворот не дежурили стражники, не взимали плату за вход, даже указа со сводом правил прибито не было. Однако подходившие к Пределу скальники оставляли големов возле ограды, а идущие-по-следу отправляли драконов на вытоптанный луг. Гости поселка прекрасно знали, что на мощеные улочки Предела нельзя приводить крупных или злых защитников — Заката там всегда терпели, а волка священника Ултана или какого-нибудь медведя отправили бы к драконам на луг. Первый раз — по-хорошему. Второй — уже по-плохому. На применение оружия тоже был наложен негласный запрет. Нет, никто не заставлял выбрасывать луки и арбалеты, не оплетал ножны «ремнями добрых намерений». Но гостя, применившего магию, не жалея кристалла, или, к примеру, воткнувшего кинжал в прохожего — неважно, знакомца или незнакомца — ждало суровое наказание.