Он всё ещё мог видеть. Мог чувствовать магию, как подобает опытнейшим волшебникам. Мог, даже будучи раненым и слепым. Он не видел битвы: но вспышки силы света, молний и смерти врезались в его память, и она была ещё свежа.
Этериас прикрыл глаза, вспоминая это чувство: и понял, что оно не ушло. Он всё ещё мог знать. Он знал, что вокруг дома держит десяток стражников, а их предводителя рядом нет. Знал, что кухарка готовит обед… знал, что в доме напротив медитирует пятёрка мастеров, готовых бою, и что ещё одна такая пятёрка идёт вдалеке по улице, направляясь сменить караул.
Его не оставили без охраны, пока он спал. И не собирались оставлять и дальше.
Волшебник потянулся к кувшину и допил оставшуюся воду, подводя итоги. Итак, он лишился того, что позволяло ему творить магию. Однако не до конца: потому что ощущать мир вокруг себя ему всё ещё удавалось. Выходит, сам по себе его мистический дар в некотором роде цел. Возможно, необратимо повреждён, но не уничтожен. Методик восстановления, наверно, не знает никто кроме Отца… Но на его помощь рассчитывать не стоит. А значит, остаётся только ждать, совершая привычные тренировочные упражнения: даже если кажется, что они не помогают. В детстве тоже так казалось… Но теперь он точно знал, что наставники были правы.
Но в первую очередь нужно сделать кое-что ещё. Необходимо немедленно доложить совету альянса о том, что он выбыл из строя, как одна из сильнейших боевых единиц.
Этериас решительно поднялся и открыл дверь, затопав вниз по лестнице. Вот только в самом низу его ожидал небольшой сюрприз: поторопившись, он едва не столкнулся нос к носу со своей гостью…
Если честно, со всей суматохой последних месяцев глава церкви уже почти забыл о том, что таллистрийская принцесса живёт в его доме. Но не сама встреча была неожиданность: на руках наследницы трона Таллистрии был ребёнок…
Мальчик, определённо. И тот расплылся в улыбке, протягивая руки к главе церкви.
Волшебник на мгновение впал в ступор. А Леана, видя его реакцию, опасливо прижала дитя к себе.
Впрочем, на тугодумие верховный иерарх обычно не жаловался и пришёл в себя быстро.
— Это то, о чём я думаю? — со вздохом спросил Этериас, отмирая.
Принцесса посмотрела на него исподлобья. Создавалось полное впечатление, что этой встречи и этого разговора она предпочла бы избежать. Удивительно, как ей вообще удавалось скрывать и беременность и даже роды от человека, с которым она жила в одном доме… Но что поделать, глава церкви и в самом деле имел более важные дела, и прямо сейчас это заставляло его чувствовать себя идиотом.
— Да. — сухо ответила Леана. — Это его сын, если ты спрашиваешь об этом.
Уточнений не требовалось. Повисло зловещее молчание. А затем с возрастающим удивлением Этериас понял, что на него смотрят со страхом!
Неужели она действительно боиться его?!? Осознание этого факта было для главы церкви столь шокирующим, что он неверяще тряхнул головой, и это заставило принцессу отступить на шаг. Это было… Даже оскорбительно, на самом деле!
Этериас недовольно поджал губы. А затем заговорил:
— Дети невинны. Тебе нечего бояться. Не с моей стороны так точно. — с хмурой обидой посмотрев на принцессу, сказал Этериас.
А затем он резким, быстрым шагом дошёл до двери и был таков: и Леане оставалось только смотреть ему вслед с лёгкой растерянностью.
Заседание совета альянса шло в привычном режиме. Относительно недавно лидеры союзных королевств пришли к выводу, что собираться раз в неделю — оптимальный срок.
— Выходит, они вывели большую часть солдат из Лиссеи и собираю силы для наступления по широкой дуге с востока. — заключил Кормир, выслушав короля Лиссеи. — Есть какие-то шансы собрать ударный кулак у них в тылу?
— Маловероятно. — покачал головой Мелиан. — мои лорды не станут устраивать бунт без веской причины, особенно после того, как я собрал самых верных и те большей частью легли в землю.
— Аттарок? — обратился лидер альянса к королю Ниоры.
— Нет, без шансов, я взял всех воинов, кого мог. — покачал головой пустынник. — я могу приказать собрать ополчение, но в королевстве просто нет запасов еды: половина умрёт от голода, прежде чем доберётся до Палеотры.
Владыка Ренегона побарабанил пальцем по столу.
— Выходит, никаких вариантов?
— Возможно, стоит попробовать флот… — задумчиво подал голос король Бингла. — Ваши королевства приморские, верно?
— Палеотра и Ганатра значительно превосходят нас в море… — медленно ответил Аттарок.
— Однако до сих пор их флот не получал приказа к атаке, а значит… — подхватил Мелиан.
— Они могут не ожидать удара. — ухмыльнулся пустынник. — Я бы рискнул.
Мелиан и Аттарок переглянулись.
— Думаю, я могу найти подходящего командира. — погладил бороду Аттарок.
— А я - достаточное число судовладельцев, что согласятся пожертвовать корабли. — погладил молот Мелиан.
— Один хороший рейд… — хором ухмыльнулись приморские короли.
— Значит, решено. — улыбнулся Кормир. — Полагаю, мы можем отправить Этериаса вместе с объединённым флотом. Присутствие сильнейшего из оставшихся у нас мастеров в решающей битве может...
Двери зала с гулким стуком распахнулись, прерывая короля.
— Не может. — мрачно ответил Этериас, бухнувшись за стол. - я лишился способностей во время последней битвы. Не знаю, временно или навсегда, но толку от меня в боевом отношении теперь нет.
Радости эта новость ни у кого не вызвала, однако собравшиеся короли достаточно хорошо владели собой, чтобы не показать этого. Вместо этого лидеры Альянса со значением переглянулись: что означала подобная неприятность понимали все, кроме, возможно, самого Этериаса, который устало упёрся в стол невидящим взглядом.
- Полностью бесполезен? - педантично уточнил Король Аурелиона, демонстративно кашлянув в образовавшейся тишине.
- Может, могу поработать сенсором. - вяло отозвался глава церкви. - Или консультантом. Но не больше.
На совете вновь воцарилось молчание.
— Думаю, в сложившихся обстоятельствах я должен сложить полномочия. — задумчиво произнёс Этериас. — Верховный жрец, не умеющий творить чудес… Какое-то посмешище.
Короли многозначительно скрестили взгляды. Но не главе церкви: на лидере альянса. Владыка Ренегона неторопливо смежил веки, подтверждая, что берёт это на себя. Глава церкви, пребывавший в раздумьях, даже не заметил этой пантомимы.
— Что же, полагаю, это разумно, хотя и печально. — Скорбно сцепил руки, кивнул король Ренегона, состроив грустное лицо. А затем, не теряя больше ни мгновения, резко спросил:
