Брак по расчету, или Истинных не выбирают (СИ) - Иконникова Ольга

Глава 35. Эвелин

Этот бал приводил Эвелин в трепет еще задолго до того, как он начался. При таком скоплении народа вероятность быть узнанной (а вернее, напротив — неузнанной) возрастала во много раз. Среди гостей мог найтись тот, кто хорошо знал княжну Деламар. А что могло быть хуже публичного разоблачения? Разве что такой же публичный арест.

Поэтому Эви старалась держаться подальше от Деламаров, к которым было приковано всеобщее внимание. Она старалась затеряться в толпе. Хорошо, что о танцах они поговорили с Арланом еще накануне, и теперь она могла не бояться, что он пригласит ее на один из них. Но на всякий случай, как только заиграла музыка, она предпочла выйти сначала на балкон, а потом и в парк.

Нет, она умела танцевать вальс, но ни за что не решилась бы показать свое умение перед столь взыскательной публикой. Одно дело танцевать там, где тебя никто не осудит, если ты ошибешься, сделав неправильный шаг. И совсем другое — перед сотнями внимательных гостей, которые с удовольствием обсудят каждый твой промах. К тому же — выйти на паркет значило бы привлечь к себе особое внимание, а это ей было ни к чему.

Среди приглашенных, разумеется, был и граф Реверди, и Эви с равной степенью и желала разговора с ним, и боялась его. И теперь, гуляя по расцвеченному огнями парку, она вздрагивала от каждого резкого звука.

Граф нашел ее в саду, хотя и не скоро — к тому моменту, когда она увидела на аллее его высокую фигуру, она уже почувствовала, что на улице стало прохладно.

— Простите, Эвелин, я не мог выйти раньше, — его сиятельство, кажется, заметил, что она дрожит. — Я должен был дождаться танца с именинницей. Но теперь все обязательства выполнены, и я полностью в вашем распоряжении. Надеюсь, дорогая Эви, вы не забыли о моей просьбе?

Эви стало немного обидно — он слишком быстро признал, что вышел в парк лишь для того, чтобы справиться о тиаре.

— Разумеется, не забыла, ваше сиятельство. А вот вы, кажется, забыли упомянуть о том, что эта тиара — не просто украшение с драгоценными камнями, но и сильный магический артефакт. Возможно, именно поэтому ее когда-то и приобрел герцог Кавайон. А если так, то он или ее светлость непременно поймут, если мы заменим ее на копию.

— Ничего подобного, Эвелин! — запротестовал он. — Позвольте, я покажу вам эту копию, и вы сами всё поймете.

Он поманил ее на боковую аллею и там достал из кармана бархатный мешочек. Через минуту на его ладони появилась тиара, весьма похожая на ту, что Эви видела в будуаре герцогини. Они стояли под магическим фонарем, и его свет причудливо заиграл в ярко-красных камнях.

— Да, внешне они одинаковы, — признала Эвелин. — Но я говорю не о внешней форме, а о магическом наполнении. Насколько я знаю, его светлость — дракон, а значит, прекрасно чувствует магию.

— Магию этой тиары способны чувствовать только Реверди! — уверенно и не без гордости заявил граф. — Для всех остальных это — не более, чем дорогое украшение. С утратой этой драгоценности наш род утратил значительную часть семейной магии, Эвелин! И это ужасно — знать, что артефакт, который способен многократно усилить твои возможности, бесполезным грузом лежит в шкатулке герцогини Кавайон. Если хотите, мы можем прямо сейчас пройти в библиотеку и отыскать там книгу, где описана история этой тиары. Вы убедитесь, что я ни в чём вам не солгал.

Но в этом не было необходимости — Эви уже и сама изучила каталог древних украшений Верландии, о котором недавно упомянула ее светлость. Рубиновая тиара там действительно была и обозначена была как драгоценность семейства Реверди. О ее нынешнем пребывании в поместье Кавайонов там не было сказано ни слова.

— Наш род так и не признал утрату тиары, — будто прочитав ее мысли, с горечью сказал граф. — А бабушка до сих пор считает себя виноватой в том, что случилось, хотя в той ситуации она приняла, наверно, единственно правильное решение. Она уже в преклонных годах и очень слаба, и мне хотелось бы порадовать ее таким подарком. Прошу вас, Эви, сделайте это для меня, и я стану вашим должником!

Его глаза подозрительно заблестели, и он отвернулся, чтобы не показывать Эви своей слабости. Но она заметила его слёзы, и сердце ее дрогнуло.

— Хорошо, ваше сиятельство, — и голос ее тоже дрогнул, — я попробую достать для вас эту тиару.

Граф вложил в ее ладонь бархатный мешочек, а потом поцеловал — прямо в губы. У нее закружилась голова — то ли от этого поцелуя, то ли от того, что она собиралась сделать.

Глава 36

Это случилось снова! А ведь на этот раз он всего лишь поцеловал мою руку!

Теперь я уже не могла списать всё на всем понятные новые ощущения, которые испытывает каждая девушка, которую целуют впервые. Руку мне целовали уже много раз — на светских приемах и балах в Деламаре. Да, сейчас это сделал человек, который (что тут скрывать?) был мне небезразличен. Но даже это не могло объяснить то странное впечатление, которое производило на меня каждое прикосновение Кавайона.

Я уже начинала понимать, что таким необычным образом моя магия откликается на его магию — они словно тянулись друг к другу, увлекая нас за собой. И это, признаться, меня немного пугало.

Возможно, мне следовало просто поддаться этому чувству и поплыть по течению. Ведь всё складывалось весьма неплохо — меня влекло к человеку, за которого меня хотел выдать замуж мой отец. И стоило мне объявить сейчас, что я — княжна Деламар, как Арлан Кавайон ко всеобщему удовольствию тут же сделал бы мне предложение. Но что-то во мне противилось такому шагу.

Да, для меня это были новые ощущения, но возможно, для самого Арлана это было не более, чем рядовым увлечением. И наигравшись в примерного жениха и мужа, он отправится на поиски новых приключений.

Наверно, это было ужасно глупо, но мне хотелось бы, чтобы он объяснился в любви не княжне Деламар, а мадемуазель Фонтане. И не просто объяснился бы, а сделал бы что-то, что об этой любви свидетельствовало.

В юности я прочла немало романов о любви, и в каждом из них герои ради любимых женщин готовы были пойти на любое безумство. Способен ли на такое Арлан Кавайон? Окажутся ли его чувства столь сильны, чтобы пойти против семьи, против общества, в котором он вырос?

Я мысленно задала себе эти вопросы и покачала головой. Какая глупость! С чего я взяла, что он на самом деле в меня влюблен? Ему всего лишь понравилась хорошенькая девушка, и он решил, что легко сумеет ее обольстить. И все эти прогулки в парке, красивые слова и приглашение на первый танец в полном народа зале — лишь способы произвести на меня нужное впечатление. Но стоит мне уступить, и он потеряет ко мне интерес и переключится на другой объект столь же настойчиво и пылко.

Это следовало прекратить и немедленно! Я и без того вела себя недопустимо. Да, мне нравился Арлан, но его поведение с той, кого он считал простой вышивальщицей, свидетельствовало о том, что он привык играть с чужими чувствами. Разве он думал о репутации мадемуазель Фонтане, оказывая ей столь явное внимание? Разумеется, нет! И наигравшись вдоволь, он и не вспомнит о бедной девушке, которая доверилась ему.

Всё во мне протестовало против этого. С одной стороны, мне хотелось продолжить игру и посмотреть, насколько далеко готов зайти Арлан. Но с другой стороны, если бы всё пошло по стандартному сценарию, разочарование было бы слишком велико.

Впрочем, я легко могла всё это проверить. Мне следовало лишь вернуться в Виллар-де-Лан. Здесь, в поместье Кавайонов, я была слишком уязвима. А вот присутствие бабушки придаст мне необходимую стойкость и удержит от ошибок.

А если мадемуазель Фонтане действительно что-то значит для Арлана, то он найдет способ завоевать мое сердце. И не на одну ночь, а на всю жизнь.

Тут мой взгляд упал на медное колечко, что блеснуло на пальце, и я вздрогнула. Я же совсем забыла о Робине! А ведь не далее, как еще сегодня утром, я была полна решимости его разыскать.