— Да, конечно… Рассказывать особо нечего. Моя мама умерла. Родных нет, мужа и детей нет. В своем мире я была химиком — почти то же самое, что у вас алхимик, но я уже сказала, что у нас нет магии. В работе мы используем чистые химические элементы без всяких магических компонентов. В тот день я ехала на работу. И не доехала… Моя маршрутка попала в аварию.
Лицо мужчины становится таким выразительно удивленным, что я тут же птытаюсь торопливо объяснить:
— Маршрутка — это такой многоместный автомобиль… Черт! — я со стоном закрываю лицо руками. Как же сложно объяснять казалось-бы такие простые вещи. — То есть такая самодвижущаяся повозка. Едет она как раз на горючей смеси легких углеводородов, которую когда-то изобрели химики. В общем, у машины отказали тормоза, произошла авария и автомобиль загорелся. Последнее, что я помню — это огонь и, кажется, даже взрыв… А пришла в себя я уже в зимнем лесу возле Колкрика. В летнем сарафане, растерянная и напуганная. Но при этом на мне не было ни царапинки. Каким-то чудом вышла к околице и попала к мастеру Шарлю Вингольду. Он меня приютил, рассказал о мире, в котором я очутилась и стал учить алхимии. А после той истории с разбойниками, сказал, что признает меня приемной внучкой и отправил в Талас с документами и ключом от Алхимической лавки. Я надеялась, что начну здесь новую жизнь, начну работать и перевезу дедулю Шарля, но пока что только коплю себе новые проблемы.
Умолкнув, я тянусь к своему бокалу с соком, опасаясь поднять взгляд на высшего мага. Принял он это или нет? А, плевать!..
Говорить было непросто: в груди все сжалось от воспоминаний, а в горле пересохло. Понятия не имею, что он там теперь решит на мой счет, но я выдала все, что могла.
— Что ж, маг эфира, да еще иномирянка в придачу, — задумчиво произносит Нейт. — Ты просто собрала комбо. Знаешь, я всю жизнь ненавидел «мозгоедов». Таких как ты. И кто мог подумать, что судьба-шутница столкнет меня именно с тобой.
Ненавидел?.. Это все, что он может мне сказать?
— Я благодарна, что вы не делаете поспешных выводов, Ваша Светлость… — бормочу. — Но что будет со мной?
— Пока что ничего. Мне нужно подумать. Как следует. Если, как ты говоришь, больше ты никому не вредила, не использовала магию эфира, то… возвращаемся к моему первому вопросу. Что у тебя на плече, золотце?
Да твою ж маковку! Он не мог это спустить на тормозах, не так ли?
— Брачная метка, — обреченно выдохнула я.
— Брачная метка⁈
Мужчина выплюнул это с такой яростью, что я мысленно взмолилась: «Господи, только бы он не спросил подробности ее появления!» Моя решимость рассказать ему «все-все» растаяла как лед в перегонном кубе. Если он даже принял то, что я маг эфира и иномирянка, или по крайней мере делает вид, это совсем не означает того, что он спустит мне с рук брачную метку. Тогда придется рассказывать, что я все же вредила ему лично, но вообще-то не хотела и все случайно получилось.
Судя по его реакции он меня за это так же случайно придушит и закопает где-нибудь в саду Академии, а сверху грядочку с арбузами посадит.
— Кто он? — цедит Нейт. — Твой муж знает где ты?
Хуже того, он даже не знает, что он «муж». Хотя и стоит буквально напротив.
— Нет! Это… это личное. Я не хочу отвечать на этот вопрос. Прошу вас…
— Злата, — он вновь встает и обходя стол, а я заполошно вскакиваю на ноги.
Дергаюсь в панике, когда он оказывается рядом. Да еще зачем-то протягивает руку, в попытке то ли меня остановить от побега, то ли все же сдернуть рукав платья.
И прежде, чем я понимаю, что творю, взмахиваю кистями, отталкивая его в предплечье, а с моих пальцев вдруг срывается фиолетовая молния. И смазанным движением хлещет его по лицу.
Нейт застывает.
Он больше не пытается меня остановить. Просто смотрит. Синие глаза расширены. Лицо застыло в яростной гримасе.
Осознание того, что я натворила окатывает меня волной ужаса и сильнейшим чувством дежавю. Я схожу с ума от страха и делаю два шага назад, мечтая куда-нибудь проваливаться.
Что я наделала⁈ Ударила мужчину, от благосклонности которого зависит моя дальнейшая жизнь в этом мире. Ударила магией! Той самой, которую он ненавидит. Снова.
«Теперь мне точно конец» — мелькает отчаянная мысль.
В прошлый раз он поставил мне брачную метку, от которой я так и не успела избавиться. Что сделает теперь даже представлять не хочу.
— Какого худда, золотце? — уточняет Нейт таким тоном, от которого у меня леденеет все внутри.
— Простите, — глупо, как же глупо это звучит. — Я…
— Простить? Что это было, Злата? — глухо рокочет его голос, а глаза неожиданно начинают менять форму, вытягиваясь в жуткий змеиный зрачок. — Ты ударила. Меня. Магией.
— Я не хотела… чтобы вы меня трогали, — пытаюсь оправдаться, но получается лишь хуже. — Не хотела, чтобы кто-нибудь видел эту брачную метку до того, как я от нее избавлюсь.
И, кажется, мне наконец-то удается усмирить его гнев. Нейтан сужает глаза, задумывается и спрашивает:
— Почему? Твой муж — плохой человек?
— Мне поставили ее насильно. Я этого не просила и не хотела. И я хочу освободиться.
Нейт пропускает воздух сквозь зубы. Его глаза светлеют и вновь превращаются в человеческие, убирая жуткий звериный зрачок. А я понятия не имею, правильно ли поступила.
И вместо того, чтобы мучиться над этим вопросом, просто бросаюсь к столу, вытаскивая из железного ведерка для охлаждения бутылок, горсть колотого льда. Приложить к щеке Нейтана, как-то помочь. Я в самом деле чувствую себя виноватой.
— Ерунда, царапина… — отмахивается мужчина, перехватывает мое запястье, забирая из моей ладони лед и говорит таким тоном, будто читает лекцию студентке. — Брачную метку может снять тот, кто ее поставил, а также высший церковный чин, которому дозволено совершать разводы. Либо она исчезнет сама, если мужчина заключит брак с другой женщиной.
Я смотрю как падают на дорогой ковер крупинки льда, которые крошатся под нажимом сильных мужских рук, сглатываю и киваю:
— Спасибо за подсказку. Позвольте мне уйти, Ваша Светлость?
— Хорошо. Думаю, на сегодня достаточно. Можешь возвращаться в свою лавку.
Я в ответ бормочу благодарность и торопливо, пока он не передумал, дергаю ручку двери. В этот раз она поддается сразу. И тут же мне вслед доносится:
— И не вздумай пытаться сбежать, девочка. Я найду тебя даже в твоем «другом» мире.
Фраза «на душе скребутся кошки» всегда казалась мне слишком пафосной. Что-то такое из текстов рыцарских романов тринадцатого века, когда он уехал с толпой таких же авантюристов в Иерусалим на двадцать лет, а ты сиди как дура в железных трусах возле окошка, жди его и вышивай крестиком.
Хотя кого я обманываю? В этом романе я была бы той самой обычной крестьянкой, которая пасет гусей у ворот замка. Или продавщицей рыбы. Тыкала бы пучеглазые тушки селедки под нос благородным мадамам и отгоняла от прилавка попрошаек и бродячих котов.
Почему-то вдруг вспомнилась кошка Бася, которая когда-то жила у нас с мамой. Беспородная помоечная мурка черепахового окраса, которая прибилась к нам уже взрослой и глубоко беременной. Неласковая, сама себе на уме, она словно сделала одолжение, решив пожить у нас. Ела исключительно вареную путассу, спала в шкафу и точила когти о картон от упаковочных коробок, который мама приносила с работы. О том, чтобы взять Басеньку на руки и речи не шло.
Но когда я однажды тяжело заболела пневмонией в шестом классе, Бася двое суток лежала у меня то на груди, то на спине и тарахтела как трактор «Беларусь». Еще и недовольно мяукала, если я пыталась ее согнать. Удивительное дело, но спустя два дня я резко пошла на поправку, хотя участковый педиатр лишь разводил рукам. А Бася вновь стала гордой и независимой и ушла драть свою любимую картонку в коридоре, за полчаса превратив ее в полосочки.
Вот и я сейчас после разговора с Высшим магом чувствую себя как тот картон. Изодранной в хлам драконьими когтями…
