Тайны камня и воды (СИ) - Тарьянова Яна

Смена крыла принесла удачу. Кряж заметил островок альб, велел дракону приземлиться. Хатол не возражал: холмы, укрепленные корнями серебристых тополей, издавна считались отличным местом для походных лагерей и укрытием от нежити. И Райна, и Даллак об этом знали, должны были двинуться к холму на ночевку, если где-то рядом оказались. Закат заволновался, как только лапы дракона коснулись земли. Спрыгнул на траву, больно толкнув Хатола, заметался.

Видимых следов не нашлось, но Закат явно что-то учуял. Побегал вокруг холма, нашел едва заметную тропинку, залаял.

— Придется пешком, — сказал Кряж. — С воздуха можно что угодно пропустить, особенно если Пустошь пару раз переоделась.

Хатол кивнул, не тратя время на разговоры, вызвал голема — без него он себя неуютно чувствовал — и протянул Кряжу горсть клановых кристаллов. Они быстро заговорили приличный запас — каждый под себя — проверили пояса, заполнили запасные кармашки курток. Кряж отвязал от седла легкий арбалет, подарок гильдии. Это было хорошим подспорьем, и в очередной раз напомнило, что они с Кряжем идеально подходят друг другу как напарники: сам Хатол бы оружие брать не стал, хотя умом понимал — нелюбовь и упрямство ограничивает возможности. Поговорить бы с Кряжем, обсудить дальнейшие планы... но не сейчас, когда нужно сосредоточиться на поисках — они впервые взяли теплый след.

Шли быстро, вслед за бегущим по Пустоши Закатом, оглядываясь по сторонам, но не замечая ничего подозрительного. Нагруженный дракон кружил над ними, пару раз спускался на поляны, показывая им свою готовность к работе, и снова поднимался в небо после приказа Кряжа. Когда ветер принес запах гари, Хатол придержал Кряжа за плечо и отправил голема вперед. Закат бежал без колебаний, не сворачивая в стороны — никаких крюков и растерянности. Голем следовал за ним. Сердце подсказывало, что они добрались до чего-то важного. В вони пожарища не было примеси свежего дыма. Это и успокаивало — прямо сейчас никто не горит живьем, и пугало — а ну как Закат выведет их к двум обугленным трупам?

Гебл миловал. Самые плохие предположения не оправдались. Закат привел их к расселине, разорвавшей выжженную траву. Хатол осторожно подошел к краю — земля норовила осыпаться и утянуть в глубину — посмотрел на воду, заполнявшую трещину в тверди. Солнце рассыпало щедрую горсть ярких зайчиков, в глазах потемнело. Где-то в недрах водяной толщи мелькнул и исчез знакомый браслет с руной из пустынного янтаря — оберег, который, не снимая, носила Райна. Мелькнул? Или это расшалилось воображение?

Кряж выслушал его без тени сомнения. Лег на живот, долго всматривался вниз. Сказал:

— Ничего не вижу. Вода молчит. Там не может быть воздушного пузыря, который сохраняет чью-то жизнь. Попробовать заморозить? Поднять лед наверх? Если там тела, мы хотя бы их похороним.

— Да, — согласился Хатол.

Он видел, как Кряж работает с водой, попадал под вызванный град на Пустоши, переходил реку по ледяному мосту: это было похвальбой, не необходимостью — и, да, впечатлило. И даже сейчас острая тревога не могла перебить любопытство. Хатол проследил, как тускнеет прозрачный камень в гильдейском медальоне, как растекаются лужицей и превращаются в кусочки льда два кристалла на ладони Кряжа. Перевел взгляд на мутнеющую воду — жидкость заполнилась ледяными чешуйками — и восхищенно выдохнул, когда толща льда стала абсолютно прозрачной. От сердца отлегло — трупов не было. А браслет Райны нашелся, не померещилось. Он лежал на огромном обсидиановом кубе, и Хатол немедленно потянулся к камню с вопросом, рассчитывая на помощь вулканита вулканиту. Обсидиан промолчал. Хатол обиделся, отпустил голема и взял два самых крупных заговоренных кристалла. Клыки окружили молчаливый куб, оторвали от внезапно появившегося мраморного пола и попытались поднять на поверхность. Лед растрескался, их с Кряжем осыпало осколками, браслет поднялся на уровень глаз и снова опустился в глубину — вместе с кубом. От повторного вызова клыков Хатола удержало то, что оберег не соскользнул с обсидиана — так и лежал, словно приклеенный, а этого быть не могло.

— Интересно, — сказал Кряж.

Он пощупал кусок льда, обнюхал, протянул Закату — тот тоже обнюхал, топорща шерсть.

— Что? — спросил Хатол.

— Это другая вода. Не наша и не Пустоши. Твои клыки сделали колодец. Я хочу спуститься. Можешь поставить голема? Надо закрепить веревку.

После короткого спора они полезли в колодец вдвоем. Хатол был уверен, что голем их вытащит в случае опасности, и не желал маяться на краю провала в ожидании известий. Поначалу они спускались медленно, держась за веревки и нащупывая ногами выступы в ледяных стенах. Потом дело пошло поживее: во льду обнаружились ступени, подобие вырубленной винтовой лестницы, уводящей в неизвестно кем подсвеченную глубину. Хатол по-прежнему прекрасно видел браслет и обсидиановый куб. Временами просматривался мраморный пол, расчерченный перешептывающимся орнаментом. Иногда в шепот вплеталось бурчание гранита.

Когда они свалились в ярко освещенный зал, у Хатола зуб на зуб не попадал — куртка в путешествии по леднику не спасла. Камень смолк, словно его кто-то заткнул кляпом. Орнамент расплылся, пол и стены укрылись плитами хмурого гранита. Хатол шагнул к обсидиановому кубу — забрать браслет. Кряж, недовольно морщившийся и оглядывавшийся по сторонам, вызвал Заката.

— Еще один! — взвизгнула промелькнувшая в граните белая мраморная лента. — Не ошиблись ли мы? Этот подходит больше, чем девица!

Хатол на всякий случай подхватил Заката под брюхо, прижал к себе, одновременно позволяя понюхать браслет. Больше вопля мрамора его насторожило ворчание гранита. Следующая лента, свернувшаяся плафоном на потолке, была черной. Хатол выслушал речь о пользе умерщвления плоти, отозвался коротким ругательством и мотнул головой, указывая Кряжу на выход из зала. Браслет жег ладонь, требуя немедленного движения, в ушах грохотом крови стучало: «Поздно-еще-не-поздно-поздно-поздно-еще-не-поздно...» Они пошли к проему плечом к плечу — Хатол прижал Заката к себе еще теснее, чувствуя нарастающую злость и недоумение здешнего камня. Гранит заговорил, когда они выходили за порог.

— Понимаешь, что упустил свой шанс?

Голос раздавался отовсюду — со стен, с потолка, гулял эхом, стекая с гладких плит.

Хатол обернулся. Зал переменился как по мановению руки. По полу и стенам поползла пестрая лента Первого Лабиринта, окаймленная черными письменами Камрая. В трех нишах, воплощая преемственность, появились бюсты трех владетелей камня. Гранитный Варрейз легко удержал взгляд Хатола, вывернул душу наизнанку и удивленно хмыкнул.

— От тебя никакого толку! — с чувством сказал черно-мраморный Камрай. — Лишь бы землю клыками рвать и по Пустоши бегать. Да, для этого базальта хватит. Иди прочь!

— А я, пожалуй, ему даже доброе слово скажу, — неожиданно смягчился Миккелон. — Он никогда не притеснял мрамор, пару раз делал одолжение родне по матери. Почитал искусство по мере сил. Иди. Да пребудет с тобой мое благословение на Пустоши.

— Сюда редко добираются те, кто не жаждет абсолютной власти над камнем, — проговорил Варрейз, не позволяя Хатолу переступить порог. — А тут в один день сразу двое. Я сначала пожалел, что мы одарили силой первую путницу — твоя дочь хрупкая, переполнена книжными идеалами, миролюбива. Ты — другой. Прирожденный боец, искатель приключений. Казалось бы — вот кому нужна власть над любым камнем. А сейчас я понял, что мы поступили правильно. Сила Райны послужит укреплению союза кланов, остудит горячие головы, заставит пойти по пути мирного благоденствия. Тебе же хватит власти над базальтом. Недаром ты не мечтал войти в этот зал ни в детстве, ни в отрочестве. Базальт есть везде. Он всегда ответит на твой призыв, подстроится под нужды. Иди с миром. Помоги своей дочери. Мы отправили ее на землю огнепросцев, чтобы она прошла испытание и расплатилась за право приказывать любому камню. Мы ошиблись. Она не справится. Иди и верни ее домой.