Брак по расчету, или Истинных не выбирают (СИ) - Иконникова Ольга

— Я помнила тебя вихрастым худеньким мальчишкой, — я искала себе оправдания. — Теперь ты совсем другой.

— А ты стала просто красавицей!

Он потянулся, чтобы обнять меня, но я отступила на шаг. И не потому, что мне не хотелось этих объятий — напротив, сейчас как никогда мне хотелось, чтобы он снова меня поцеловал.

Но на дорожке, что вела к парадным воротам поместья, я увидела Эвелин Клеман и сразу поняла, что она собиралась сделать. Она собиралась бежать!

Глава 38. Эвелин

Эвелин вернулась в парк спустя полчаса. Танцы в бальной зале еще продолжались, и большинство гостей находились именно там. Но на улице тоже было немало народа, и ей приходилось быть осторожной, чтобы никто не заметил ее встречи с графом.

Странное дело — если бы она была здесь под своим настоящим именем, ей бы и в голову не пришло скрываться, идя на встречу к мужчине, который ей нравился. Что может быть более естественным и понятным? А эти аристократы всё только осложняли. Их вечная забота о репутации и пустые рассуждения о чувстве долга перед семьей, страной, обществом.

Впрочем, на эту встречу ей в любом случае пришлось бы идти тайком.

— Эвелин! — окликнул ее Реверди из-за кустов рододендрона. Цирк, да и только! — Получилось? Вы смогли ее достать? — его голос срывался от волнения.

Эви достала из кармана тот бархатный мешочек, что он ей недавно передал — только у него теперь было уже другое содержание.

У графа задрожали руки, когда он попытался достать тиару, и Эви пришлось ему помочь. Они стояли неподалеку от большого фонаря, и рубины вспыхнули в его свете.

Его сиятельство задышал так тяжело, что Эвелин испугалась, что ему стало плохо. Он гладил камни и едва не плакал. Казалось, он забыл, что Эви находилась рядом с ним, потому что вздрогнул, когда она кашлянула, пытаясь вернуть его в реальность.

— Благодарю вас, Эвелин! Я никогда этого не забуду! — он чуть поклонился.

Но Эви не почувствовала себя удовлетворенной. Реверди был сейчас не здесь, не с ней — он был в своих мечтах, которые, наконец, сбылись, и до нее, Эвелин, ему уже не было никакого дела.

И то, что случилось дальше, лишь подтвердило ее сомнения. Граф поцеловал ей руку, и Эви почувствовала, что это был прощальный поцелуй.

— Простите, Эвелин, но я думаю, будет лучше, если я вернусь домой немедленно. Мне хочется порадовать бабушку как можно скорей. Я расскажу ей о храброй молодой девушке, благодаря которой реликвия вернулась в нашу семью. Вы сделали хорошее дело, Эви — всегда помните о том, что вы всего лишь помогли восстановить справедливость.

О ней самой он думать, кажется, вовсе не желал. Он ни словом не обмолвился ни о княжне Деламар, ни об ее собственном положении в доме Кавайонов. Он так торопился удалиться, что не мог думать ни о чём другом, кроме этой кровавой тиары.

Он спрятал мешочек в карман и, еще раз поклонившись, развернулся и зашагал по аллее в сторону центральных ворот, за которыми кучно стояли экипажи. Его фигура становилась всё меньше и меньше, пока вовсе не растворилась в темноте.

Сказка кончилась, и Эви тоже пора было вернуться в реальность. Жалела ли она о том, что поступила именно так? Нет, ничуть. Как бы там ни было, но если тиара действительно так много значила для семьи Реверди, и ее магия просыпалась только в их руках, значит, именно у них она и должна находиться. И может быть, сами Кавайоны будут без нее только счастливее.

И хотя теперь Эви уже могла не волноваться, что граф выдаст ее, оставаться здесь она тоже уже не могла — ей тоже следовало вернуться домой. Рано или поздно кто-то узнает ее, или настоящая княжна Деламар, может быть, надумает сюда приехать. И тогда Эви выкинут на улицу как нашкодившего щенка — на улицу, где, впрочем, ей было и место.

Сколько бы она ни пыталась играть роль благородной дамы, следовало признать, что выходило это у нее неважно. И более того — она не испытывала от этого никакого удовлетворения. Вести праздный образ жизни было приятно, но это была не ее жизнь.

Ей уже хотелось вернуться к работе и стать самой собой. У нее еще оставалась неделя отпуска, и она мечтала провести ее там, где ее любят такой, какая она на самом деле.

Конечно, она никогда не забудет то время, которое она провела здесь, и возможно, станет вспоминать о нём с лёгкой грустью. Это было волнительно, забавно и даже немного поучительно. Но нужно уметь вовремя остановиться.

Она снова подумала о Реверди и покачала головой. Она всегда знала, что между ними нет и не может быть ничего общего. Но встреча с ним позволила ей многое понять, и этот опыт тоже был полезен. И пусть это увлечение оставило рану в ее сердце, если бы можно было вернуться на две недели назад, она ничего не стала бы менять.

Она вернулась в свою комнату, сняла бальное платье и драгоценности. Взяла листок бумаги и написала на нем несколько слов для герцогини Кавайон. Ее светлость произвела на Эви самое приятное впечатление и было немного стыдно уезжать отсюда вот так, посреди ночи. Но она твердо решила, что сделать это следует именно сейчас.

Она надела самое простое платье княжны лишь потому, что тут у нее не было своего собственного. Но она непременно вернет его ее светлости, как только узнает, где та находится.

Эви вышла на улицу, где всё еще продолжался праздник. Она старалась никому не попадаться на глаза. Нужно было только добраться до ворот — там было много съемных экипажей, которые готовились развезти по домам гостей.

Фейерверк оказался для нее неожиданностью, и она задрожала, когда раздались первые залпы. Но это было так красиво, что она остановилась на аллее и долго смотрела в небо, наслаждаясь возникавшими там картинами. Ну, что же, это было восхитительным завершением ее путешествия. Путешествия, которое она никогда не сможет забыть.

Она уже почти дошла до ворот, когда услышала за спиной чьи-то шаги.

— Постойте, мадемуазель!

Эви остановилась, оглянулась — ее догоняла мадемуазель Фонтане. Они по сути не были знакомы, и она не понимала, что той от нее потребовалось именно сейчас. Хотела поблагодарить за присланное платье, в котором та появилась сегодня на балу? Но она уже сделала это, прислав записку.

Мадемуазель Фонтане подошла ближе, и Эви восхитилась тем, как сидело на той бальное платье. А девушка смотрела на нее так пристально, словно хотела сказать что-то этим взглядом. И Эви уже в который раз подумала о том, что эта мадемуазель кажется ей смутно знакомой.

— Вы уезжаете? — спросила мадемуазель Фонтане.

Эвелин вздрогнула. Меньше всего ей сейчас хотелось с кем-то объясняться.

— Да, — коротко откликнулась она. — И простите, но я тороплюсь.

— Прошу вас, останьтесь! — ее собеседница проявила странную настойчивость.

А Эви разозлилась:

— Извините, мадемуазель, но мне некогда с вами разговаривать.

Она развернулась, но Фонтане вдруг схватила ее за руку.

— Всего пять минут! И может быть, после этого вы всё-таки решите остаться.

Да что она себе позволяла? Эви выдернула руку из ее руки.

— Я уезжаю немедленно. А вы… Вы ничего не знаете, чтобы…

Но эта странная девушка вдруг улыбнулась:

— Напротив — я как раз знаю, о чём прошу. Вы ведь Эвелин, правда?

Эви прошиб холодный пот. Этого только не хватало! Она присмотрелась к собеседнице повнимательней. У нее всегда была плохая память на лица.

И что она должна теперь сделать? Сказать, что та ошиблась? Неожиданное препятствие разом выбило ее из колеи.

— Нет-нет, не бойтесь! — торопливо заговорила мадемуазель Фонтане. — Я вовсе не намерена раскрывать вашу тайну! Напротив, я хочу попросить вас ее сохранить еще на протяжении пяти дней!

— Да кто вы такая, дракон вас раздери? — закричала Эви.

А девушка вдруг протянула ей руку:

— Я — Диана Деламар!

Глава 39

Девушка дрожала — то ли от холода, то ли от страха. А скорее — и от того, и от другого. Но как только она поняла, что я сказала, глаза ее широко распахнулись, и она недоверчиво повторила: